Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

«Чекист» негромко хмыкнул.

— Не считайте меня циником, товарищ Кречетов, но, как говорят у вас на родине, нельзя путать грешное с праведным. Реликвия, как вы понимаете, это и авторитет, и тысячи паломников, и предмет для торга. Теперь Хатхи Ке Бачи — главная наша гордость, даже Черное Зеркало вспоминают не так часто. Так что все вам покажут, правда, обычно гостей приводят к Слоненку днем.

— Ага, — понял Иван Кузьмич, — чтобы, значит, не посинели.

Товарищ Ляо безмятежно кивнул.

— Именно из этих соображений. Лаин Хуа — Синее Пламя в принципе неопасно, но стоит ли рисковать здоровьем уважаемых гостей? Товарищ Кречетов, кажется, мы уже отдали дань принятой в этих местах вежливости. Поэтому позвольте задать вам вопрос…

Красный командир, ничего иного не ожидавший, спокойно кивнул. В Сайхоте тоже так принято: сперва про слонят, потом про снаряды к трехдюймовкам.

— Приезду посольства из Хим-Белдыра здешние власти очень рады. Не выдам особой тайны, если скажу, что вам охотно пойдут навстречу. Вопрос о взаимном признании, можно сказать, решен…

Кречетов удовлетворенно огладил колкую, только что подстриженную бороду. Сначала СССР, теперь Пачанг, а там, глядишь, и остальные подтянутся. Не зря, значит, объявляли Сайхотскую Аратскую!

— Есть весьма интересные предложения по сотрудничеству, но об этом с вами поговорят в свое время. Нас же интересует иное. В состав посольства включен Лев Захарович Мехлис. Могу я осведомиться о его здоровье?

Красный командир поспешил заверить, что здоровье Льва Захаровича отменное. Про сломанные ребра решил не распространяться, помня еще по Сайхоту, что больной человек — слабый человек.

— Насколько нам известно, он не только высокопоставленный деятель РКП(б), но и человек, близкий к Сталину, одному из руководителей СССР. Как понимать его приезд? Уполномочен ли он вести переговоры от имени Союза Социалистических Советских республик?

Иван Кузьмич глубокомысленно прокашлялся. Как ответить? Про письмо в стальном футляре говорить пока рано, о своих же полномочиях пламенный большевик никому не докладывал. Но тайна невелика. Нужен был бы при посольстве комиссар, прислали бы кого попроще, а не члена ЦК.

— С товарищем Мехлисом на любые темы говорить можно, — рассудил, наконец, он. — Так что пусть ваше начальство в полной надежде будет.

«Чекист» поджал губы, немного помолчал. Взглянул прямо в глаза.

— Вчера похоронили Троцкого.

Кречетов, резко выдохнув, попытался поймать губами ускользающий воздух.

— Похоронили, значит…

Больше слов не нашлось. Даже боли не было, только холод и пустота, словно в зимней тайге, когда гаснет костер.

— Соболезную, — негромко проговорил «чекист». — Следовало сообщить вам раньше, но это не мое решение. Похоже, наше руководство само хотело разобраться. Новости мы получаем по радио, их требуется обязательно перепроверить, особенно такие важные. Официальные телеграммы вам доставят. После приема посольства во дворце будет проведена траурная церемония. Кончина такого человека поистине сотрясла мир.

Теперь оба молчали. Иван Кузьмич, отогнав тяжелые мысли, попытался сообразить, как смерть Председателя Реввоенсовета может сказаться на посольстве. Им не зря ничего не сообщали. В Синем Дворце желали сперва узнать, что и как переменилось в Красной Столице. Но если «товарищ Ляо» спросил о Мехлисе, значит, здешние власти решили все-таки начать переговоры с СССР.

Китаец достал новую папиросу, закусил крепкими зубами мундштук.

— Не хотелось бы в столь горький час говорить о бренном, но в нашем мире все тесно связано. Когда мы узнали о нападении на посольство, то вначале подумали об очередной банде, их сейчас немало крутится возле Такла-Макана. Но в наш госпиталь попал пленник, и очень непростой пленник.

Иван Кузьмич только вздохнул. Вот и до Блюмкина очередь дошла.

