Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров

Детонатором взрыва послужила история с индульгенциями. Участие римских пап в мировой политике, дипломатия, содержание дворов, армий, наложниц, строительство дворцов и храмов требовали больших денег. Запросы католических иерархов росли. А итальянская торговля с Востоком, главный источник богатств, была нарушена. Когда Лев X затеял возвести в Риме собор св. Петра, гордость современного Ватикана, католическая верхушка придумала добыть деньги с помощью индульгенций. По изначальному смыслу в них не было ничего предосудительного: после покаяния грешника епитимья заменялась ему уплатой определенной суммы. Но теперь, дабы собрать побольше выручки, стали рекламировать, что «папа волен затворять двери ада и отворять двери в рай», и можно купить отпущение любых грехов, как прошлых, так и будущих.

В 1514 г. в Ватикане была даже составлена «Книге податей Римского двора», где определялась твердая такса за те или иные деяния. Допустим, отпущение священнослужителю за распутство «с монахинями внутри или вне стен его монастыря или же с родственниками и ближними или же с девицами» стоило 36 турнуа и 9 дукатов. А если еще требовалось отпущение «за извращение и за прегрешение против естества», нужно было заплатить вдвое больше [12]. Причем и в этом деле важную роль сыграли банкиры. Разве могли они упустить столь выгодный бизнес? Например, в Германии Иоганн Тецель, папский уполномоченный по продаже индульгенций, стал по сути агентом мощного банковского дома Фуггеров [80]. Совместными усилиями торговля подобными бумажками приняла самые широкие формы.

Это вызвало возмущение верующих, и в 1517 г. с протестом выступил профессор богословия Виттенбергского университета Мартин Лютер. Сперва он вовсе не собирался порывать с католицизмом, требовал лишь прекращения махинаций с индульгенциями и оздоровления церкви. Но из-за этого на него обрушился папа — а с другой стороны, его поддержало население, и Лютер чувствовал себя все более уверенно. Эволюцию его религиозных взглядов проследить очень трудно. В причинах путаются даже его биографы, туманно пишут об «опыте, полученном в башне», внезапном откровении. Возможно, успех вскружил ему голову, и он принялся домысливать догматы веры. Но может быть и так, что рядом с популярным церковным оппозиционером появились незаметные «учителя», исподволь подтолкнувшие его на нужный путь.

Во всяком случае, Лютер, очень набожный монах и аскет, начал с оздоровления католицизма, а уже вскоре принялся проповедовать совсем иную религию, во многом сходную с ересью жидовствующих, но в той замаскированной форме, о которой говорилось выше, без отрицания Христа и загробной жизни. Отвергалась церковная организация, церковная собственность, священство, монастыри, иконы, святые мощи. Отбрасывалось предстательство Богородицы, святых. Лютер учил, что Христос уже спас людей своей жертвой. Все, кто верит в Него, спасутся, независимо от их земных дел. Из таинств оставлялись лишь два, крещение и евхаристия, но и они объявлялись чисто символическими. А единственным средством общения с Богом признавалось чтение Библии, и Лютер со своим помощником Меланхтоном начал переводить ее на немецкий язык.

Собственный аскетизм он тоже отбросил за ненадобностью, проявил себя не дураком вкусно поесть, крепко выпить, не пропускал смазливых женщин, речи пересыпал солеными шутками, откровенными грубостями. Но простонародью это нравилось, в нем видели «своего». В 1520 г. папа отлучил Лютера от церкви, однако он уже чувствовал себя достаточно сильным, чтобы публично сжечь папскую буллу. В 1521 г. Карл V вызвал его на рейхстаг в Вормсе и объявил вне закона. Но Лютер и на решения императора начхал. Потому что он получил поддержку не только простолюдинов. Купцы увидели возможность не платить десятину и пожертвования церкви. А у немецких князей со средствами было туго, они уже давно косились на церковные богатства и земли — новая вера позволяла отобрать их. Покровителем Лютера стал курфюрст Саксонский, и под его эгидой раскольник чувствовал себя неуязвимым.

Лютеранство быстро распространялось по Германии, перехлестнуло в Скандинавию. В Швеции оно превратилось в идейное знамя сепаратистов, и эта страна окончательно отделилась от Дании. Королем был избран предводитель восстания Густав Ваза. Но и Дания примкнула к Реформации. В этой стране церковь и монастыри насобирали слишком большие владения, они составляли 30–35% всех обрабатываемых земель. Вот правительство и подсуетилось — пока города и дворяне не накинулись на эту собственность, государство объявило себя лютеранским и хапнуло все земли в казну [17].

