Дежавю - Татьяна Шмидко

– Я чудом выбралась из дома и когда осталась одна, то я была рада, что осталась жива! Мне уже не хотелось становиться вампиром, быть частью этого безжалостного народа. Помню, как села под старым деревом и думала, думала, думала. Я разделила мои желания на части и поняла, что мое желание быть вампиром – было частью желания быть с тобой. Я обманывала себя и я была рада, что разобралась в этом.

– А что же произошло дальше?

– Дальше я бродила по умирающей Европе и, в конце концов, снова встретила Бакли.

– Знаешь, мою жизнь на тот момент нельзя было назвать очень счастливой, поэтому, когда он стал ухаживать за мной, я растаяла. Теперь видишь, что я не мученица? Я ведь… вышла замуж за него, родила ему сына, назвала его Праймом, в честь моей первой и единственной любви.

Я напрягся, потому что не хотел думать о подробностях. Но я понимал ее.

– Я не сержусь и не стану любить тебя меньше из-за этого. Я даже рад, что ты была под защитой и тебе не было одиноко.

Адель вдруг замерла, а потом рассерженно спросила:

– Рад? Да как ты можешь такое говорить? Я изменила тебе! Я предала тебя!

Она сердито замолчала, отвернувшись.

Я поднялся и сел около нее на кровати.

– Да, это случилось. Но я не сержусь. Ты же думала, что я погиб. И я рад, что ты не стала хоронить себя заживо, оплакивая меня всю жизнь. Пойми, в этом – ты вся. Ты – жизнь в чистом виде. Сколько девушек отважились отправиться в путешествие, не сильно заботясь о здоровье и как выжить? А сколько бы стали играть Пенелопу? – Это немного развеселило Адель и она глянула на меня смелее. – А кто бы не стал предавать друзей? Кто бы решился вообще выйти из дому без разрешения? Так что я зол на того врача и горжусь тобой! Я ревную, страшно ревную, если честно! Не уверен, что встреть я его, смог бы оставить в живых… – я замолчал, представляя, как ломаю его шею. Мы молча сидели.

– Ты когда-нибудь покажешь мне свои воспоминания про сына? – спросил я тихо.

Адель покачала головой.

– А ты бы на моем месте показал бы?

– Нет! – не задумываясь, ответил я.

– Вот и я «нет». Думаю, ты смиришься с этим.

– Я постараюсь, любимая. Но как ты стала вампиром?

– О, это интересная история, – Адель вздохнула и, смотря в окно стала рассказывать дальше. – Я как раз родила сына, моя жизнь была полна забот о нем. Родители Кристофера предложили нам переехать к ним в Англию, и я решила напоследок съездить в Калелью. Знаешь, я думала, что так смогу забыть тебя, ну, или как-то облегчить свою сердечную боль. Только толку от этого было мало, как всегда.

Она вспомнила, как увидела старуху-оборотня, которая оккупировала мой дом и своего бывшего попутчика Луку. Они бы открутили ей голову, но вовремя появился Мирон Затевахин и успел укусить Адель до того, как она умерла. Я старался не думать о том, от какой травмы она умирала. Но думаю, что у нее был сломан позвоночник и ребра.

Этот пижон, Затевахин, не мог обойтись без театральщины. Перед тем, как укусить, он успел произнести: «Это наш дар тебе, благодарность покойному Прайму за спасение нашего рода!»

– Потом я почувствовала укус в шею, и все – мой мозг очутился в жидком огне, который уничтожал меня изнутри. Я плохо помню, что произошло, и как я очутилась в доме Затевахина, но помню тот сумасшедший голод, который охватил меня, когда я открыла глаза.

Мне не давала покоя мысль о чем-то важном, что важнее жажды крови. Перед моим внутренним взором появилось личико сына и параллельно мысль о том, как удобнее перегрызть его горло, чтобы ни капли крови не пропало. Это повергло меня в такой ужас… Я поняла, что теперь не смогу вернуться к нему. Затевахин меня успокаивал, что мол, вампиры не обращают внимания на такие мелочи. Что теперь он и его братья – моя семья. Он привел ко мне в комнату мою служанку Полетту, с которой я приехала в Калелью. Она дрожала от голода и плакала от страха, видя мои бешенные красные глаза. Мирон довольно цинично объяснил, как мне лучше выпить ее. Тогда я прогнала его, чтобы он не мешал мне. Потом открыла окно, взяла ее в охапку и выпрыгнула наружу. Мне стоило немалых усилий отпустить ее и не стать преследовать. Это было так невероятно сложно! Но я смогла – я представляла тебя. Ведь ты мог так сделать, значит, и у меня получится. В ту ночь на свете стало меньше на две коровы и одну козу. Когда наступил рассвет, мне не пришлось прятаться – было пасмурно, и я без труда добралась до дома, где оставила маленького Прайма.

Когда я услышала стук его крохотного сердечка, любовь и жажда снова стали бороться во мне с неистовой силой. Это заставило меня бежать. Бежать так далеко, как только могла. Я не сумела оставить сыну и Кристоферу ничего на память о себе. Только имя и свою любовь. Я поняла, что потеряла и их двоих. Моя жизнь с ними была бы невозможной. Как же я ненавидела Затевахина за это! Но надеялась, что мне удастся находиться инкогнито по близости от Кристофера и Прайма и не пытаться при этом их убить. Но как с собой ни боролась – я все равно оставалась смертельно-опасным новообращенным вампиром. Решила, что уеду на пару лет, пока не стану более управляемой и спокойной, а потому вернусь, и мы заживем с ним вместе. Поэтому я собралась и отправилась сначала к себе домой, где оставила тебе послание в погребе. Их есть еще несколько, кстати, ты еще не все нашел. Потом я отправилась туда, где нет людей, которых мне так хотелось выпить, а только верблюды и минимум растительности. Поэтому я выбрала пустыню. Вот там, постепенно успокаиваясь, я нашла себя снова. У меня была уйма времени переосмыслить свою жизнь, все, что произошло. И я поняла, что раз мне дана такая долгая жизнь и такие возможности, значит, мой долг использовать это во благо, а не во зло. Как-то само собой получилось, что я стала помогать людям, лечить их. Потом появился этот город. Когда я решила, что пора проведать сына – я узнала, что он умер и с трудом смирилась с этим. Теперь ты представляешь, как я обрадовалась, когда ты познакомил меня с Ханной? И еще я обнаружила, что моя любовь к тебе стала только крепче. Отсюда эта статуя, которую ты видел в саду, картины.

– Тебе придется снять некоторые из них, потому что я чувствую себя их жалким подобием.

Адель весело улыбнулась.

– Ну вот, теперь, когда мы прошли с тобой эту трудную часть объяснений, я думаю, что ты мог бы рассказать мне о себе. Не думаю, что твоя жизнь после нашей разлуки была менее драматичной, чем моя.

– С радостью, только не все сразу. Это займет какое-то время.

– Ну и ладно! Мне пора переодеваться и спускаться вниз, в лазарет. Там уже собрались люди. А ты мог бы подождать меня здесь.