Пропавший легион. Император для легиона - Гарри Тертлдав

– Это несправедливо! – возмущался Виридовикс. – Сами боги установили, что избранные люди должны владычествовать над простым народом.

Ариг, сын Аргуна, зашедший навестить кельта и успевший уже хлебнуть немало вина, усердно кивал головой, слушая эти рассуждения.

– Чепуха, – вмешался Скавр. – Римские патриции пытались когда-то подчинить себе народ Италии, но прошли века с тех пор, как этот фокус сработал у них в последний раз.

Горгидас повернулся к нему и сердито поинтересовался:

– С чего ты взял, что мне нужна твоя помощь? Твоя драгоценная Римская республика тоже имеет свою знать, хотя ваши аристократы покупают себе знатность, вместо того чтобы получить ее при рождении. Почему это Красс заслуживает того, чтобы его слушали? Ха! Если бы он не был мешком с деньгами, никто и не обратил бы на него внимания.

– О чем вы тут бормочете? – нетерпеливо спросил Ариг. Все эти имена ничего не значили для него, еще меньше значили они для Виридовикса. Но Ариг был сыном вождя и понимал, что именно имеет в виду грек. – У клана есть знать, и она нужна народу, так же как армии – генералы. Когда приходит беда, люди знают, за кем следовать.

– Зачем же следовать за кем-то только потому, что он родился знатным? Следовать за умным – куда более правильно, – возразил Горгидас.

– Если человек умен и мудр – этого еще недостаточно, чтобы скрыть сапоги, заляпанные навозом. Никто не захочет слушать его мудрые слова, – заявил Виридовикс.

Плоское лицо Арига отразило всю его неприязнь к крестьянам. Он был целиком на стороне кельта.

– Погоди, чужеземец, дай мне рассказать тебе одну правдивую историю, чтобы ты понял, что я имею в виду, – произнес Ариг, выговаривая слова с жестким цокающим акцентом.

– Историю? Подожди-ка минутку.

Врач побежал к себе и вернулся с восковой табличкой и стилосом. Единственное, что могло поколебать заядлого и упрямого спорщика, – это желание побольше узнать о мире, где он очутился. Он положил табличку на колени и взял в руки стилос.

– Рассказывай, слушаю.

– Это случилось несколько лет назад, понимаешь? – начал Ариг. – Среди аршаумов, которые шли за стягом Черного Барана, – это соседи клана моего отца. Один из их вождей был безродный пес по имени Куюк, который рвался к власти. Ему удалось без труда сбросить вождя клана, но так как он был сыном бедняка, знать не любила его. Но он был умен, этот Куюк, и придумал одну хитрость. После падения вождя клана ему досталась золотая ванна: знатные люди мыли в ней ноги и иногда облегчали в нее свой мочевой пузырь. Куюк приказал расплавить ванну и сделать из этого золота изображение Бога Ветров. Он поставил идола между палаток в центре лагеря, и все люди клана Черного Барана принесли ему жертвы.

– Звучит как легенда из книги Геродота, – заметил Горгидас, быстро записывая его слова.

– Откуда? Ну ладно. Так вот, Куюк приносил жертвы идолу в течение некоторого времени, а потом созвал знатных людей на совет. Он сказал им, откуда взялся этот идол, и добавил: «Вы раньше мыли ноги в этой ванне, плевали в нее и бросали туда грязь. Теперь вы приносите ей жертвы, потому что она приняла форму Бога. Так же случилось и со мной. Когда я был простым воином, вы презирали меня, но теперь я вождь клана и заслуживаю почтения из-за своего высокого положения».

– Хитрый парень! – воскликнул Виридовикс восхищенно. – Это должно было заставить их уважать его.

– Вовсе нет! Один из недовольных, по имени Мутуген, вонзил нож в Куюка. А потом все вожди знатных родов окружили его и оросили труп. «Золото есть золото, – сказал Мутуген, – независимо от формы, в которую оно отлито, а безродный ублюдок останется безродным ублюдком, даже если на голове у него корона». Сын Мутугена, Тутукан, стал вождем клана Черного Барана – люди не пошли за безродным псом.

– Это правда, ваша знать не пойдет, – согласился Марк. – Ну а как насчет остальных людей клана? Жалели они о смерти Куюка?

– Кто знает? Да и какое это имеет значение? – спокойно ответил Ариг.

Виридовикс хлопнул его по спине в знак одобрения. Горгидас, растерявшись, развел руками. И все же ему легче было присоединиться к Скавру, чем к кельту и кочевнику.

– Не давай им овладеть твоей душой и убедить тебя, римлянин, – сказал он. – У них не было опыта демократии, и они понимают ее примерно так же, как слепец понимает живопись.

Виридовикс победоносно улыбнулся:

– Ариг, не пойти ли нам в хорошую аристократическую таверну, где можно выпить кувшинчик-другой знатного виноградного вина?

Рослый кельт и маленький кочевник плечом к плечу отправились в город.

Заметки, которые делал Горгидас во время рассказа Арига, визит к Алипии Гавре – все это напоминало Марку о другом увлечении грека.

– Как продвигается твоя историческая книга?

– Потихоньку, Скавр, медленно, но продвигается.

– Можно взглянуть на нее? – спросил римлянин. – Мои познания в греческом языке невелики, но я хотел бы освежить их, если ты не возражаешь.

– У меня только один экземпляр. – Горгидас заколебался, но в Империи был лишь один человек, способный прочитать его труд в оригинале и оценить по достоинству. Грек понимал, что видессианский перевод, даже если он когда-нибудь и появится, не будет таким точным и подробным.

– Хорошо, я дам тебе рукопись, но будь с ней осторожен и смотри, чтобы твой пацаненок не вздумал попробовать на ней свои острые зубки.

– Разумеется, я присмотрю за этим, – успокоил его Скавр.

– Ну что ж, ладно. Я дам тебе ее на время. По крайней мере, те части, которые закончены. Нет, оставайся здесь, я сам принесу.

Грек вернулся с двумя свитками и с некоторым вызовом протянул их Марку.

– Спасибо, – сказал трибун, но Горгидас только отмахнулся. Марк знал, что лучше не приставать к нему с добрыми словами – врач был человеком великодушным, но не желал признаваться в этом даже самому себе.

Скавр принес свитки в свою комнату, зажег лампу и уселся на кровать. По мере того как сгущалась темнота, ему становилось все труднее разбирать написанное. Он вспомнил о жреце Апсимаре в Имбросе, о сиянии, исходившем от его рук, которое он вызывал одним словом. Иногда магия бывает очень кстати, хотя Апсимар наверняка обвинил бы Марка в колдовстве, если бы тот попросил жреца послужить ему лампой…

Трибун сосредоточился на рукописи, и вскоре все эти мысли куда-то исчезли. Сначала дело шло медленно – Скавр не читал греческие тексты уже несколько лет и с грустью констатировал, что многое успел позабыть. Однако чем дальше он углублялся в историю, тем больше понимал, что создал Горгидас. Как говорил Фукидид: ктэма эс аэи – «вещь на все времена». К счастью, стиль Горгидаса был очень доступным, он писал на гладком греческом койне, лишь изредка употребляя слова из своего родного дорийского