Приговоренная. За стакан воды - Азия Биби

Наконец-то это прекратится! Я испытала огромное облегчение при мысли о том, что вот-вот увижу Ашика. Дверь открылась шире. За ней была железная сетка, прикрепленная к решетке, будто для защиты от москитов, только тут в роли насекомого была я. Всякий раз, когда я видела Ашика по ту сторону сетки, мне казалось, что на меня надели паранджу. Я никогда не носила ее, но однажды примерила, в гостях у соседки Фасаре — просто из любопытства. Нам тогда было очень смешно: оказалось, что сквозь нее и правда почти ничего не видно.

Наконец, Ашик и Таир уселись на стулья. Как всегда, муж постарался оказаться как можно ближе к решетке, но в тот день мне больше обычного хотелось обнять его.

Мы уже так давно не могли прикоснуться друг к другу иначе как кончиком указательного пальца: мы пытались соединить ладони, но сетка была слишком густой, и я не могла почувствовать тепло его руки.

Я заметила, что Ашик был сам на себя не похож в тот день. В комнате было довольно темно, и все же казалось, что в глазах мужа нет больше того огонька, который светился в них всегда. Он был очень подавлен, и адвокат Таир тоже.

— Ашик, как там наши дети? Где вы живете сейчас?

— После смерти министра Таир приютил нас у себя, в Лахоре, — ответил Ашик, повернувшись к адвокату.

Таир тоже христианин, и к тому же он мой друг детства: он родом из той же деревни, что и я.

— Спасибо тебе, Таир! Спасибо, что заботишься о моей семье. Я так боюсь, как бы с ними что-нибудь не случилось…

— Знаешь, когда это произошло, мы были у министра, в его доме, — продолжал Ашик. — Помнишь, я говорил, что он обещал приютить нас на какое-то время.

Я пришла в ужас от того, что сказал Ашик.

— То есть, вы были в тот день в Исламабаде и могли оказаться в его машине в тот момент, когда стали стрелять?

— Да. Вот видишь, это знак свыше.

— А вы ходили на похороны?

— Только мы с Таиром, без детей, — тихо сказал Ашик. — Мы тогда еще оставались в Исламабаде, и решили пойти на отпевание в церкви Фатимской Божьей Матери. Священник согласился спрятать меня среди певчих.

— Ты? Среди певчих? Но ты же ужасно фальшивишь!

Наконец-то мы от души рассмеялись. В тот момент это было для нас так важно.

Как бы я хотела тоже побывать там! Я засыпала Ашика и Таира вопросами: как все прошло? Было ли много народу? Что за люди?

— Церковь была переполнена, — отвечал Ашик. — Очень много людей. Конечно, его семья тоже, братья, мать, племянницы. Они стояли у гроба, прямо напротив алтаря. Гроб был наполовину закрыт флагом Пакистана, а еще наполовину — флагом ассоциации Шабаза Батти «All Pakistan Minorities Alliance». Когда трое братьев министра внесли гроб, по храму пронесся общий стон скорби. Сотни христиан Исламабада стали плакать, его мать вся сотрясалась в рыданиях, и даже иностранцы в первых рядах не могли сдержать слез.

— Неудивительно, ведь иностранцы тоже христиане, как и мы.

— Мессу совершил архиепископ исламабадский, отец Энтони Руфин, — продолжил Таир. Перед началом службы мы долго пели. Позже я понял, что мы ждали приезда премьер-министра. Когда Юсуф Реза Гилани вошел в церковь в окружении огромного количества охраны, двери храма тут же закрыли для всех, даже для сестры министра Батти — она так и не смогла попасть внутрь. Я узнал об этом позже из разговоров на паперти. Архиепископ произнес очень трогательную проповедь, говорил о том, что Шабаз Батти был для него как сын, ведь он рос у него на глазах… Вот, послушай, Азия, я записал кое-что.

Таир развернул большой лист и стал тихо читать:

«Еще совсем юным он посвятил жизнь Христу и всегда был верен Ему на избранной стезе общественной и политической деятельности. На своей службе Батти выполнял волю Божию, со всем старанием, покорностью и надеждой следуя своему предназначению. Он всегда просил меня молиться за него, потому что понимал: мирская жизнь без помощи свыше бесплодна и пуста. Политика без веры может стать орудием Дьявола.

