Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

Внезапно Ольга сообразила, что она, как ни крути, а уже в самом Париже. Прильнула к окошку и разочарованно вздохнула. Темень, дома-многоэтажки с желтыми пятнами окон, редкие прохожие на тротуарах, черные голые деревья. А дальше туман, ничего не понять. Дома сменились широкой площадью, но разглядеть ничего не удалось, разве что дюжину черных жуков-автомобилей, припаркованных у бордюра. Хоть бы увидеть что интересное! Допустим, Эйфелеву башню, ее издалека разглядеть можно.

— La Tour Eiffel! — хрипло проговорила Зотова, глядя в негрскую спину.

— Route, mademoiselle[21], — невозмутимо откликнулся таксист, не оборачиваясь.

Пришлось согласиться с тем, что ради искомой башни «Route» можно слегка подкорректировать. Негр, ухмыльнувшись в зеркальце заднего вида, резко свернул налево, где туман был гуще. Ольга сразу же пожалела, шофер же, явно повеселев, принялся негромко напевать нечто негрское народное.

Башню кавалерист-девица все-таки увидела, правда, не всю, а нижнюю часть, и то издали. Выше наблюдался все тот же туман, подъехать же ближе оказалось невозможным. Таксист предложил прогуляться, но Зотова, махнув рекой, велела ехать прямиком в отель. Поглядела — и ладно!

Искомый «Abaca Messidor» оказался о шести этажах с большими светящимися витринами на первом и двумя непонятными флагами над главным входом. Перед отелем обнаружилась стоянка такси, на которой скучали два темных авто. Негр, лихо затормозив возле крайней машины, обернулся — и с немалым удовольствием назвал цену. Ольга спорить не стала, но почувствовала, что начинает разочаровываться в интернационализме.

Авто укатило, и Зотова осталась одна посреди площади. В путеводителе было сказано, что будущих постояльцев обязан встретить швейцар, в случае необходимости — с зонтиком и тележкой для багажа. Однако двери отеля оставались закрытыми, в окнах темно, и девушка нерешительно взялась за ручку чемодана. Буржуазный «services» в лице неведомого Абаки явно давал сбои. Ко всем неприятностей с черного неба начал накрапывать мелкий холодный дождь. Ольга подняла воротник пальто, без всякого удовольствия взглянула на горящую неоном вывеску.

— Так значит, на Южном фронте изволили комиссарить, сударыня!

Как открылись дверцы авто, она не услыхала. Мордатый беляк уже стоял рядом, держа руку в правом кармане. Еще один, толще и плечистей, с немалым трудом выбирался из машины. Задняя дверца была ему явно мала.

«Вот тебе и La Tour Eiffel!» — с запоздалым раскаянием констатировала кавалерист-девица, отступая на шаг. Второй белогвардеец тем временем уже вылез из машины, и теперь неторопливо оправлял черное длиннополое пальто. Он был тоже усат и мордат, а ко всему еще носил пышную дворницкую бороду. Глядел мрачно, слегка прищурившись. Хлопнула дверца, выпуская из авто третьего, помельче и без бороды, зато с роскошными пшеничными усами.

— Она? — негромко бросил бородатый, ни к кому не обращаясь. Усачи дружно закивали в ответ.

— Приметы сходятся, Александр Павлович — шофер удовлетворенно потер руки. — «Ах, попалась, птичка, стой! Не уйдешь из сети.» Помните, сударыня, кто сие написал?

— Порецкий, — Ольга отступила еще на шаг, оставляя чемодан противнику. — «Не расстанемся с тобой ни за что на свете!»

Одобрительный смех. Усачи переглянулись.

— Именно, госпожа Зотова, — удовлетворенно кивнул толстяк по имени Александр Павлович. — Что там бишь дальше?

— Нет, не пустим, птичка, нет!

Оставайся с нами;

Мы дадим тебе конфет,

Чаю с сухарями…

— Ежели желаете, сударыня, ржаными, — гоготнул шофер. — Как у вас на Южном фронте.

— Вы меня не помните, Ольга. Вячеславовна? — внезапно спросил тот, что помельче. — Давеча мне от вас привет передавали.

Зотова хотела возмутиться, сходу отвергнув такую возможность, но вдруг вспомнила. Гелиос в кожаном пальто, он же Георгий Лафар, террорист с седыми висками. «Через неделю я увижусь с генералом Барбовичем. Хотите, привезу его скальп?»

Барбович, полтавский дворянин…

В глаза ударил отсвет дальнего пламени. Горячий ветер, пороховой кислый дым. Мертвецкий Гвардейский полк — против ее эскадрона, глаза в глаза, шашки «подвысь», пальцы вровень с лицом. Ледяные зрачки — мертвые очи Мертвого Всадника. И вкус запекшейся крови во рту, когда она, очнувшись, наконец, смогла приоткрыть веки. Там, у двух курганов-сторожей, навеки остались бойцы эскадрона. Ей же, красному командиру Зотовой, вышла отсрочка. Недорубил пышноусый, поленился лишний раз клинок опустить.

