Кто здесь - Алекс Норк

Андрей, не скрывая юмора, посмотрел и на него и на генерала:

— Вы это серьезно?

— Займитесь, полковник, — не обращая внимания на тон подчиненного, согласился тот, — чем черт не шутит. Нам сейчас любая малость на пользу. Машина в вашем распоряжении.

Через полчаса Торнвил звонил из своего гостиничного номера в знакомое ему агентство.

— А я и не знал, что ты в Москве, — ответил ему тот самый журналист, — как ты опять здесь оказался?

— Короткая командировка. У меня к тебе маленькая просьба.

— Какая?

— Посодействуй, чтобы твоя замечательная супруга на меня взглянула. Помнишь, она диагностировала мое больное колено?

— Ха, конечно помню.

— Ну вот, много лет оно молчало да вдруг разболелось. А рентген ничего не показывает. Может быть ее не затруднит?

— Разумеется, не затруднит. Знаешь, у нас год назад родился малыш…

— Поздравляю!

— Спасибо. Лена сидит с ним дома, сейчас не работает. Рада будет тебя увидеть.

— А когда можно заехать?

— Да хоть сейчас. Запиши адрес и отправляйся, а я ей сам позвоню.

— Прости, что беспокою вас обоих.

— Какое тут беспокойство, Стенли, ей совершенно нечего делать…

Торнвил потратил еще полчаса на то, чтобы заехать в большой магазин и выбрать игрушку для годовалого ребенка. Потом с ней и с большим букетом цветов он отправился по указанному адресу в один из старых районов Москвы. Район, где дворянские особняки прошлого века соседствовали с фундаментальными зданиями сталинской постройки, еще до сих пор престижными в понимании местной элиты. Находясь в центре города, но не на основных магистралях, эти улицы хранили на себе приятный исторический покой, незыблемость, независимость от происходящего.

Но по дороге сюда Торнвилу кое-что не понравилось. Профессия есть профессия.

Врач, где-нибудь вечером в ресторане или в оперном театре, все равно автоматически обращает внимание на лица людей. И мысленно отметит человека с характерными почечными мешками под глазами, щитовидными проявлениями, ну и прочим. Не захочет, а заметит… И этот светленький «жигуленок» привлек вдруг внимание Торнвила, когда он в медленной череде машин двигался в центре города. Привлек — значит надо проверить.

Перед очередным светофором Торнвил включил задний правый сигнал на поворот в переулок… и «жигуленок» стал быстро перестраиваться туда же. Но вместо поворота машина Торнвила рванулась прямо и он успел заметить, как задний автомобиль, чуть растерявшись, двинулся потом следом. «Поздно, ребята!», вслух произнес он, нахально срезав между машинами в третью линию. «Большой привет!»… И «жигуленок» стал безнадежно сдыхать, путаясь в плотном движущемся потоке. Еще через минуту Торнвил совсем оторвался, потом попетлял в переулках, фиксируя задний обзор, и наконец оказался на нужном месте.

Значит Лубянка все-таки поставила за ним наблюдение. Ну что ж, они с Блюмом ведь то же самое бы сделали. Таковы правила игры. Вернее, здесь действуют сразу два правила: во-первых, гостя надо в целях его безопасности опекать; во-вторых, гость может быть и с «двойным дном». То есть, выполняя одно задание, может выполнить и еще какое-то. Например, выйти на связь с местным агентом-информатором. «Правильно действуют, — подумал Стенли, — как настоящие профессионалы».

В Москве, когда бы вы ни пришли в гости, вас первым делом попробуют накормить. И если вы не хотите, отказываться все равно придется очень долго. Но даже если это удалось, чай нужно пить обязательно. С домашним или покупным пирогом, вареньем и медом. Две чашки — как минимум.

После третьей чашки Торнвил объявил, что больше он уже не может.

— А с коленом у вас все в порядке, Стенли, — улыбаясь сообщила хозяйка. — Я давно его посмотрела. И ручаюсь, что оно не болит, да? Я, конечно, не заглядываю без разрешения в чужую голову, но что-то вас действительно очень беспокоит. Вы из-за этого, другого, и приехали?

— Из-за этого. И сюда к вам в Москву, скажу точнее, к вам на Лубянку, приехал из-за этого.

— О, так серьезно?

— Слишком серьезно, Лена, для вас и для нас. Настолько, что я рассчитываю на полную конфиденциальность. — Он чуть замялся. — Можно, чтобы и для вашего мужа это осталось только больным коленом?

Она несколько секунд внимательно на него смотрела, потом утвердительно кивнула головой.