Этот человек отдал жизнь за веру. И я уверен, что Церковь, обождав положенное время, сочтет возможным причислить его к лику мучеников».

— После мессы, — продолжал Ашик, — тело Шабаза Батти отправили вертолетом в его родную деревню Куспур неподалеку от Фейсалабада. И в тот же вечер в местных новостях мы увидели, что среди тех, кто пришел почтить его память, были не только христиане, но и сотни индуистов и мусульман.

Мы помолчали несколько минут. Я рисовала в воображении картины церемонии прощания с министром, и понемногу меня стало охватывать отчаяние. Не выдержав, я пробормотала вслух:

— Теперь мы остались совсем одни…

Но Таир твердо возразил мне:

— Нет, Азия, мы не одни. У Шабаза Батти есть брат по имени Пол. Он собирается продолжить его дело и бороться дальше. Я знаю, что он уже встретился с Папой Бенедиктом XVI.

— С Папой?

Сердце подпрыгнуло у меня в груди.

— Да, и не только. Там были еще епископ фейсалабадский, отец Йозеф Кутц, и имам мечети Бадшахи в Лахоре, Саид Мухаммед Абдул Кабир Азад.

— И даже имам?

Я удивлялась все больше и больше. Ашик молчал, но скромная улыбка играла у него на губах.

— Да, имам тоже. Он был силен духом. Так что не теряй надежду. Крепись, Азия, ты не одинока.

Мне страшно. После смерти министра этот страх неотвязно преследует меня. Я жду того мгновения, когда Господь возьмет меня к Себе, как ждут оазиса посреди пустыни. Я совершенно измучена. Мне нужно отдохнуть. И все же я считаю, что люди не имеют права ставить себя на место Бога и решать, когда человек умрет. Настанет мой последний час — и я сдамся. Единственное, что по-прежнему поддерживает меня, несмотря на все лишения, унижения и неотступное чувство тревоги, — это вера в собственную невиновность. Вера в то, что со мной поступают несправедливо. И решимость доказать это, чтобы моя борьба пошла на пользу другим людям. Я необразованна, моя жизнь всегда была простой и скромной, но сейчас я думаю, что она может повлиять на судьбу моей страны.

Со дня смерти Шабаза Батти я каждый день со страхом жду, что в мою камеру войдет убийца. Министр больше не может защитить меня. Но я знаю, что другие люди продолжают его дело. Это иностранцы, которых волнует моя судьба, и мои соотечественники.

Я твержу себе об этом, чтобы не падать духом. И вспоминаю о семье. О муже, ставшем для меня надежной опорой. О детях… моих сокровищах, которых я не видела уже так давно. Мысль о том, что, несмотря на все угрозы, они все еще живы, согревает мне сердце. Я бы десять раз пожертвовала жизнью, если бы знала, что это облегчит их участь. Я так желаю им счастья и спокойствия, которого они лишились с тех пор, как я попала в тюрьму. Надеюсь, что бы ни случилось, они смогут построить свою жизнь и передать всю ту любовь, которую я испытываю к ним. Дети — словно зернышки надежды и любви, и я мечтаю, чтобы из них вырос прекрасный цветущий сад.

Теперь, когда вы прочитали мою историю, я хотела бы обратиться к вам. Благодаря этой книге вы познакомились с нашей страной, нашей жизнью — счастливой, несмотря ни на что. Во всяком случае, она может стать такой.

Я всего лишь одна из миллионов женщин в мире, и все же мне кажется, что страдания, подобные моим, испытывают многие. Как бы мне хотелось, чтобы у моих мучителей открылись глаза и ситуация в нашей стране изменилась…

Прошу вас, расскажите всем вокруг о том, что со мной произошло. Пусть люди знают. Наверное, для меня это единственный шанс не сгнить заживо в этой могиле.

Мне нужна ваша помощь! Спасите меня!

тюрьма Шекхупура,

апрель 2011

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Фонд, созданный Ароном Баркатом Масихом для обеспечения правовой защиты преследуемых в Пакистане христиан. Здесь и далее примечания переводчика.

2

Фонд, созданный Ароном Баркатом Масихом для обеспечения правовой защиты преследуемых в Пакистане христиан.

3

Чапати — индийский хлеб из пшеничной муки, наподобие тонкого лаваша.

4