— Человек, руководивший Гилянской республикой, убийца посла Мирбаха, личный порученец Троцкого, можно сказать, острие его копья. Что он делал в Такла-Макане? Я не спрашиваю вас, товарищ Кречетов, просто размышляю. Какими были отношения между Троцким и Сталиным — не тайна. В последние месяцы Сталин почти утратил власть, его исчезновение из политики казалось совершенно очевидным. И вот на посольство из Сайхота, с которым едет представитель Сталина, нападают не разбойники, а люди Троцкого. Неудивительно, что наши власти не спешили вас приглашать. Гадания никак не могли подсказать благоприятный день, такая вот незадача. Но теперь все изменилось. Великого человека больше нет, Сталин же вероятнее всего получит его наследство. Поэтому гадания дали нужный результат, и меня прислали к вам…

— Чтобы узнать о здоровье товарище Мехлиса, — подытожил Кречетов. — Все в мире связано, это вы верно сказали, товарищ Ляо. Вот, например, ваши священные камни. Про Слоненка вы мне рассказали, а что со вторым? Его вроде тоже нашли?

Скрытые святыни Калачакры Ивана Кузьмича не слишком интересовали. Но всё та же восточная вежливость предписывала завершать разговор, переведя его на нечто не слишком актуальное. Священные камни вполне для этого подходили.

— Нашли, — ответил «чекист» неожиданное серьезно. — Слоненок, камень Пачанга синий, второй же — красный, похожий на рубин. По-китайски его имя звучит очень длинно — Гай Тхо Дай Cан, на хинди чуть короче — Хатхи Ха Се. Его я не видел, и, думаю, увижу не скоро. Он сейчас в монастыре Шекар-Гомп, в западном Тибете. Вы, может, удивитесь, но Блюмкин, доставивший вам столько неприятностей, знает об этом камне ничуть не меньше, чем здешние монахи. Не исключаю, что он даже имел счастье лицезреть красную святыню. Все в мире связано… Если власти Сайхота заинтересованы в том, чтобы узнать о Хатхи Ха Се побольше, мы охотно объединим наши усилия.

— Хатхи Ха Се, — не слишком уверенно повторил Кречетов. — А по-русски как будет?

— Голова Слона.

5

Траурный митинг, горячая речь товарища Мехлиса, не слишком складные, но искренние слова бойцов. Нашлась даже фотография — товарищ Троцкий на трибуне, правая рука вздернута вверх, торчком бородка. Фото прикрепили в большой гостевой комнате, возложив к нему наскоро изготовленный венок. «Серебряные» надели траурные повязки из купленного на местном базаре китайского крепа. Один из ревсомольцев принялся писать поэму, посвященную подвигам почившего Льва.

Пухлую стопку радиограмм, принятых здешним «гиперболоидом», доставили к вечеру. Текст был на самых разных языках, кроме русского. Лев Захарович, не растерявшись, отобрал французский вариант и сел за перевод. Справился быстро, но ясности внести не смог. Официальная извещение, медицинский бюллетень, назначение нового Председателя Реввоенсовета, сообщение о похоронах… Зато телеграммы иностранных агентств оказались щедры на предсказания. Общим было мнение, что вместе с Троцким похоронили и Мировую революцию. Новая власть (чаще всего называли «тройку» Каменев, Ким и Сталин) едина в том, что внутренние проблемы СССР куда важнее, чем погоня за изрядно поблекшим фантомом. Ситуацию могло бы изменить возвращение к власти Вождя, но в такую возможность никто всерьез не верил.

О Сайхоте не упоминалось, зато о Китае говорили немало. Троцкого считали сторонником союза с республиканцами-южанами, что неизбежно втягивало СССР в китайскую междоусобицу. Теперь же верх могли взять умеренные, сторонники мира с северными «реакционерами», что позволяло обезопасить советские границы и вернуть КВЖД. Наиболее же дальновидные считали, что СССР в любом случае будет поддерживать местных сепаратистов и стравливать центральные китайские власти, чтобы избежать восстановления Срединной державы.

* * *

— Значит, меня считают человеком Сталина? — товарищ Мехлис тряхнул черной шевелюрой. — Че-ло-ве-ком! Как в трактире на Подоле: человек, еще пива! Для меньшевика Горького это звучит гордо. Феодальный подход к политике! Здешние бонзы до сих пор живут в Средневековье, в эпоху династии Мин. Ибо коммунист верен не личностям, но великой идее!

Указательный палец на этот раз не взлетел к потолку — представитель ЦК пытался свернуть самокрутку. Предложенные Кречетовым китайские папиросы отверг, не иначе из чистого упрямства.

— Но пусть считают, если это поможет делу. Будем говорить уверенно, жестко и конкретно. Феодальные мракобесы надеются вбить клин в позицию советского руководство по китайскому вопросу. Напрасно!

Закусил самокрутку зубами, зажигалкой щелкнул, поморщился.

— Гадость какая!.. Да, они зря надеются! РКП(б) в минуту скорби сплотилась в единое целое…

— В несколько единых целых, — мягко поправил Кречетов, — Сами же говорили. И курить бы вам, Лев Захарович, поменьше. А вдруг ребра легкое царапнули?