Оскверненные - Ярослав Толстов

«Нет! Нет! Нет!»

Малыш беззаботно пел какую-то песенку из детской телепередачи, шлепая ботиночками по снегу. Они даже ни о чем не подозревали. Мое сердце билось, как сумасшедшее. Рука, в которой лежал булыжник, дико тряслась. Еще немного, и я сделаю это. Пару секунд, и я проломлю ей голову, а затем и малышу.

Они достигли конца дорожки, наступило время выпрыгивать из засады, но в последний момент что-то заставило остановиться. Меня парализовало. Они повернулись и пошли по тротуару, удаляясь в темноту.

Я с шумом выдохнул, весь взмокший от пота, словно бежал несколько километров без остановки. Никак не мог унять дрожь. Зажмурился и облегчено привалился к сугробу. Из глаз вдруг заструились счастливые слезы, хотя причин для радости, собственно, не было.

Снежинки мягко ложились на лицо и сразу же таяли, покрывая щеки и лоб мелкими каплями. Холодили горячую кожу. Я благодарил небеса за то, что так вышло и не переставал горько плакать. Это продолжалось недолго.

Я почувствовал справа от себя что-то живое. Кто-то прикоснулся к плечу, и я вздрогнул. Поднял на него взор.

Передо мной, наклонившись, стоял парень в куртке, зимней коричневой шапке и обвязанный шарфом. В уши были воткнуты наушники.

– С тобой все в порядке? – спросил он. – Не нужна помощь? Позвать кого-нибудь?

Я слабо кивнул и мгновенно с размаху отправил ему булыжник в область виска. Удар был столь чудовищным, что парень даже чуть отлетел в сторону, безвольно раскинув руки. Снег окропила кровь. Я отбросил камень в куст и понес тело к уже известному источнику. Туда куда относил все остальные трупы – к дому номер тринадцать по улице Мрака.

– Он еще живой, – предупредил меня Тайлер у входа. – Тащи его наверх, у меня там есть топор.

Я привязал его к стулу в одной из комнат на втором этаже. Он очнулся, но все еще был дезориентирован. Возле уха образовался кровоподтек.

– Как тебя зовут? – спросил я дружелюбным голосом.

– Эрик, – вяло ответил он, щурясь от света лампочки, болтавшейся на оголенном проводе. – Что происходит? Где я?

Я взял в руки тяжелый топор, прислоненный к стене. Эрик обратил на это внимание.

– Зачем это? – Он нервно заерзал на стуле, затрясся. – Не надо. Что вы хотите?

Ответа не последовало, да он и не ждал, сосредоточенно следя глазами за каждым движением топора. – Подождите! Стойте! Умоляю вас, не надо! У меня ничего нет! Подождите! Подождите!!

Тайлер закончил возиться с его ступнями и отошел. Шоу началось.

Я перебил Эрику обе голени. Он резко запрокинул голову назад и истошно заорал на весь дом, если не на всю улицу. Из его рта что-то выпало. По бороде обильно заструилась кровь и закапала на старые доски. На губах пузырилась кровавая пена.

– Боже-ж ты мой! Да он откусил себе язык! – воскликнул Тайлер, завороженный этим явлением.

Он захлебывался кровью. Судорожно отплевывался и глотал ее, издавая булькающие звуки. На полу валялся скукоженный красный кусочек языка. Мне стало дурно, и я отвернулся.

– Ты чего, – раздраженно спросил Тайлер, – издеваешься, что ли? В такой ответственный момент!

– Сука! Он откусил собственный орган! – закричал я, не сдержав эмоциональный порыв. – Своими зубами! Ты это видел!? Эта красная херь до сих пор лежит там?

– Конечно, лежит! Куда она денется? Ты что, совсем придурок? Давай уже…

– Подожди, подожди. Мне нужно расслабиться, иначе меня сейчас стошнит, – сказал я. И медленно, размеренно задышал, словно занимался медитацией. – Сейчас, сейчас, сейчас…

– Ты там ублажаешь себя, что ли? – сердито заговорил Тайлер, явно в нетерпении продолжения «банкета». Он обратился к тому бедолаге: – Мы подождем. Мы ведь подождем? Куда торопиться, правда? Дилан, твою мать! Давай уже заканчивать с этим!

Я перевел дух, глубоко вздохнул и повернулся. Лезвие противно заскрежетало по полу. Лицо парня побелело. Он перевел на меня взгляд, выражавший смертное отчаяние, и лихорадочно замотал головой. Теперь ему оставалось только мычать. Говорить он был не в состоянии, равно, как и бегать, из-за поломанных мной ног.

– Прости, мужик, – сказал я, искренне сочувствуя его горю. А после замахнулся топором и с мощнейшим ударом обрушил ему на плечо, перерубая ключицу. С чавкающим хрустом отделилась левая рука от тела. Секундный вопль, исполненный невыразимых страданий, оглушил комнату. Еще один замах – и вот уже вторая рука лежит подле первой, а чуть поодаль от них – язык.

Из обрубков плеч фонтанировала кровь, заливая боковые стены и паркет когда-то бывшей спальни. Я отпрянул, чтобы не заляпаться.

Он отключился. Его голова упала на грудь. С нижней губы повисла в воздухе густая кровавая слюна. Я поднял топор над головой, собираясь нанести последний штрих. В свете лампочки зловеще блеснуло лезвие, с которого широкой полосой медленно текла темно-красная жидкость… Сталь взлетала и опускалась, кромсая тело и разрубая остатки конечностей. В воздухе витали разные тошнотворные ароматы, как будто у смерти на балу. Запах кислятины, пота, сладковатой вони и приближающегося гниения вскружили мне голову. Повсюду была кровь. И куски Эрика, как пазлы, разлетались по углам. Игра называется «Собери Эрика». Картина не из приятных и уж точно не вызывала никаких восторженных чувств. Представление окончилось. Топор вывалился из моих огрубевших пальцев, и я, охваченный этой свирепой энергией, вышел из комнаты. Сердце трепетало. Я горел убийством. Нужно было еще. Усеять дом тысячами тел. Покрыть их кожей обои, а кровью оживить источник. Но потом, когда я спустился вниз и понял, что дальше не в состоянии сделать и шага, в измождении сел на полу в коридоре, прислонившись спиной к стенке. Руками закрыл лицо.

Лютая ненависть пропала и растворилась пелена серого тумана – сознание прояснилось. Каменная корка растрескалась, обнажая вину. В памяти всплывали кадры ужасной расправы над бедным юношей.

Зло исчезло до очередного сезона жатвы. Как скоро оно даст о себе знать? И как противиться тому, что не в силах остановить ни одно живое существо на Земле?

На мгновение всплыло воспоминание из детства о том, как мы с ребятами ходили в школьные походы. Устраивали пикники. Разводили огонь и жарили на нем сливочный зефир, рассказывая всякие истории. Ночью лес выглядит таким тихим и спокойным. А еще темным, хоть глаз выколи. Невольно возникает мысль, что за одним из тысячи стволов деревьев, раскинутых на несколько десятков миль, притаилось жуткое нечто. Какой-то монстр подстерегает тебя в тени, чтобы в любой удобный случай схватить и уволочь вглубь леса, и там уничтожить. Лесной дух или демон…

Вот и сейчас меня густым туманом окружала кромешная тьма, через которую не пробивался ни единый лучик света. Даже из овального окошка, как это было принято, не выказывала свое почтенное присутствие благородная луна, словно пряталась за облаками. В этом было что-то странное, отчасти таинственное и любопытное. Мне стало