Башмачник по имени Время (сборник) - Елена Федорова

– Как хорошо, что тогда я одумался. Какое счастье, что тогда я струсил, – улыбнулся он. – Жизнь только начинается. Наша новая жизнь будет наполнена новыми впечатлениями, яркими красками и восторгом. У нас с вами целых восемь дней! Целых восемь дней, а потом…

Он знал, что будет потом, но не решался признаться себе в этом знании. Прикрывал его незнанием, неведением, дарящим надежду, помогающим отыскивать новые тайны в новом дне. Марсель уже не мог представить свою дальнейшую жизнь без Эльзы, без вершины Зойлинг, без каменных теплых ладоней, в которых так удобно сидеть и размышлять о вечности.

Ронское вино, которое Марсель привез с собой из провинции Прованс, закончилось на восьмой день их с Эльзой совместных прогулок.

– Его было столько, сколько нужно, – сказала Эльза. – Пришла пора прощаться.

– Вы верите в то, что это необходимо? – спросил Марсель, глядя в ее погрустневшие глаза.

– Не верю – знаю, – ответила она, потупив взор. – Вам пора возвращаться в Прованс, мне – в Мадрид, а через год…

– Мы можем встретиться раньше, – сказал он. – Встретиться за горной чертой.

Она вздохнула. Подкативший к горлу ком не дал ей сказать, что она знает про их невстречу. Знает, что там за горной чертой в его жизни для нее не останется места. Не будет времени на встречу. Поэтому лучше об этом не думать. Лучше думать о том, что их встреча на вершине Зойлинг – уже счастье, подарок судьбы… Самый дорогой подарок. Самый…

Впервые за восемь дней они спустились с вершины вместе. Марсель шел впереди, помогая Эльзе преодолевать трудные места. Потом они долго сидели на ступенях домика егеря. Сидели молча и смотрели на обмелевшую реку. А вечером состоялся прощальный ужин при свечах.

– Я буду скучать без вас, Зойлинг, – прошептал Марсель, прикоснувшись к ее щеке.

Эльза растерялась, не посмела обнять его, хотя безумно этого хотела. Прошептала:

– И я… – шагнула за порог своего номера.

Она долго стояла, прижавшись спиной к двери. Хотела побежать за Марселем, но вспомнила, что не знает, в какой гостинице он остановился. Она не удосужилась спросить его об этом. Было не важно тогда, а теперь уже не нужно. Завтра утром она сядет за руль своей маленькой золотистой Хонды и уедет в Зальцбург. А Марсель отправится в Прованс. И, возможно, возможно, возможно, они встретятся здесь через год. Но, возможен и другой финал истории Зойлинг…

Марсель провел рукой по двери, за которой скрылась Эльза. Знал, что она стоит с той стороны. Гладил дверь, словно гладил ее спину. Мог постучать. Не посмел. Побоялся разрушить хрупкий мир, в котором они жили эти восемь удивительных дней. Марсель вышел из гостиницы, подошел к машине Эльзы. Прикрепил к лобовому стеклу конверт и на цыпочках вернулся обратно. Постоял у двери Эльзы. Послушал тишину. Мысленно пожелал ей спокойной ночи, вошел в свой номер. Лег на кровать. Сна не было. В окно заглядывала полная луна и загадочно улыбалась.

– До завтра, Зойлинг, – прошептал Марсель и закрыл глаза.

Пролежав всю ночь без сна, Эльза поднялась на рассвете. Бросила в багажник чемоданчик, села за руль. Увидела на лобовом стекле конверт. Улыбнулась:

– Что бы это значило? Наверное, послание от господина Марселя Паньоль. Но, как он узнал?

Эльза вышла из машины. Взяла в руки конверт, на котором ровным почерком было написано: «Эльзе Мистраль».

– О, вам известна моя фамилия? – улыбнулась она, вскрывая конверт. – Интересно, какие еще сюрпризы вы мне приготовили, господин Паньоль?

«Буду ждать вас в саду Мирабель каждую субботу с двенадцати до четырнадцати. Ваш Марсель Паньоль. Грюсс Готт, Эльза!»

Эльза сложила листок, прижала его к губам, рассмеялась. Закрыла машину и пошла в горы. Уезжать не хотелось. Никто не ждал ее там, внизу, за горным перевалом. Никто ее не гнал из этих мест. Никто… Она могла пробыть здесь столько, сколько захочется. Она могла вернуться в Зальцбург в любое время. В любое…

Марсель вышел из номера. Постоял у двери Эльзы. В ее номере было тихо.

– Неужели, вы еще спите, Зойлинг? – спросил он мысленно. – Хороший у вас сон. Ну что ж, не стану вас тревожить. Пусть останется тайной наше соседство. Через неделю я увижу вас в саду Мирабель. Через неделю…

Марсель провел рукой по двери, вышел на улицу. Машина Эльзы стояла на месте, а конверт исчез. Марсель усмехнулся:

– Вы встали с рассветом, как всегда. Я знаю, где искать вас, Зойлинг. Но…

Он открыл багажник, бросил туда сумку, задумался. Уезжать не хотелось, но обстоятельства заставляли. Он обещал Клоду вернуться к полудню. На вечер был заказан ужин в ресторане. Деловую встречу с партнерами никак нельзя было пропускать. Никак нельзя… Марсель вздохнул, сел за руль.