С огромным энтузиазмом принял Реформацию Ливонский орден. Ведь лютеранство отменяло безбрачие, и рыцари смогли легализовать свои «побочные» семьи. Впрочем, отказываться от прав «первой ночи» и связей с дворовыми девками они тоже не желали, поэтому в Прибалтике старые и новые обычаи причудливо перемешались. Жены феодалов совершенно не препятствовали мужьям забавляться с крестьянками (но крепостные и не были полноценными людьми по местным законам). А когда приезжал знатный гость, сама хозяйка подбирала красивую служанку и посылала к нему в баню, эту ливонскую традицию не без удовольствия описывали иностранные путешественники [105]. Кстати, и прибалтийские крестьяне отнюдь не считали позором подобное использование своих дочерей. Наоборот, повезло, если сам хозяин оценил, глядишь — и семье выгоду принесет.

А в Швейцарии независимо от Лютера начал проповеди другой раскольник, Цвингли. И это тоже наводит на мысль, что Реформации могли способствовать некие тайные секты, существовавшие в Европе еще раньше. В частности, в Швейцарии в ряды реформатов влились общины еретиков-вальденсов, скрывавшиеся от преследования в Альпах. Цвингли разрабатывал свои теории, вроде бы, самостоятельно, но они получились очень похожими на идеи Лютера — отрицание Церкви, ее собственности, иконоборчество и т.д. Но учение Цвингли было более суровым. Он считал спасение участью немногих избранных, вообще отрицал таинства, требовал запретить музыку, искусство и все, что отвлекает от религиозных мыслей. В 1524 г. магистрат Цюриха принял эти теории, конфисковал монастыри, заменил литургии проповедями.

Последствия Реформации стали катастрофическими. В Германии, Скандинавии, Прибалтике толпы лютеран громили храмы, монастыри, истязали и убивали священников, насиловали монахинь. Уничтожались статуи, иконы, картины. А поскольку Лютер учил, что все люди уже спасены, плодились воры, разбойники, извращенцы. Если все «спасены», то зачем себя ограничивать в удовольствиях? Нашлись учителя, которые пошли еще дальше Лютера в домысливании религии. В немецких землях появились анабаптисты — они считали, что надо вторично креститься взрослыми, поскольку крещение неразумного ребенка недействительно. Это бы еще полбеды, но они приходили и к другим к выводам. Если отрицать церковную иерархию, то надо отменить и светскую власть. Если отбирать церковную собственность, то почему не отказаться от любого права собственности? Анабаптисты принялись создавать коммуны, чтобы строить «царство Божье» на земле, грабили всех подряд, и в 1524 г. вспыхнули крестьянские войны.

Казалось бы, Карл V, столь могущественный император, должен был бросить все силы, чтобы раздавить ересь на подвластных территориях. Но он не мог этого сделать. Ему пришлось одновременно вести несколько войн. Одна шла с Османской империей. И начали ее отнюдь не турки. «Османская экспансия» — миф, порожденный западной пропагандой. В Европе султанов вполне удовлетворяло владычество на Балканах, да и то не на всем полуострове. Хорватия и значительная часть Сербии принадлежали Венгрии, Далмация — Венеции. Как уже отмечалось, развязал войны Рим из корыстных интересов итальянских купцов. Объявлялось, будто турки желают покорить весь мир, угрожают европейской цивилизации. В союз, кроме заинтересованных Венеции и Генуи, удалось втянуть Венгрию, Чехию, Польшу, Литву, Испанию.

На сухопутном фронте ставка делалась на венгров, поляков, литовцев. Их королям католическая церковь всячески льстила, провозглашала их защитниками Европы от «турецкой опасности», вождями всего христианства, слала им освященные мечи, знамена, обещала помощь других государств, манила приобретением «освобожденных» земель. Словом, использовала такие же методы, какими пыталась воздействовать на Василия III. В отличие от него, Сигизмунд и Лайош Ягеллоны клюнули. Поляки пытались отобрать у турок Молдавию. Венгры повели наступление на Балканах. Совершали набеги, захватывали села и города, переманивали в свое подданство местных славянских феодалов. А на море османов принялись атаковать венецианцы, генуэзцы. Очень агрессивно действовал орден рыцарей-госпитальеров (иоаннитов). В крестовых походах он был создан для обслуживания и охраны госпиталя, но позже медицинские и благотворительные цели были забыты. В период упадка Византии орден захватил остров Родос, и теперь стал великолепной пиратской базой совсем рядом с берегами Турции, терроризируя ее морские перевозки и прибрежные районы.