Проклятая топь - Любовь Александровна Давиденко

Казалось, временами он менялся. Становился серьёзным. Та весёлость, та игривость, что он позволял проявляться во всей красе в его шутках, в его улыбке, в блеске глаз, исчезала, пропуская на первый план мрачную его сторону. Хмурую, злую. Медленно протянув руку, он коснулся пальцами седых прядей волос, слегка накручивая их на кончике пальца. Казалось, он чувствовал её уникальность. Понимал, что она не просто деревенская девка, что присылал им князь до неё. Что что-то её отличало от всех живых. Её блеск глаз, что, казалось, наполнялся искорками миллиарда звёзд, её запах, подобный распускающемуся цветку, соблазняющему пчел. Её волосы, что так походили своим сочетанием седых прядок среди черных локонов на крылья хищной птицы. — Яргул? Что ты тут делаешь?! — девушка, лишь слегка приоткрыв глаза, прошептала, увидев рядом блондина, но, резко осознав, что он рядом, проснулась, отстранившись и прикрывшись до ушей одеялом.

— В общем, ничего. Хотел узнать, что же ты за существо такое? Мой брат тоже хорош, провел ночь в твоей кровати. Но он никогда не откажется от обряда, даже не думай! — поднялся он на ноги, громко заговорив. — Я не могу понять, что ты такое, почему твой запах привлекает лесных тварей.

— Я всего лишь жалкое подобие человека, который не хочет признавать свою безысходность! — ответив еле слышно, Ива подползла к краю, свесив ноги вниз. — Я понимаю, почему ты так говоришь. Ты думаешь, что я боюсь смерти. Что я цепляюсь к вам обоим. Игриво улыбаюсь в надежде, что хоть один из вас обратит внимание. Полюбит. Спасет меня от участи быть отданной лунному духу. Но это не то, что тебе кажется.

— Что же? — хмыкнул он, успокоившись и приземлившись перед нею на колени, словно вымаливая взглянуть в его глаза, смотрел на нее. — Поведай мне то, что я не могу до сих пор понять.

— Яргул, — протянула девушка на вдохе, позволив его ладоням обвить пальцами её руку. — Ты мне нравишься, и… Скажу тебе то же самое, что вчера говорила твоему брату. Вы мне нравитесь оба. Вы хорошие люди. Хоть и пытаетесь казаться злыми и кровожадными. Я вижу, что вы страдаете. Одиночество делает вас такими. И одиночество делает меня такой. Я устала. Я не хочу больше. Поэтому я скажу тебе так. Я хочу, чтобы вы успокоились, чтобы привели свои чувства в порядок и выбросили все лишние мысли из головы, что могут помешать завершить обряд. Потому что я хочу умереть сегодня ночью. Я хочу отдать свою душу и тело лунному свету, исчезнуть. И я повторю. Вы мне нравитесь, но я не люблю ни одного из вас как мужчину. Моя игривость и любопытство — это лишь отголоски моей юности, не более.

— Спасибо! — улыбнулся он, продолжая сжимать её ладони. Его взгляд, наполненный странной болью, заставляли девушку нервничать, ненароком думая, что могла грубостью его обидеть. Но он улыбался и не спускал с нее глаз, отпустив ее руки. — Прости! Я на секунду подумал, что ты, как все остальные. Те девушки, что были до тебя, были готовы на всё ради спасения жизни. Но ты. Ты прекрасна! Я рад, что мы сумели понять друг друга. И мне больше не придется касаться тебя, лишь бы узнать твои мысли. Мысли, что приносят мне боль.

— Я понимаю. — проскулив, сказала она, подняв ноги на кровать и снова завернувшись в одеяло.

— Я принесу тебе платье чуть позже. Сейчас мне надо подготовить алтарь к ночи. — Молодой человек поднялся с колен, направившись к выходу.

— Ой! Платье! — Словно подпрыгнув, Ива спрыгнула с кровати и, подбежав к валяющемуся на полу возле окна красному платью, подняла его, разглядывая пятно от вина. — Возможно, я смогу отстирать это пятно!

— Это всего лишь тряпка. — хмыкнул парень, окинув её взглядом, что снова засиял прежней игривостью. — Брат проспит до вечера, а я буду занят несколько часов. Так что дом в твоём распоряжении. Можешь делать всё, что сочтёшь нужным. А вечером я принесу тебе платья для обряда. — На что девушка, кивнув головой, оставила платье в покое, вернувшись под одеяло так же быстро, как до этого бежала к платью. От чего его улыбка стала шире, он молча качнул головой и, закрыв за собой дверь, оставил её одну.

Она тихо лежала, уткнувшись носом в подушку, словно стараясь казаться незаметной. Свет солнца постепенно завладевал помещением, еще такой теплый и ласковый, казался сейчас ей совсем не нужным. Пугающим. Из-за чего боль, расползаясь по сосудам, пробиралась до самого мозга. Но резкий звук, громкий, разорвал нить боли, поглощающей её разум. Ива поднялась и медленным шагом, пройдя по комнате, приоткрыла дверь, выглянув. Пустой коридор казался более длинным, чем раньше, более темным и страшным. — Кто тут? — громко произнесла девушка, но лишь эхо ответило ей звонким отголоском, отражаясь от стен, повторяло её фразу. Казалось, она, стараясь не думать о страхе, вышла из комнаты и прошла по коридору. Тишина поглощала её, позволяя боли снова завладевать её рассудком. Девушка спустилась по лестнице, слегка придерживаясь за перила рукой, вышла в открытую дверь дома, остановившись на полянке перед домом. — Видагор? Яргул? Это вы? — огляделась она вокруг. Но никто не отвечал. Лишь хлюпанье склизкой болотной воды периодически нарушало тишину. Птицы и насекомые утихли, даже ветерок, что минуту назад играл с растрёпанными локонами её волос.

— Я уже забыла, как выглядит солнечный свет. — раздался женский голос со стороны болот. — Режет глаза до боли, но это всё же приятнее, чем тьма.

Ива, дернувшись, резко обернулась. Перед ней стояла очень красивая женщина с густыми, длинными, белыми волосами, в тон белого цвета платью, одетому на ней. — Ты… — протянула Ива, внимательно разглядывая женщину. — Я тебя знаю! Ты Ева. Я видела тебя на картине.

— Знаешь моё имя. — Женщина улыбнулась слегка и с некой грациозностью кошки, касаясь земли босыми ногами, обошла её кругом, окинув девушку оценивающим взглядом. — Что-то в тебе есть особенное. Настолько, что мои братья даже рассказали обо мне, моей сестре.

— О чем ты говоришь? — Ива так же не спускала глаз с женщины, словно привороженная тем светом, что излучала её кожа. — Яргул мне рассказал несколько историй о своём отце, о сестрах. И, честно говоря, не думаю, что большая часть его слов была правдивой.

Ева хмыкнула слегка, скривив улыбку. После чего, сцепив руки за спиной, отдалилась от девушки на несколько шагов. — Но, тем не менее, ты знаешь больше, чем думаешь, — она подошла к дереву, на котором дремал крупного размера мохнатый мотылёк, сжав плотно свои крылышки, пытаясь слиться с корой. — К сожалению,