– Нет. Я не могу уехать сейчас. Не могу, – воскликнул он, сжав виски. – Что вы делаете со мной, Зойлинг? Вы заставляете меня менять все мои планы. Все…

Он позвонил Клоду, извинился за то, что не сможет приехать в Зальцбург в назначенное время. Попросил начинать ужин без него. Клод попытался что-то возразить. Марсель не стал его слушать, выключил телефон. Отключился от внешнего мира, чтобы ничто не отвлекало его, ничто не напоминало о существовании другой реальности, ждущей его за перевалом. Сейчас ему не хотелось думать ни о чем, кроме вершины Зойлинг.

Марсель думал о том, что не станет подходить к Эльзе. Он просто посмотрит на нее издали и уйдет, не сказав ни слова. Но, увидев ее, в каменных ладонях, не смог сразу уйти. Он стоял и смотрел из-за дерева на плачущую Эльзу. В ее скорбной фигуре было столько грациозного величия, словно она была каменным изваянием, молчаливой, плачущей скальной породой, которую невозможно спросить о причине слез. Которой можно только восхищаться.

– Ах, Марсель, что же нам делать? – прошептала Эльза. – Что же нам теперь делать?

– Жить, – прошептал он.

– Жить, – повторила она. – Но как, как?

Она подняла лицо к небу, закрыла глаза, что-то зашептала, молитвенно сложив руки.

– Я тоже не знаю, как мне теперь жить, – вздохнул Марсель. – Пока не знаю, но…

Он повернулся и пошел вниз, решив, что не стоит торопить события. Они с Эльзой попрощались. Новая встреча будет за горами. Непременно будет.

Марсель написал Эльзе еще одну записку и уехал. Уехал в другую реальность…

Эльза спустилась с горы после полудня. Она шла медленно, часто останавливалась, стараясь вобрать в себя все запахи и звуки. Она знала, что обязательно останется что-то, что она упустит, не заметит. Пусть. «Нельзя объять необъятное».

Эльза выпила чашечку кофе в «Домике егеря», покормила лебедей и пошла к машине. Записку Марселя она вновь увидела не сразу. Долго смотрела на нее через лобовое стекло, думая о том, что голос Марселя на вершине ей не почудился. Он тоже был там. Он стоял и смотрел на нее из-за дерева. Он не посмел нарушить таинство прощания. Она бы тоже не посмела выйти из тени деревьев, если бы увидела его на вершине, если бы он пришел туда первым.

Эльза уткнулась головой в руль, прикусила губы, чтобы не заплакать, но слезы все равно покатились по щекам. Она тряхнула головой. Вышла из машины. Взяла записку.

«Не плачьте, Зойлинг, жизнь только начинается! Ваш Марсель Паньоль» было написано на листе ровным почерком.

– Не буду, – сказала Эльза. – Не буду…

Эльза решилась пойти в сад Мирабель лишь через две недели после возвращения. Марселя она увидела еще издали. Высокий, загорелый, черноволосый. Белый свитер крупной вязки. Белые брюки. Темно-синий шарф. Темные очки, глаз не видно. Не разобрать, куда он смотрит. Руки скрещены на груди. Не человек – скульптура. Мимо пройти невозможно. Многочисленные посетители сада останавливаются, оборачиваются, любуются им. А он ни на кого не смотрит. Никого не замечает. Ждет. Ждет Эльзу Мистраль, которая должна придти.

Она обязательно придет. А если нет, он пойдет к ней сам. Он знает, где она живет. Он несколько раз проезжал мимо ее дома, смотрел на ее окна, видел ее силуэт. Решил подождать еще неделю. Еще семь дней, а на восьмой…

Он увидел ее издали. Растерянно-нерешительная, маленькая в белом свитере крупной вязки, белых брючках. На шее темно-синий платок. Темные очки. Не понятно куда смотрит. Замерла. Прижала руки к груди. Ждет. Не решается шагнуть ему навстречу. И он не может. Ноги окаменели.

– Что за наваждение? – думает он.

– Что я скажу ему? – думает она.

– Я знаю, что сказать ей, – улыбается он, делает несколько шагов вперед. Она идет ему навстречу. Он порывисто обнимает ее, шепчет:

– Грюсс Готт, Зойлинг! Как я рад тебя видеть. Можешь ничего не говорить. Просто будь рядом. Не спеши высвобождаться из моих объятий. Я впервые обнимаю тебя. То наше первое объятие не в счет. Оно было ненастоящим. Это – настоящее. Это не просто объятие, это – жест защиты. Я защищаю тебя от тебя, от твоих прежних переживаний. Забудь обо всем, что было, потому что до нашей встречи ничего не было. Ни-че-го. С нашей встречи все только начинается. Наша жизнь начинается с удивительной встречи на вершине Зойлинг. Наша с тобой долгая, счастливая жизнь…