Закон Уоффлинга (СИ) - "Saitan"

«Ведь здоров же?» — хотелось бы ему добавить, но он не сумел.

Снейп остановился, словно наткнулся на невидимый барьер. Он разглядывал Тома с интересом учёного, обнаружившего новый вид живых организмов в своем башмаке.

— Понятно, — сухо произнёс он, хотя Тому ничего не было понятно. — Гарри часто вызывает такой отклик у таких, как вы. Мой вам совет, мистер Риддл, не увлекайтесь им слишком сильно.

От взмаха его палочки дверь из комнаты распахнулась, как бы приглашая Тома выметаться вон.

Но Том не был согласен с таким окончанием их разговора.

— Ответьте мне! — он вложил в свой голос принуждение, которое часто использовал на более слабых магах. Со Снейпом оно, конечно, не сработало.

— Мистер Риддл, — декан устало помассировал длинными пальцами переносицу, словно Том вызвал у него головную боль. — Я не намерен потакать вашим подростковым страстям. Вы умный волшебник, сами всё должны понять. Идите, мистер Риддл, идите. И минус десять очков со Слизерина, за неподобающее обращение к учителю.

Том заскрежетал зубами, но всё же вышел вон из комнаты, уговаривая сам себя не делать глупостей. Он и так наговорил много лишнего. Он накричал на своего декана! Мерлин, с каждым шагом, что он делал, отдаляясь от двери, его накрывало осознание всего произошедшего.

Он свернул в потайной коридор и прислонился горячим лбом к холодной каменной стене.

«Для чего вам нужен Гарри?»

«Ни для чего!»

Том ни на мгновение не засомневался в ответе. Гарри просто был… Был Гарри.

В гневе он выболтал такое, от чего теперь волосы на голове шевелились от ужаса.

Что на него нашло? Куда подевались его обычное хладнокровие и взвешенность поступков? Он чувствовал себя как в том кошмаре — бессильным и обозлённым на весь мир.

Том не подозревал, что способен испытывать такие ошеломляющие своей мощью эмоции. Ему хотелось знать, что связывает Снейпа и Гарри, ему это было необходимо. Он две недели бегал за Поттером, он чувствовал его под своей ответственностью. И он хотел, мантикора задери, знать, что происходит с его соседом! Всё, досконально!

«Не увлекайтесь им слишком сильно».

«А это что должно значить вообще? — проснулся внутренний голос, который Том недавно уволил. — Ты им не увлекался».

Но Тома волновало не это. Его волновал смысл фразы. Даже если бы он действительно увлекся мальчишкой, чего быть, конечно, не могло, то почему это декан советовал не делать этого?

«А не потому ли, что он сам… Он же одинок, вечно торчит в своих подземельях, как крот в норе, может, это всё оттого, что он испытывает тягу к молодым мальчикам?» — вступил второй голос, который Тому нравился намного больше.

— Не может быть! — вслух буркнул Том.

Чтобы Снейп… Нет! Это стезя Дамблдора, но не декана. Это директор называет всех своими мальчиками и заманивает детишек в кабинет сладостями. Снейп не…

Том зарычал и стукнул кулаком в стену.

— Хватит! Хватит об этом думать, это не твое дело, — вслух сказал он сам себе и, резко развернувшись, пошел в комнату, стараясь не думать о том, что произошло.

Гарри сидел в кресле у камина с книжкой, забравшись в него с ногами и закутавшись в плед. Он постоянно мёрз, хотя в комнате было довольно тепло из-за камина. В подземельях наличие в комнате камина было насущной необходимостью, учитывая, что они находились прямо под озером, и настоящий солнечный свет никогда не согревал эти древние стены.

— Том? Что случилось? — обеспокоенно вскинулся Поттер, заметив вошедшего в комнату соседа.

Риддл потерянно разглядывал его лицо, освещённое мягкими лучами напольной лампы, которую Гарри пристроил прямо перед креслом. Ему постоянно было мало света. Он старался осветить каждый тёмный уголок комнаты, словно опасался, что там может кто-то затаиться.

«Мне плевать, что с ним будет», — несколько раз повторил Том про себя.

— Том? — ещё более обеспокоенно позвал его сосед, откидывая плед с колен.

— Сиди, — махнул рукой Том, загоняя весь свой гнев на Снейпа в дальние уголки сознания. Он подошёл и укутал Гарри обратно в плед. — Всё нормально. Что ты читаешь?

— Это сказки барда Бидля. Читал? — Гарри не стал допытываться, что случилось, и Том был ему за это очень благодарен. Он не был готов обсуждать свои вспышки гнева и ссору с деканом, но точно знал, что если бы Гарри жалобно посмотрел на него, то он точно всё выложил бы.

Сопротивляться этому взгляду не было никаких сил, и это бесило.

«Тебе же плевать на него», — ехидно заметил внутренний голос, и Том послал его куда подальше.

— Нет, никогда не слышал, — устало буркнул Том, усевшись в кресло и откидываясь на спинку.

— Давай я тебе почитаю вслух? «Мохнатое сердце чародея» тебе точно понравится!

Том слабо кивнул и принялся слушать размеренный мелодичный голос Гарри, успокаиваясь после чудовищной сцены, устроенной в кабинете Снейпа. Ему вдруг показалось, что это был вовсе не он. Что кто-то другой захватил его разум и управлял телом. У него в принципе не было таких сильных эмоций, это просто невозможно.

Никто ещё не читал ему сказки вслух. А он никогда не кричал, словно восьмилетний малыш, на декана. Никто не наливал ему чай. А он никого не закутывал в плед.

«Расслабься. Что случилось, то случилось. Просто слушай сказку и ни о чём не беспокойся», — прокомментировал внутренний голос его метания, и Том решил последовать этому вопиющему по своей безалаберности совету.

— Всего на одно мгновение чародей поднялся на колени, сжимая в каждой руке по сердцу, а потом рухнул на тело девушки и умер, — когда Гарри дочитал последнюю строчку, Том развеселился. Снейп был забыт, задвинут в дальний уголок разума, чтобы разобраться с ним позднее.

— И такие сказки читают волшебники своим детям? Неудивительно, что большинство из них совершенно безумны, — заметил он.

— Нет, эту сказку обычно пропускают, хотя она очень важная. Эта сказка о том, что как бы ты ни страшился любви, как бы ни хотел от неё защититься, этим ты сделаешь себе только хуже, а она всё равно тебя настигнет, — наставительно заметил Гарри, поправляя очки, съехавшие на тонкий нос.

— А мне показалась, эта сказка о глупости волшебника и о губительном влиянии общества. Только подумай, он услышал, что его обсуждают за спиной, и захотел доказать всем, что может найти себе самую лучшую жену! А зачем он врезал сердце обратно, вообще непонятно! Это говорит о его тупости и зависимости от общественного мнения, — азартно возразил ему Том.

— Может, и о тупости. Только очень тупой маг будет думать, что может стать неуязвимым для любви без вреда для себя. Волшебники тысячи лет пытаются управлять этим чувством, и ни у кого ещё не получилось. Ты слишком буквально воспринял сказку, а это всего лишь метафора, — улыбнулся Поттер, кажется, получая искреннее удовольствие от спора.

— Ах, метафора? Всё равно глупая мораль у сказки. И метафора в ней неправильная. Если маг провёл ритуал и избавился от способности любить, то как же он тогда полюбил?

— Да не проводил он никакого ритуала! — расхохотался Гарри. — Это иносказание! Сказка с моралью! Люди запрещают себе влюбляться, убеждают себя, что им это не нужно, что любовь — это слабость. Они ожесточаются, становятся холодными, злыми, бесчувственными. Когда чародей вкладывает свое сердце в грудь — это означает, что он как бы обретает чувства к кому-либо, но из-за того, что сердце у него чёрствое, искалеченное, то и чувства его уродливы, неправильны. Своей жестокой уродливой любовью он вырывает сердце возлюбленной, то есть разбивает его. И когда понимает, что натворил, хочет избавиться от сердца вновь, но оно теперь сильнее. Страдая от невыносимой боли, он втыкает кинжал в своё уродливое сердце, то есть, разбив сердце возлюбленной, он разбил и своё тоже, но принять этого не смог. Вот какая тут метафора!

— И это только твоё мнение. Глупости какие. Ты точно неправильно понял сказку. Хотя, теперь понятно, что имела в виду Кристина Дилинжер в том письме, — в его голове всплыл прошлогодний День Святого Валентина, — Кристина прислала мне валентинку с надписью «У тебя мохнатое сердце». Я подумал, что она сбрендила, а она, оказывается, прибегла к метафоре. Хм…