Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

2

Лёнька Пантелеев — сыщиков гроза, ловко выудив из кармана пальто твердую картонную пачку с изображением цыганки, щелчком выбил папиросу, закусил зубами мундштук. Смять гармошкой не решился, не принято такое у здешней публики. Зачем добрых людей в удивлении оставлять? Потому и зажигалку прикупил местного производства, очень неудобную, на две руки. Не зажигалка — целый пулемет. А «Gitanes» этот, если подумать, дрянь дрянью, даром что пачка красивая.

«Эх, яблочко, пойдешь закускою. Пьем да курим мы все французское!»

Морщиться не стал, выдохнул дым, поправил шляпу. Хоть и зима, а шапок здесь не носят, во всяком случае, в центре. А тут, считай, самый настоящий центр и есть. Как выразился прогрессивный писатель Эмиль Золя, Чрево Парижа — Le Ventre de Paris. По влажной от утреннего тумана торцевой мостовой ходко катятся двухколесные телеги, гремят копыта крепких гривастых першеронов в хомутах, покрытых бараньими шкурами, бичи щелкают, возчики «кровь христову» поминают. У французов, оказывается, это самое гадкое ругательство и есть.

Леонид поглядел налево, где рыночная площадь плавно перетекала в улицу. Там уже были не телеги — авто, одно за другим, непрерывным гудящим потоком. С непривычки даже боязно, без feux de circulation[14] на другую сторону не перейдешь, враз под колесами окажешься. Вспомнился знакомый с детства Питер. В Гражданскую улицы совсем опустели, даже на Невском авто не каждый час увидишь. А уж на Васильевском вообще тишина, словно мор напал. При НЭПе, конечно, поживее стало, но не слишком. То ли дело здесь, самый буржуйский разгул!

Пальто и шляпу Леонид купил вчера на маленьком блошином рынке неподалеку от Сены. Специально выбирал, чтобы не новое было, но и не совсем рванье. Обувь рискнул оставить прежнюю, чтобы мозолей не натирать, а вот папиросы с зажигалкой сменил, хоть и привез с собой дюжину коробок любимого «Марса». Надо будет еще и костюмчик подобрать, но с этим спешить не стоит, приглядеться следует.

Зато документ уже есть — большая белая книжка с большими буквами на обложке. «Passeport Nansen»[15], лучший друг эмигранта. Всем хорош, а особенно отсутствием фотографии. Приметы, правда, описаны, но вприглядку, дюжина под такие подойдет. Один раз здешние «ажаны» уже проверили. Скривились, буркнули что-то, но отпустили, даже не забыли козырнуть.

Пора на дело, Фартовый?

Товарищ Москвин на такой вопрос даже не стал отвечать, сходу отнеся к провокационным. Какое там «пора»! За два дня даже приличный «скок» не подготовить, а здесь не Питер и не тамошние нэпманы, которым вполне хватит приставленного к пузу «ствола». Народ в Париже тертый, битый, а главное чужой. Хоть пальто купи, хоть зажигалку, а опытный глаз все равно срисует. Вот, к примеру…

Этого типа Леонид приметил почти сразу. Стоит чуть в стороне от площадки, где товар сгружают, на людей не смотрит, на богатырей-першеронов тоже ноль внимания, а от тюков и ящиков вообще рожу воротит. В небо глядит, иногда, разнообразия ради — на собственные ногти. А вокруг двое мальчишек в драных клифтах. Эти как раз бегают, у народа денежку просят. Круг-другой сделают — и к ценителю собственных ногтей. На миг малый подбегут, словно бы случайно, и назад, у телег мелькать. Дело понятное, хоть сразу сыскарей из Первой бригады зови, зато тип любопытный. Одет просто, почти как сам Леонид, зато держится иначе. Недокуренная папироса за ухом торчит, пальто нараспашку, шляпа-котелок на затылке. Волосы зачесаны назад, галстук — бабочкой, пиджачок узкий, приталенный, а брюки по щиколотку — носки видать. Рубашка мятая, зато из дорогих, в хорошем магазине куплена. В общем, хоть и неряха, зато с «шиком» и с воображением. Девицы мимо проходят, взгляды кидают.[16]

Бывший чекист взглянул на объект, запоминая на всякий пожарный, затушил папиросу, за правым ухом пристроил. Теперь пальто расстегнуть, благо не мороз… Можно идти, нужный человек появится минут через пятнадцать. В Чрево лучше не соваться, стороной обойти. Улица как раз за рынком, как раз четверть часа неспешной ходьбы. Проверено!

