Пообещай мне весну - Мелисса Перрон

Смеясь, я повернулась к маяку. Фред махал мне рукой из окна гостиной. Я развернула грейпфрутовую карамельку, которая лежала в ящике, и поспешила к березам. Чем дальше я заходила, тем больше оживал передо мной лес. Первая кормушка была солнечно-желтой и висела на серебристом клене. Она была такая большая, что в ней помещалось сразу несколько синиц, а подойдя поближе, я спугнула с десяток белок, которые ждали падающих зерен, чтобы полакомиться.

Красным по желтому было выведено слово «лимон». Я продолжала идти, наслаждаясь звуками, которые дарил мне лес: пение красного кардинала, хруст веток под ногами, свист поползня, ветер, скользящий между деревьями.

Я сняла снегоступы и легла на снег. Обнаженные кроны деревьев и небесная синева были прекрасны. Если бы я могла, я бы сфотографировала эту панораму. Я закрыла глаза. А вдруг желанное счастье так близко, что я его не замечаю? Вдруг счастье – не одно большое целое, а тысяча таких мгновений, как это?

Когда я открыла глаза, на снегоступе сидела синица, так близко, что я могла бы коснуться ее крыла варежкой. Мы смотрели друг на друга, не двигаясь, несколько секунд, пока она не улетела к кормушке.

Мне хотелось бы тонко нарезать это мгновение и положить в формалин.

Бросить жизни вызов

Анна и Фред смотрели на меня во все глаза: им не терпелось узнать, справилась ли я с первым заданием.

– Я не нашла второе слово. Только «лимон» и всё.

Надо было видеть их разочарованные лица.

– Я же говорила тебе, Фред, ты слишком далеко его спрятал!

– Если бы я послушал сестру, тебе и искать бы не пришлось: она просто повесила бы слова рядом.

Они уже были готовы поссориться – моя шутка затянулась.

– Да неправда это, я нашла и второе тоже – «десерт»!

Их настроение мгновенно изменилось, и они захлопали в ладоши.

Фред встал, открыл холодильник и достал потрясающий лимонный пирог, покрытый меренгой.

– Эй, жизнь! Неси лимоны: здесь из них делают десерты!

Я прикусила губу. Мне хотелось попросить, чтобы он никогда не бросал жизни вызов. Никогда.

Только не двигайтесь

Уже несколько минут я сидела на краю стула в кабинете Лии, и мы спорили.

– Я не могу их взять.

Лия явно раздражалась.

– Фабьена, ты выполнила их волю, когда писала картину для месье Дюбюка, семья хочет дать тебе эти деньги.

– Но я это сделала ради…

Я искала правильный ответ. Кто откажется выполнять последнюю волю человека?

Она встала, взяла деньги и положила в карман моего пальто.

– Тебе не нужно оправдываться. Бери.

В кабинет вошла медсестра.

– Лия, мне нужен кто-нибудь, помочь переселить мадам Дюссо.

– Ах да, точно, мы же меняем ей комнату.

– Она хотела ту сторону, где деревья, а комната номер два освободилась.

У меня не было срочных дел, поэтому я вызвалась помочь.

– Можно пойти с вами?

Лия с удивлением посмотрела на меня.

– Это неожиданно, спасибо!

Я последовала за Жюстин к комнате Маргерит Дюссо. Обстановка заставила меня отступить на шаг.

– Как видишь, эта комната очень личная…

– Это великолепно…

Казалось, это комната в загородном доме, где каждый элемент интерьера тщательно продуман.

– Это великолепно, но все нужно выкинуть. Где ваши мусорные мешки?

Я обернулась и увидела мадам Дюссо в кресле-качалке. Она смотрела на нас, воздев руки и не понимая, почему мы пришли без мешков для мусора. Я ожидала увидеть измученную болезнью женщину, но нет, ее можно было принять за посетительницу.

– Вы правда хотите от всего избавиться?

– На каком языке ты хочешь это услышать, Жюстин? Это же просто материальное! Ма-те-рьяль-но-е!

Пока Жюстин пыталась образумить мадам Дюссо, я начала собирать безделушки с письменного стола. Знать бы, избавлялся ли так же отец от вещей, перед тем как уйти. Я едва успела пригнуться: у меня над головой пролетел пульт от телевизора и врезался в стену.

– Я же сказала, что все выбрасываю! Хватит со мной спорить! Я не унесу все это в рай!

Я осталась стоять пригнувшись, поскольку Маргерит продолжала швырять все, что попадалось ей под руку. Под одобрительным взглядом медсестры я решила выйти из комнаты и подождать в гостиной, пока в комнате номер восемь утихнет буря. Что же, мне сидеть тут, пока с десяток других людей заняты организацией жизни в доме? Я отправилась в кабинет к Лии.

