Адвокат. Судья. Вор (сборник) - Андрей Константинов

– Пятьдесят три, – улыбнулся Даня. – Искусствовед. Подходит?

– Подходит, Даня, – с облегчением вздохнул Андрей. – Можно, я ей прямо от тебя позвоню?

– Можно, конечно, – пожал плечами Данилов. – Только все равно не дозвонишься. Она как раз с понедельника в командировке – в Москве… Там научная конференция по поводу реконструкции Третьяковки и еще что-то… Гордеева должна вернуться только к концу недели…

– Спасибо, – упавшим голосом поблагодарил Андрей и ухватил собравшегося уже убегать Даню за лацкан пиджака. – Слушай, старик… У меня к тебе маленькая просьба – не говори никому, что я сегодня в редакцию приходил… Ну, мало ли кто поинтересуется…

– А-а… – округлил глаза Данилов. – Что, случилось что-нибудь?..

– Да понимаешь, – начал на ходу врать Обнорский, – попал я тут в историю… Короче, трахнул я одну бабу из прокуратуры – думал, так просто, пошалили-разбежались, а она запала… И достает меня теперь – жуть просто… Не знаю, куда деться от нее. Заврался уже весь. Сказал вчера по телефону, что мне… что я в Одессу уезжаю на пару дней… Ну а она же следачка, ее так просто не надуришь… Я боюсь, что проверять меня начнет. Баба – ураган, она и ментов сюда прислать может… А мне, понимаешь, надо отлежаться где-нибудь спокойно, о вечном подумать… Ты там начальству нашему ляпни – мол, я действительно в Одессу махнул, друг у меня там заболел… Лады? Выручай, старик…

Серегин гнал совершенно наглую и дешевую туфту, но интеллигентного и воспитанного Даню, ни разу не произнесшего при Андрее ни одного матерного слова, настолько шокировала сексуальная разнузданность Обнорского, что он и не подумал ни в чем усомниться – лишь покраснел, обалдело кивнул и выскочил из кабинета…

Андрей выждал еще минут пятнадцать, выкурил сигарету и принял решение покинуть «Лениздат». Что ему делать дальше, он еще не решил, но в Доме прессы находиться было достаточно опасно…

…Если бы он ушел из «Лениздата» без этого пятнадцатиминутного ожидания, у него, возможно, не возникли бы дополнительные, и очень большие, проблемы. Но, как говорится, если бы да кабы… Откуда было знать Обнорскому, что, после того как минувшим вечером Колбасов упустил его в бане, у Геннадия Петровича Ващанова состоялся крайне тяжелый разговор с Антибиотиком? Не знал он, естественно, что Виктор Палыч, которому надоело ждать результатов от подполковника, решил довести дело до конца уже без помощи заместителя начальника ОРБ… После того как зеленый от ужаса Ващанов поведал о своем очередном проколе, Антибиотик пригласил на беседу Черепа – начальника своей контрразведки. Гену отпустили домой гадать о своей участи и потеть от страха, а Череп с Виктором Палычем приняли решение взять Серегина и выпотрошить из него все, что он знает… И правда – сколько же можно рассусоливать-то, в конце концов…

Была уже глубокая ночь, когда Череп приступил к разработке операции по поимке Обнорского. По всем перспективным адресам, где он мог появиться, были направлены засады из двух-трех человек, снабженные четкими инструкциями: парня такой-то внешности взять, но взять только живым; в крайнем случае, если он попытается уйти, стрелять по конечностям… На пробивку адресов возможного появления Серегина ушло почти все утро, а к его дому люди были посланы сразу же. На остальные точки засады поехали ближе к часу дня, в том числе и к «Лениздату», хотя сам Череп очень сомневался, что журналист после событий минувшего вечера рискнет появиться на работе. Поэтому к Дому прессы он послал двух не самых умных и не самых подготовленных быков. Дефицит кадров, знаете ли… Так вот, эта парочка добралась до «Лениздата» на своем старом «форде» лишь около двух часов дня – за пять минут до того, как Серегин вышел из кабинета Данилова. Вот так уж повезло им всем троим встретиться…

…Выскочив на улицу, Андрей быстро огляделся и повернул к Большому драматическому театру, рассчитывая через Апраксин переулок выйти к Сенной и сесть там на метро. Он почти дошагал уже до входа в БДТ, когда сзади раздался тяжелый топот и его за плечо схватила чья-то крепкая лапа – назвать рукой эту пятерню ни у одного нормального человека язык не повернулся бы.

– Слышь, это… стой!

У Серегина все оборвалось в груди, он понял, что сгорел, и скорее инстинктивно, чем осознанно, рванулся вперед, одновременно нанеся ребром стопы удар назад… Преследователь явно не ожидал этого, удар пришелся в прикрытый кожаной курткой живот, он выпустил плечо Обнорского и грузно сел на задницу прямо под ноги своему напарнику…

Андрей бросился бежать, сзади раздался чудовищный мат и какое-то рычание, а в голове у Серегина билась только одна мысль: «Вот теперь – жопа… Сопротивление сотрудникам милиции при задержании… Это – жопа…» Он думал, разумеется, что задержать его пытаются оэрбэшники…

Между тем уроды Черепа быстро пришли в себя и побежали за журналистом, свернувшим на хорошей скорости в Апраксин переулок…

Обнорский несся как заяц, огибая шарахавшихся от него людей, и лишь на середине переулка догадался свернуть налево – в проходные дворы. Надо сказать, что проходные дворы у Апраксина – это целый мир с давней историей. Когда-то, еще до революции, этот район считался одним из самых криминогенных в Петербурге, сюда даже полиция боялась заглядывать; вокруг Сенной концентрировались публичные дома, малины и игорные притоны, а рискнувший зайти в лабиринты проходных дворов случайный прохожий зачастую просто исчезал там навеки без следа… Да и в наше время райончик этот отличается дурной славой…

Нырнув в первую арку, Андрей оглянулся, чтобы хоть мельком увидеть своих преследователей. Их внешний вид заронил в его душу крепкие сомнения относительно причастности этих парней к правоохранительным органам – внешность у обоих была, что называется, характерная… Характерная для быков из расплодившихся по городу группировок. Впрочем, в последнее время и многие сотрудники милиции стали косить под бандитов – те же стрижки, тот же прикид. Да и рожи такие же, если уж совсем честно… Сомнения Андрея разрешил грянувший ему вслед выстрел и ударившая в асфальт у его ноги пуля – за ним явно гнались не менты… Менты не стали бы сразу стрелять, они сначала крикнули бы: «Стой, стреляю!» – и потом бабахнули бы вверх… И главное, