Озарившая мглу - Сьюзен Коннелл

— Рик, я хочу просить вас об одолжении, — начала Брин.

Рик бросил на девушку быстрый взгляд. Никогда еще после их знакомства он не видел ее такой напряженной. Неуверенное, нервное выражение ее лица так не вязалось с образом Брин Мэйдисон, к которому он уже успел привыкнуть!

— Все в порядке? — задал он первый пришедший в голову вопрос, совершенно бессмысленный в этой ситуации. Рука Брин легла на бортовой поручень, а пальцы начали машинально разглаживать вздувшиеся пузырьки белой масляной краски. — Что-нибудь случилось с Пэппи? — снова спросил Рик.

— Нет, нет! Дедушка чувствует себя все лучше и лучше. Завтра его начнут лечить с помощью физиотерапии.

— Слава Богу! — Рик подвинул плетеное кресло и предложил Брин присесть. — Посещение дома, я думаю, пошло ему на пользу.

Никак не реагируя на слова Рика, Брин продолжала стоять у борта шхуны, глядя на море.

— Вот это посещение дедушки и стало причиной того, почему я решила потревожить вас.

Рик молчал. Он твердил себе, что сейчас главное — не дать вовлечь себя в разговоры о деталях личной жизни Брин Мэйдисон. В свое время они по негласному соглашению с Шерон старались не затрагивать подобные темы. И это пошло на пользу их отношениям. Другое дело, что Шерон сама не любила изливать душу или «плакаться в жилетку». И все же он вопреки себе спросил:

— Брин, что вас тревожит? Скажите мне.

— Я хочу, чтобы вы знали: мне было очень нелегко прийти сюда. Но после разговора с дедушкой и долгого, мучительного раздумья, я поняла, что могу поделиться своими мыслями только с вами. Ни с кем больше!

Боже мой, подумал Рик, неужели она сейчас пустится в дурацкие рассуждения о фонде милосердия и покупке кареты «скорой помощи»? Ему хотелось сейчас только одного — прижать ее к себе и поцеловать. О Боже, что с ним происходит? Или он окончательно превратился в романтического юнца? Нет, надо взять себя в руки.

— Брин, Пэппи нужны деньги? Или вам?

— О нет, Рик! Дело не в этом! — И она положила ладонь на его руку. — Дедушка рассказал мне, как вы помогли ему после того ужасного урагана. А я ничего до сих пор не знала об этом.

Она убрала свою руку и присела на край плетеного кресла; ее поза была неестественной и напряженной, а лицо выражало полную растерянность. Но это придавало ей особую прелесть. И когда Брин подняла голову и взглянула на Рика, он уже был готов на все. Для него уже не имело значения, какой вопрос она хочет обсудить.

— На этот раз нужны не деньги, — сказала Брин. — Мне нужна ваша помощь.

— Помощь? В чем?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне в организации работы ресторана.

Рик изумленно посмотрел на нее и спросил:

— Что? Я не ослышался? Или вы решили пошутить? — И плечи его затряслись от беззвучного смеха.

— Не смейтесь, Рик! Это очень серьезно.

Брин все время машинально вертела в руках очки, которые в конце концов упали на пол.

— Лучше уберите их куда-нибудь, — сказал Рик и потянулся вместе с ней за очками. Их руки встретились. Она была совсем близко. Одно движение — и можно покрыть поцелуями ее плечо, шею… Но хочет ли она этого? Сейчас, в этом вечернем сумраке, Брин казалась ему какой-то таинственной, почти неземной. Но ее слова прозвучали четко и заземленно:

— Рик, вы были правы. Мне не надо было затевать все это дело с перестройкой пивбара Пэппи! — Она медленно встала и пошла вдоль борта к корме, где стоял телескоп. — Что ж, смейтесь надо мной! Я и впрямь это заслужила! — Голос Брин звучал тихо и грустно.

— Извините, Брин, — мягко заметил Рик, — но у меня и мысли не было над вами смеяться!

И это была правда. В их споре он победил, но только по сути дела. Она же пришла и честно призналась в своей неправоте. Насколько этот поступок был честнее и чище всех его эгоистичных помыслов! Ведь в его мыслях было только одно — как затащить ее в постель! Он вообще привык, чтобы все кругом исполняли его желания. И протестовал-то он так яростно против перестройки «Жилища краба» только потому, что пивбар устраивал его таким, каким он хотел его видеть. Подобная саморазоблачающая мысль впервые пришла ему в голову…

— Чем же я могу быть вам полезен? — тихо спросил Рик, все еще не находя нужного тона. — Делать коктейли для посетителей? Следить, чтобы гости были в галстуках?

Рик почувствовал, что между ними возникает стена. Брин уходила от него все дальше и дальше. А может быть, она на самом деле решила уехать из Коконат-Ки?

— Вы сдаетесь, Брин?

— Рик, я видела реакцию дедушки. Он ничего не сказал, но я поняла, что он категорически против ресторана в том виде, в котором я его задумала. Он не проронил ни слова, но я поняла это. Я поняла и то, что вы были правы с самого начала?

Рик не испытывал ни малейшей радости от этого признания, равно как и от своей победы. Он хотел победить ее в другом. Хотел, чтобы она стала слабой, несопротивляющейся, уступающей его страстному желанию обладать ею. А говоря о проблемах ресторана, девушка все дальше и дальше ускользала от него.

— Помогите мне, Рик. Я хочу, чтобы сюда по-прежнему приходили друзья Пэппи. Правда, я категорически протестую против пропитанных кислым пивом столов и омерзительного ковра на полу из ореховой скорлупы и протухшей рыбьей чешуи! Я хочу превратить «Жилище краба» в аккуратный, чистый и очень привлекательный бар. Как это сделать, чтобы все остались довольны? Посоветуйте.

— Почему вы спрашиваете совета именно у меня?

— Потому что вам все это не безразлично. И, пожалуйста, не делайте круглых глаз! Ведь вы потратили уйму денег, помогая не только деду, но и многим жителям Коконат-Ки после того урагана.

— Я делал это только для того, чтобы мой родной город не превратился в еще одно место пустых развлечений на побережье.

— О нет, Рик! Не только поэтому.

— Хорошо. Я сделал это для некоторых своих близких друзей.

— А еще?

— Право, это все! Или, по вашему, я что-то утаиваю?

— Да.

— Что же именно?

— Еще одной причиной было ваше желание оставить бар таким, каким вы привыкли его видеть, бар, в котором вы могли бы спокойно и с удовольствием посидеть за кружкой любимого пива.

— Вот именно! Да, я хотел сохранить этот бар в прежнем виде. Я и сейчас хочу этого.

— Того же хочет и мой дедушка. Я уже давно сознавала, что делаю не то. Но моя упрямая гордость стала на пути здравого смысла. Сознаюсь, Рик, я поступила так не в последнюю очередь еще и потому, что решила идти наперекор вам.

Рик помолчал, не зная, что сказать в ответ.

— Во всяком случае, — продолжала Брин, — я знаю, что должна исправить положение. Но это отнюдь не означает, что все останется по-прежнему. Когда я думаю о баре Пэппи и о том, каким он был до настоящего времени, у меня не остается никаких сомнений: его необходимо…