Дорога на фронт - Александр Тимофеевич Филичкин

родной. При знакомстве с картой Поволжья, он легко перевёл старинное тюркское слово. Как это ни странно, оно даже намёком не связывалось с проточной водой. Наоборот, означало совершенно другое, а именно — Белые Холмы.

Хотя, если внимательно глянуть вокруг, то так всё и было на деле. На огромной равнине, плоской, как стол великана, тут и там появлялись небольшие известковые взгорки.

Шоссе приблизилось к этим буграм и стало петлять между ними. Иногда, с двух сторон, грунтовую дорогу сжимали глубокие балки, и ей приходилось взбираться на крутые увалы.

Всем была хороша небольшая «полуторка»: надёжная, лёгкая и неприхотливая к качеству топлива. Мало того, она получилась весьма проходимой. Могла ехать почти что, как танк, по самое «брюхо» в грязи.

К сожалению советских водителей, она обладала одним большим недостатком. Конструкторы не предусмотрели в моторе бензонасос. Поэтому, ёмкость с горючим находилась вверху, прямо над сорокасильным движком.

То есть, внушительный бак располагался перед шофёром и пассажиром, прямо за тонкой приборной панелью. Его горловина, через которую заливался бензин, торчала у ветрового стекла, точно в серёдке. Случись какая авария, и все, кто находился в кабине могли превратиться в пылающий факел.

Благодаря такому решению, топливо шло самотёком из внушительной ёмкости прямиком в карбюратор. Однако, так получалось лишь на горизонтальной поверхности или же там, где дорога спешила под горку.

Если машина пыталась взобраться на, более-менее, крутой косогор, то подача горючего тотчас прекращалась. Приходилось выкатывать вашу «полуторку» на ровное место, ставить кормою вперёд и двигаться задним ходом, словно какой-нибудь рак.

Именно таким странным способом, автомобиль с ощутимой натугой поднялся на небольшую возвышенность. Забравшись наверх, он развернулся на плоской вершине. Перед глазами зенитчика внезапно открылся огромный простор. Впереди находился небольшой, пыльный город.

Ахту́бинск оказался невзрачным и удивительно тесным. Он не выдерживал никакого сравненья, ни с Астраханью, ни с Махачкалой, ни, тем более, со столичным Баку. Но так было в мирное время. Сейчас шла война с проклятыми фрицами. Всё стало значительно хуже.

Во многих кварталах пылали большие пожары, начавшиеся после недавней бомбёжки. Над ними стояли плотные тучи чёрной гари и копоти. Никуда не спеша, они поднимались в белёсое небо.

Откуда-то слышались далёкие редкие взрывы. Их дополняли звуки сирен машин «скорой помощи». Особенно часто гудки доносились со стороны волжского порта и маленькой станции железной дороги.

Не выходя из кабины, чекист посмотрел на центр селения, пылающий, словно огромный костёр. Он оглядел затянутую дымом дорогу, идущую вдоль русла реки. Немного подумал и решил, что не стоит ему рисковать.

А то, чего доброго, въедешь на улицы, заваленные обломками зданий. Придётся снова терять драгоценное время и возвращаться назад. Особист приказал молодому шофёру не приближаться к пострадавшим районам. Обойти их по заволжской степи, и двигаться прямиком к Сталинграду.

Объехав разрушенный город, «полуторка» вырвалась на «большое» шоссе. Набрав приличную скорость, она стрелою помчалась на северо-запад. Слева текла очень большая река.

Воды здесь хватало с избытком. Поэтому, и селилось больше людей, чем на засушливом юге района. Все небольшие местечки располагались недалеко друг от друга. Их разделяли прогоны не более десяти километров.

Почти в каждом подобном посёлке имелась своя железнодорожная станция. Через них, бесконечным потоком продвигались на север эшелоны с людьми, вооруженьем и техникой. Вернее сказать, не столько шли, сколько стояли на рельсах. То есть, представляли собою мишень для бомбардировщиков фрицев.

За время путешествия в поезде, Степан Сергеич много раз говорил с проводниками и пожилыми путейцами. Майор хорошо представлял, что же твориться на всём протяжении железной дороги.

По рассказам его собеседников, большая часть всех составов перемещалась со скоростью двадцати с чем-то вёрст в течение суток. Причём, чем ближе они подходили к городу Сталина, тем положение становилось всё хуже.

Пытаясь решить эту проблему, войска покидали теплушки за пятьдесят километров от переправы и пешим ходом спешили к району боёв. После прибытия на место сражений, красноармейцам не удавалось даже слегка отдохнуть. После тяжёлого марша, их сразу бросали в атаку.

Дело было всё том, что не сумев взять Москву, Германия сосредоточила силы на юго-западном фронте. Самолётов у фрицев оказалось значительно больше, чем у армии СССР. Пилоты бесноватого фюрера сбили всех «красных соколов» и завоевали господство в воздушном пространстве.

Благодаря множеству танков, собранных в мощный кулак, фашисты сломили сопротивление советских бойцов. Моторизованные дивизии Гитлера рванулись в широкий прорыв.

Они оказались на оперативном просторе и удивительно быстро захватили все пути сообщения, идущие с запада к Волге. Почти не встречая препятствий, захватчики чёрной ордой пошли к Сталинграду.

Перевес в живой силе врага оказался очень значительным. Его нужно было как-нибудь компенсировать. Красная армия делала всё, что возможно и шла на невероятные жертвы.

Во многих местах, железнодорожная ветка отлично простреливалась с правого берега Волги, который занимали враги. Чтобы доставить оружие с боеприпасами к городу, все машинисты, изо дня в день, рисковали собственной жизнью.

Путейцы увеличивали скорость состава, чтобы фашисты не могли точно прицелиться. Они нашли единственный выход из такой ситуации и стали водить, так называемые, «боелетучки».

То есть, цепляли к паровозу от трёх до пяти не очень тяжёлых вагонов и на всех парах мчались вперёд. Несмотря на большие потери, они иногда прорывались сквозь плотный огонь.

Земляное шоссе было проложено недалеко от железной дороги. Сидевший в кузове, Яков отчётливо видел, что же творилось на ней. Вдоль всего полотна валялось огромное количество сгоревших вагонов, танков, пушек и всяческой техники: транспортёров, автомобилей и тягачей.

«Полуторка» быстро катилась вперёд. По обе стороны от шоссе, стояли пустые посёлки и станции, разрушенные до самых фундаментов. На месте множества зданий, построенных за долгие годы, виднелись лишь кучи мелкого мусора.

Отовсюду тянул удушливый запах сажи и гари. К нему постоянно примешивалась невыносимая вонь. Она шла от множества мёртвых человеческих тел, что разлагалась под солнцем.

На небосводе, белёсом от сильного зноя, постоянно висели воздушные разведчики фрицев — прóклятые красноармейцами «рамы». Время от времени, над головой проносились истребители немцев. Ничего и никого, не боясь, они пролетали над самой землёй.

Зенитчик легко узнавал одномоторные «мессершмитты», «фокке-вульфы» и «хейнкели». Двухмоторные бомбардировщики шли целыми звеньями, а иногда, эскадрильями по двенадцать машин. Не опасаясь советских пилотов, и те и другие, нападали на всё, что мелькало внизу.

Пыльный узенький грейдер был плотно забит десятками тысяч людей. Они медленно двигались сразу в двух направлениях. К Волге шли красноармейцы, прибывшие с юга или востока великой страны.

От среднего теченья реки, навстречу военным частям, еле-еле тащились толпы оборванных