— Мы столкнулись с очень странными и опасными людьми и здесь, и у нас за океаном, — сразу начал рассказывать Торнвил. — Они — как бы из прошлого. И объединены этим прошлым. Причем это не искажение психики на религиозной или на фанатической почве, — поспешно уточнил он. — Жизнь для них просто продолжение старой, но в новой физической оболочке. Ценности и интересы прежние, цели — пока для нас не до конца понятные. Однако можно с уверенностью сказать: что-то они затевают. И концентрируют силы. Большие силы. И большие деньги.

Последняя фраза, именно последняя, обратил внимание Торнвил, очень не понравилась его визави.

— Не скрою, — закончил он, — мы в некоторой растерянности.

— Мне надо их посмотреть.

— Что?

— Посмотреть кого-нибудь из них.

— Мы можем незаметно это организовать в любое удобное для вас время.

Она слегка улыбнулась:

— Живой человек мне не нужен. Только образ. Вы можете представить себе кого-нибудь из них?

— Могу.

— Сделайте это. Смотрите чуть в сторону от меня и представляйте себе такого человека.

— Как будто он в этой комнате?

— Нет. Там, где вы его видели. Делайте это спокойно, не напрягаясь.

Стенли быстро представил себе палату, соседа напротив… Внутренняя картина получилась живой и яркой.

— Что это за местечко вы мне показываете? Вполне неприятное.

— Тюремный госпиталь.

— А… у него травмирована голова?… Ушиб лобной части?

— Совершенно верно.

Возникла пауза…

— А еще кого-нибудь из них вы можете мне показать? — через минуту попросила Лена.

— Могу, — Торнвил сразу вспомнил их арестованного дантиста. — Я начал сосредотачиваться.

…………………………………………………

— Достаточно, — очень скоро произнесла она. — Но эти люди ничего не имеют друг с другом общего. Ни по этой жизни, ни по прошлой. Вернее, они даже враги… — она заговорила медленней, глядя не на него, а, как показалось Торнвилу, вглубь себя самой. — Давно это было, очень давно, Стенли, где-то на Юге… Это Азия, там ослы, верблюды… и много людей с оружием… неспокойно… Сейчас я снова вернусь к этим двум… Один, это первый, совершенно точно — воин… Второй… что-то не очень ясно… второй вроде чиновника, он как-то связан с деньгами… Я бы сказала, оба не слишком крупные по рангу, среднее звено, современно выражаясь… А! Похоже там была очень приличная резня недавно…

— Недавно, это когда?

— А это вот в той их жизни. Для них — совсем недавно.

Лена некоторое время молчала, а Торнвил сидел почти не дыша.

— Дальше так получается, — снова произнесла она, — оба человека знают, что таких, как они, в этой жизни очень много. Но лично они знакомы с совсем немногими. Вы понимаете меня?

— Это соответствует и нашим данным.

— Вот… Первый человек знает нескольких таких же, как он, в этой жизни, в основном по такой же, как у него, профессии. Профессия грязная… бизнес. Я права?

— Да, это ваш бизнесмен.

— Второй… он связан с каким-то бюро, агентством… не знаю что это такое… но там есть аппаратура, может быть, это мастерская.

— Он зубной врач.

— Нет, это не то место, где сам он работает. Что-то другое… Он, как и первый, ждет очень большого дела, оно пронизывает их насквозь… Это кровавое дело, Стенли.

— Они знают своих лидеров?

— Нет, то есть знают по той жизни. А в этой знают только, что они существуют и где-то здесь.

— Сейчас я покажу вам еще двух людей, — поспешно проговорил Торнвил. — Может быть они похожи на этих лидеров…

— Да, — услышал он почти сразу, представив себе их независимого кандидата.

И такое же «да» последовало еще через несколько секунд.

Он захотел еще спросить, но Лена, опережая вопрос, отрицательно покачала головой:

— Я не смогу заглянуть в головы этих лидеров, точнее вождей, такое слово к ним больше подходит.

— Почему?

Теперь она смотрела уже на него, вернувшись из неизвестного мира.

— Потому что они очень хорошо защищены. На них направлено внимание тысяч их приверженцев. Внимание — это энергия. Они как бы закрыты от меня защитной стенкой.

— Сказать, что я все это вполне понимаю… — Торнвил очумело покрутил головой.

— Что вас смущает?

— Ну, прежде всего само пребывание в физических телах каких-то старых душ.

— Не хочу вас пугать, но и в вас нечто подобное из прошлого пребывает. Хотя, у вас сравнительно молодая душа, Стенли.