* * *

В последних числах января советский гражданин Леонид Семенович Москвин пересек эстонскую границу — легально, с заграничным паспортом и совершенно невинным багажом. Через три дня, уже в феврале, эстонец Лайдо Масквинн сел на пароход в Ревеле с билетом второго класса до французского города Гавра. Таможенный контроль был самым поверхностным, и новоявленный гражданин свободной Эстонии решил рискнуть. Кроме «нансеновского» паспорта, в багаже притаился новенький «бульдог-паппи». Оружие по сравнению с любимым «маузером» казалось совершенно несерьезным, зато «щеночек» прекрасно прятался под пиджаком, ничем себя не выдавая. Резинку для «эсерика» Леонид уложил в чемодан еще в Столице.

В Париже господин Масквинн устроился в недорогом отеле в 10-м округе неподалеку от площади Республики. Прошелся по центру, купил разговорник, прислушался к чужой непривычной речи. Несколько самых нужных слов запомнились сразу, остальными же бывший чекист решил пренебречь. Иностранцев в столице прекрасной Франции полно, и безъязыкий эстонец никого не должен удивить.

«Нансеновский» паспорт пришлось достать из тайника в чемодане через два дня, когда Леонид впервые увидел нужного человека. Разглядел во всех деталях, хотел проводить до дому — и с интересом убедился, что искомая личность после службы спешит отнюдь не домой. Первый раз такое могло оказаться случайностью, но когда маршрут в точности был повторен на следующий день, товарищ Москвин сомнения отбросил. Тогда и прикупил пальто вместе со шляпой и зажигалкой. Господин Лайдо Масквинн был одет прилично, но слишком уж не по-парижски. Не годились и часы. Респектабельная серебряная «луковица», вполне подходящая для партийного работника, на здешних улицах смотрелась странно. Требовались наручные. Товарищ Москвин хотел было приобрести на том же блошином рынке потертую старую «Омегу» с минутным репетиром, но в последний момент решил раскошелиться, купив в фирменном магазине новинку — швейцарский «Harwood». Часы заводились сами собой, о чем сигнализировала цветная точка в отверстии циферблата возле цифры «6».[17] Леонид остался доволен. С таким дивом на запястье можно смело отправляться не только в поход по парижским улицам, но и прямиком на Тускулу.

…Цветная точка горела ровным желтым огнем. Пять минут шестого пополудни. Улица показалась неожиданно пустой, и бывший чекист предпочел задержаться возле газетного киоска. Ничего покупать не стал, пристроился чуть в сторонке, вынул из кармана пачку с черноволосой цыганкой, спрятал назад. Пора привыкать, что «бычок» за ухом пристроен. Ну, и где наш клиент?

Вот!

Человек вышел из такси, быстро оглянулся, чуть прихрамывая, перешел улицу. Дом, куда он направлялся, смотрелся не слишком парадно — серая трехэтажка, нижние окна закрыты железными жалюзями, слева подворотня, питерским родная сестра, за нею небольшой грязный двор с кучей угля посередине. Подъезда два, человек должен войти в тот, что ближе.

Вошел…

Бывший бандит по кличке Фартовый дернул щекой. Все-таки плохо без языка! Сейчас бы потолковать с консьержем, они тут в Париже болтливые, непуганые. Предлог отыскать легче легкого, прикупить, скажем, в киоске пачку газет… Пять минут работы, и хоть сразу в дамки! Но с подозрительным эмигрантом подъездный страж говорить не станет, языкатого же, чтобы без акцента изъяснялся, еще найти требуется. Вспомнился тип на площади у Чрева. С таким и договориться в принципе можно, но без переводчика все равно не подойдешь. К тому же опаска есть. Для местных «деловых» чужак — законная добыча. Оберут до нитки — и сдадут «ажанам». С полицией же — никаких дел, за один только «бульдог-паппи» можно схлопотать тюремную камеру, а уж если начнут крутить-вертеть по-настоящему…

Как раз вчера в столицу Франции прибыла советская делегация во главе с товарищем Бухариным. Эти тоже помочь не могут, разве письмо домой передадут, если не страх не пересилит. Зато этим утром в Париж должна приехать Ольга Зотова. Руководителя Техсектора ЦК в состав делегации почему-то не включили, что несколько удивило и даже заинтриговало. Леонид мельком прикинул, не подключить ли бывшую гимназистку к операции, но, поразмыслив мысль эту оставил. Товарищ Зотова хороша там, где нужно шашкой с наскока рубить. Недаром Ким Петрович не доверяет полковничьей дочке, подальше от важных дел держит.

Товарищ Москвин затушил окурок, отправил в ближайшую урну и, не оглядываясь, пошел обратно, на шумную рыночную площадь. Спешить нельзя, дорога на Тускулу долгая, по ней еще шагать и шагать. Игра только началась, карты сданы, на руках пока только мелочь, если не считать валета. Невелика карта, зато козырная…