– По-моему, переезд мадам Дюссо немного откладывается. Могу ли я сделать еще что-нибудь?

– Может быть, помочь на кухне Жану, вроде ужин еще не разносили.

– Иду!

В коридоре, который вел к кухне, я с удивлением поняла, что не могу угадать, какая еда готовится: оттуда не проникало ни единого запаха.

– Жан?

Я тихо вошла. Все было убрано, расставлено по местам. Ничего не готовилось ни в духовке, ни на плите.

Я вздрогнула, обнаружив, что Жан сидит на полу. Он смотрел на меня невидящим взглядом.

– Жан! Что происходит? Вы поранились?

Он не ответил. Мне хотелось сбежать, но было уже поздно – нужно было перебороть смущение и что-то сделать. Я собрала волю в кулак и села рядом с ним.

– Меня зовут Фабьена. Я здесь не работаю, но на прошлой неделе написала картину в комнате месье Дюбюка…

Он перебил меня:

– Моя жена только что узнала, что ее не могут спасти. У нее терминальная стадия рака.

Теперь уже я смотрела пустым взглядом. Жизнь наказывала меня.

Я здорова, у меня успешная карьера художницы, дом и огромная мастерская, которую я называю маяком, отец оставил мне наследство, благодаря которому я не жду в страхе конца каждого месяца, у меня есть возлюбленный, близкая подруга, и, несмотря на все это, я в депрессии. Поэтому жизнь наказывает меня, сталкивая с людьми, жаждущими жизни, но обреченными на смерть. Жизнь хочет показать, что мне нельзя жаловаться. А заодно я получаю очередной повод себя ненавидеть: почему у меня не получается быть счастливой, как раньше?

– Где сейчас ваша жена?

– Дома. Я попросил, чтобы ей дали тут комнату.

– Вы работаете здесь, чтобы отвлечься?

Если бы я могла, я бы дала себе подзатыльник. Но Жан улыбнулся. По моим неловким вопросам он понял, в каком я смятении.

– Когда Клер больше не смогла ходить в офис, мне пришлось работать в два раза больше, и меня взяли сюда. Но я так больше не могу… Мысленно я с ней…

В этот момент я отчетливо поняла, что я здесь неслучайно.

– Не двигайтесь, окей? Только не двигайтесь, Жан, я сейчас вернусь.

На задании

Было холодно, и, хотя я надела шапку, шарф и теплое пальто, зима пробирала до костей. Тротуар обледенел, приходилось все время смотреть под ноги, с каждым шагом я поздравляла себя с тем, что не плюхнулась на задницу. Я могла поехать, но, выйдя из Дома «Тропинка», где я оставила Жана, пустилась бегом. Просто так, не задумываясь, как будто это единственный способ перемещаться. Мне нужно было чувствовать, как кровь приливает к ногам, к рукам, к щекам. Мне нужно было ощущать, как сердце бьется в груди.

Я остановилась на углу, задыхаясь. Теперь мне было так жарко, что я сняла пальто, под удивленными взглядами водителей, и это развеселило меня. Я была на задании!

Когда вдалеке показался «Thym & Sarriette», я вздохнула с облегчением. Я пробежала по заснеженным тротуарам почти два километра. Луиза, вы правы: мне лучше от бега!

До ресторана осталось всего несколько метров… Каждый вдох отзывался болью: было непонятно, я вдыхаю слишком много или недостаточно. Луиза, и тут вы правы: нужно было начать с ходьбы, а не сразу пускаться бежать…

Я ворвалась в ресторан и бросилась на кухню.

– Фабьена? Что ты здесь делаешь? Погоди, садись.

Фред вытер мне лоб и шею и попросил коллегу принести мне мороженого с кленовым сиропом, чтобы освежиться.

– Что происходит? Ты как будто марафон пробежала!

– Почти! Сейчас отдышусь и все объясню, окей?

Мороженое было чудесное, как и ответ Фридриха на мою просьбу несколько минут спустя.

Хорошая новость

Вчетвером мы сидели на кухне в Доме «Тропинка». Было очевидно, что Жан больше не может работать. Фред рассказал ему о нашем предложении. Когда Жан понял, что ему предлагают быть рядом с женой, а мы на несколько недель возьмем на себя кухню, и это никак не повлияет на его зарплату, он посмотрел на нас в изумлении.

– Вы серьезно?

Лия положила свою ладонь на его.

– Фридрих – владелец «Thym & Sarriette» и будет готовить заодно для нашего Дома. У меня есть волонтеры, которые будут отвечать