Собрание сочинений. Том 7. Мельник из Анжибо. Пиччинино - Жорж Санд

— Дай руку, мой мальчик, и скажи, сберег ли ты еще те дружеские чувства, что выражал мне когда-то? Помнишь, после того как я вылечила твою мать, ты говорил однажды, что обязан мне горячей признательностью? Вспомни свои слова! Я-то не забыла тот порыв твоего великодушного сердца!

Маньяни не в силах был отвечать. Он не осмеливался поднести руку Агаты к своим губам и, низко склонив голову, лишь слегка пожал ее пальцы. Она заметила, что он весь дрожит.

— Ты очень робок, — сказала она, — но если ты и боишься меня, все же — я надеюсь — к твоему смятению не примешивается недоверие. Я должна спешить — отвечай же и ты не раздумывая. Готов ли ты, рискуя жизнью, оказать мне великую услугу? Я прошу о ней именем твоей матери!

Маньяни опустился на колени. Лишь в полных слез глазах выразились весь его восторг и преданность.

— Возвращайся в Катанию, — заговорила она вновь, — беги, пока не нагонишь двоих мужчин, только что вышедших отсюда — они опередили тебя минут на пять, не больше. Один из них — Микеланджело Лаворатори, ты легко узнаешь его при свете луны. Другой — горец в широком плаще. Следуй за ними, не давая заметить себя, но не теряй их из виду. При первом подозрительном движении этого человека будь готов кинуться на него и свалить с ног… Ты силен, — прибавила она, касаясь крепкой руки молодого рабочего, — но он ловок и коварен. Берегись! Держи, вот тебе кинжал, но примени его только в целях защиты. Этот человек либо мой враг, либо мой спаситель — еще не знаю. Щади его жизнь. Лучше беги прочь вместе с Микеле, постарайся не доводить дело до кровавой схватки. Ты живешь в одном доме с Микеле, не правда ли?

— Почти так, синьора.

— Держись поблизости, чтобы при малейшей тревоге броситься к нему на помощь. Не ложись спать: сторожи всю ночь, устройся как можно ближе к его комнате. На рассвете этот человек уйдет. Не отлучайся из дому и смотри, чтобы Микеле не выходил один, будь все время рядом, понимаешь? И будь начеку, пока я не отменю своего приказа. Я все объясню завтра, мы свидимся с тобой. С этого часа считай меня своей второй матерью. Идем со мной, мой мальчик, я хочу тебя направить по следам Микеле и его спутника.

Она взяла его под руку и, не говоря более ни слова, поднялась с ним в Casino и быстро провела по своим покоям. Они вышли в цветник, она открыла калитку и показала на лестницу, вырубленную в застывшем потоке лавы.

— Иди! — сказала она. — Поспешность, осторожность и твое великодушное сердце сына народа — все на защиту друга!

Быстрей стрелы и бесшумно, как она, слетел Маньяни вниз по лестнице. Он не терял времени на размышления, не гасил порыва своей воли мучительным раздумьем. А вдруг Микеле — его счастливый соперник, а вдруг уже назавтра его настигнет соблазн пронзить Микеле грудь? Ни о чем этом он не думал: его гнали вперед волшебная сила слов Агаты и пожатие ее руки. Он готов был идти на смерть ради этого баловня, спешил пожертвовать собою и только пожалел бы о любой задержке. Более того — он был горд и счастлив повиноваться той, кого любил, и слова ее звучали в его душе, словно голос неба.

Вскоре он миновал пригород и заметил впереди на тропинке двоих мужчин. Это был, без сомнения, Микеле и с ним горец в плаще. Маньяни старался остаться незамеченным, но наперед определял взглядом расстояние и все препятствия, которые ему придется преодолеть, чтобы настигнуть их в случае нужды. Один раз, беседуя, горец приостановился. Сильным и ловким броском, который в иных обстоятельствах был бы не под силу человеку, Маньяни почти настиг их, но расслышал только, что незнакомец рассуждает о любви и поэзии.

Потом он дал им уйти вперед и, проскользнув по узкому проходу между бугров лавы, громоздившихся у самого предместья, раньше, чем они, очутился в маленьком дворике, куда выходили смежные дома, где жила семья Маньяни и семья Микеле. Он проследил, как мимо прошел его друг со своим подозрительным гостем, которого Микеле сразу ввел к себе. Тогда Маньяни обежал кругом дома и стал искать укромный уголок, где мог бы провести ночь и откуда, не замеченный никем, мог прислушиваться к малейшему звуку, малейшему движению внутри дома.

XXIX. НОЧНОЕ ВИДЕНИЕ

Пьетранджело знал со слов и княжны и монаха из Маль-Пассо, что ему нечего беспокоиться из-за отсутствия сына и что в случае опасности юноша проведет ночь либо в монастыре у фра Анджело, либо во дворце маркиза Ла-Серра. Так сперва и предполагала распорядиться княжна. Но необходимость доказать свое доверие разбойнику, о мнительности которого она много слышала от фра Анджело, взяла верх. Опасаясь за жизнь Микеле, она послала за Маньяни, и читатель знает, что она оказалась вполне права, рассчитывая на преданность этого великодушного молодого человека.

Оптимист по природе, успокоенный к тому же полученными известиями, Пьетранджело лег спать и, как человек, знающий цену времени, постарался крепким сном вознаградить себя за труды, понесенные в дни подготовки к балу. Мила тоже ушла к себе, однако ей не спалось. Накануне она провела несколько часов у княжны, и та расспрашивала девушку о ее друзьях. Среди прочих Мила вспомнила и Антонио Маньяни, и притом с такой горячностью, которая выдала бы тайну ее сердца, будь Агата даже менее проницательна и менее внимательна к ней. Похвалы молодому соседу надоумили княжну обратиться в затруднительном положении к его помощи. Она рассудила, что раз Маньяни в один прекрасный день может стать мужем Милы, то вполне естественно ему уже и сейчас принимать участие в судьбе Микеле. Княжна поручила молодой девушке прислать его вечером к ней, и бедный Маньяни, получив такой приказ, едва не лишился рассудка.

Пожалуй, вернее было бы сказать — «бедная Мила». Но смятение молодого человека Мила приписала всецело его робости. Она никак не могла заподозрить в княжне соперницу, и не потому, что Агата казалась ей недостаточно прекрасной, а потому, что в чистом сердце нет места для ревности к тому, кого любишь. Наоборот, великодушная девушка лишь порадовалась такому знаку доверия и уважения, которым любимая ею Агата почтила Антонио Маньяни. Она была горда за него и охотно согласилась бы ежедневно передавать ему такие поручения.

Однако княжна не сочла возможным скрыть от Милы, что Микеле нечаянно