Со свиданьицем, Иван Гаврилович, Мертвый Всадник!

Хотела крикнуть — сдержалась. Выдохнула резко и, обо всем забыв, шагнула вперед, к своему убийце. Тот, иного ожидая, попятился.

— Госпожа Зотова! — Александр Павлович предостерегающе взмахнул огромной, с хорошую лопату, ладонью. — Понимаю ваши чувства, но будьте сдержанней. Не заставляйте прибегать к силе.

Усатый шофер был уже рядом, под левым боком. Барбович, отступление завершив, сунул руку за отворот пальто, ухмыльнулся в густые усы. Ольга с запозданием вспомнила, что безоружна. Остановилась, скользнула ладонью в карман, к папиросам поближе.

— Ольга. Вячеславовна! — бородач грузно шагнул вперед. — Бросьте глупости и садитесь в авто. Все прочее будет зависеть от вашего благоразумия.

Под левым ухом громко хмыкнул шофер:

— Птичка, птичка! как любить

Мы тебя бы стали!

Не позволили б грустить:

Всё б тебя ласкали.

Девушка отскочила назад, но усатый не отставал. Барбович, все так же скрывая ладонь за отворотом, неторопливо двинулся в обход, забирая вправо. Ольга сообразила, что ее окружают по всем уставным правилам. Самое время убегать, но куда? Сзади пустая площадь, нагонят, собьют с ног.

— Хватит, сударыня! — Александр Павлович словно прочел ее мысли. — Мы и рассердиться можем. У нас у всех к красногадам счет на ста страницах…

— Полегче, кабан! — перебил генеральскую речь чей-то веселый голос. — А то маслину в печень получишь.

Бородач осекся, попытался оглянуться…

— Стой, где стоишь! И остальные тоже, иначе всех мордами в землю положу. Олька, ты как?

Зотова ахнула.

— Маруся!..

— Паршивый, я тебе скажу, городишка Париж, — сообщила Климова, появляясь из-за ближайшего авто. — Бандит на бандите, ровно у нас на Хитровке. Ты, Ольга, чуток назад отойди, потом ко мне дуй, а я пока говнюков на мушке подержу. Генералы, мать их, трое на одну девушку!..

— Маруська! — Ольга помотала головой, все еще не веря. — Ну, ты даешь!

— Хорошим людям не отказываю, — Климова весело оскалилась, поднимая двумя руками тяжеленный «кольт». — Иди ко мне, подруга, сейчас мы их с тобой приласкаем.

* * *

Бок авто показался неожиданно теплым, очевидно, мотор выключили совсем недавно. Зотова пристроилась за капотом, кивнула.

— Сюда, Маруська. Обопрись локтем, целиться удобней.

В полный голос сказала, дабы полюбоваться дрогнувшими спинами. Климова, тоже заметив, подмигнула:

— Штаны б не испачкали, герои! Кого первого кончим? Жирного?

Замкомэск подмигнула в ответ:

— Не жирного, а всех. А ты знаешь, пуля от «кольта» быка с копыт валит.

— Проверим, — пообещала подруга, беря на прицел Александра Павловича. — Как тебя, Олька, одну отпустили? Мы даже в boutique по трое ходим, чтобы не нарваться. Кстати, вчера пальтишко прикупила, погляди и оцени. Модное самое, от Шинели. Дорогое правда, за такие деньги на взвод шинелей нашить можно.

Зотова оценила. В новом, «от Шинели» пальто да еще в сером, надвинутом на ухо берете с помпоном, Маруся выглядела истинной парижанкой. «Кольт» и сумка крокодиловой кожи удачно дополняли гарнитур.

— Сударыни! — воззвал «жирный», он же «кабан», он же Александр Павлович. — Это недоразумение!..

«Сударыни» весело рассмеялись.

— Мы собирались побеседовать с госпожой Зотовой. Только побеседовать, ничего больше. Ольга Вячеславовна! Вы же сами сказали моей племяннице, что переговоры будут продолжены непосредственно со мной, напрямую. Мы узнали, что вы приезжаете…

— Понятно, — Ольга помрачнела. — Маруська, убери пистолет. Они не бандиты, а здешние нэпманы. Трест создали, чтобы торговлишку с нами завести. А это их главный — купец первой гильдии Кутепов.

— И чем торговать решили? — поинтересовалась Климова, с трудом втискивая «кольт» в крокодиловый зев сумки.

Кавалерист-девица мрачно усмехнулась.

— Смертью, понятное дело.

Потом, немного подумав, бросила прямо в чужие затылки:

— Если поговорить, то по одному приходите и в дверь постучать не забудьте. Тогда и разъясню я вам партийную линию по самое не могу.