Светлолесье - Анастасия Родзевич

– Память возвращается?

– Рано судить. Но между твоими воспоминаниями и тем, чего ты касаешься, явно есть какая-то нить, – сказал наставник. – Крылатая – управительница нитей. Быть может, твоя жертва была принята, а просьба услышана.

– И как быть теперь?

Фед закрыл глаза.

– Наблюдать, что же еще.

– Почему сейчас? Почему мы?

Он повернулся к идолу Странника и вдруг сказал:

– Коснись его ладонью.

Только сейчас я рассмотрела, что основание идола прилажено к деревянным стенам, а те, в свою очередь, испещрены старинной рунической вязью.

– Ты думаешь, что…

– Ты хотела ответов? Древние боги не только давали нам силу, но и сами уважали нас за нее. А только сильный способен на жертву.

Я подошла к идолу и неловко потянулась к основанию. Одно дело – шептать отчаянно и наудачу, и совсем другое – знать, что за мольбу с тебя спросят.

Готова ли я заглянуть в прошлое? Готова ли узнать, кем был тот парень из моих снов? Откуда у меня самой на запястьях шрамы?

И я окропила рудой своих жил ссохшееся дерево, а другой рукой стиснула теплый оберег.

Наемничьи хоромы подернулись янтарной пеленой, а я будто нырнула под воду. Уши заложило, и очертания вещей смазались. Но одно я видела ясно: тесную горницу Обители. Снова день, когда я впервые появилась среди колдунов. На этот раз воспоминание отделило меня от ощущений, и когда все стало четким, я увидела себя десятилетнюю, спящую на сундуке с периной. Из кокона шерстяных одеял выглядывали только чистые мокрые косы да распаренное теплым подземным источником лицо.

Рядом сидели Фед и Инирика. Наставник играл на гуслях колыбельную, а дрожащая рука женщины вела гребень по моим волосам. Но теперь я чуяла: рука эта не по доброй воле колтуны распутывала.

– Не хочу… колдовать, – прошептала я сквозь сон.

Колдуны, удивленные звуком голоса, прервали свои занятия.

– Ох и намучаемся мы с ней, – вздохнула женщина.

– Она подарок богов. – Фед отставил гусли и поправил на мне одеяло. – Среди нас, колдунов с Пути Созидания, ее некому учить, но пусть Совет доверит девочку мне. Я знаю, о чем прошу.

Инирика встала, отряхнула с подола невидимые пылинки и убрала костяной гребень за пазуху. Она явно пыталась скрыть за этим терзавшую ее мысль, но не смогла.

– Я сегодня толковала ученикам про змеев-аспидов, – тихо произнесла она. – Как они появляются, чем живут… Мне всегда казалось особенно гадким, что змея оставляет в курином гнезде свое яйцо. Ничего не ведающая наседка высиживает его, точно родное. Но помнишь, кто становится первой жертвой аспида?

– Я позабочусь о ней.

– Ты странствуешь. – Колдунья нехотя улыбнулась и неумелым, словно давно забытым движением коснулась гуслей. – А такое колдовство вырвется наружу и станет заметным.

– Я научу ее.

– Но если девчонка будет слишком учена, ты знаешь, что случится. Она может услышать… его. Так же, как и колдуны древности.

– Тогда, когда я закончу ее обучать, она вернется в Обитель. Вдруг она сама к тому времени не захочет жить в Светлолесье? Пусть увидит, каков мир снаружи. А если ты уговоришь Совет отдать мне ее в воспитанницы, я не стану рваться в бой с червенцами.

Фед глядел на Инирику мягко, но твердо. Его глаза блестели, как две синие звезды. Колдунья тоже это заметила и потупила взгляд. Даже в полутьме был виден жаркий румянец, заливший ее щеки.

– Тебя привлекает все опасное. – Женщина скривила губы. – Ты бы и сам хотел такую силу, как у нее?

– Было время, когда я бы сказал «нет». Но ее дар… Обращать все в пепел. Разрушать. Это начало, а не конец.

Инирика смотрела на меня с улыбкой, но глаза ее выдавали: она боялась за Обитель, боялась того, что я стану колдуньей Разрушения, над которой не будет власти. Правила предписывали заботиться обо мне, но истина заключалась в том, что Инирике хотелось держать аспида подальше от своего гнезда.

– Ты дал ей имя?

– Лесёна. – Фед снова взял в руки гусли. – Дикий зверек из Светлолесья.

В те разы, когда мы возвращались в Обитель, я пряталась в читальнях, чтобы не встречаться с Инирикой в полутьме каменных коридоров. Глаза колдуньи будто спрашивали: «Чего ждать от тебя, зверек?» Так неужели оберег напоминал мне о колдовстве? Или о знании моего Пути?

– Что ты видела? – спросил Фед.

Когда я рассказала, наставник вздохнул.

– Каждый колдун от рождения имел дар, но как его развивать, по какой дороге знания и служения отправиться, выбирал сам.

Да, Три дороги, про которые пел Фед, пока вез меня в Обитель: Путь Созидания, Путь Превращения и Путь Разрушения. Колдуны с Пути Созидания создавали связи между всем сущим, и им легче всех давалось исцеление. Фед своими песнями плел целые полотна и переносил слушателей в царство оживших сказаний. Елар сращивал кости и порезы. Инирика растила травы, ходила по весне засевать поля рожью и репой. Каждый из них мог дать человеку добро, порадовать Отца-Сола.

– Со времен основания Обители там появлялись и жили только колдуны Пути Созидания. – В голосе Феда слышалось смущение, будто ему неловко за Инирику. – Почему так случилось, никто не знает, но, видно, такова воля богов. Поэтому, когда Древо разбудило твою силу, начался переполох, ведь Путь Разрушения отличается от наших чар, как отличается солнце от луны.

Давно мы не говорили вот так, как прежде. Я снова в полной мере ощущала себя ученицей, и тревога внутри спадала. Я даже не догадывалась, насколько нуждалась в крепком плече наставника все это время! И он тоже будто бы только сейчас это понял. Я видела в его глазах раскаяние: он корил себя за то, что оставил меня на все эти месяцы один на один с даром.

Мой Путь. Я могла рушить связи и сплетения внутри вещей. Обрывать тонкие нити, которыми пронизано все живое и неживое. В Обители сохранились руны пращуров, по которым учились другие, но то были знания Созидающих, мне недоступные. С Пути Разрушения сохранились всего две руны: Арф и Дарица. Из них я научилась плести только два заклятья-узора: прямой силы и помехи. Без сплетений я могла вызывать только живой огонь, но каждый раз это заканчивалось бедой. Раньше Фед заставлял меня работать с ним, приручать, но после случившегося в Дубравре прекратил уроки.

Каждый Путь – это своя, не похожая на другие, дорога. Когда-то все три были одинаково важны и полезны для мира. Но после того как первый червенец Мечислав сокрушил последнего колдовского царя, все изменилось: колдуны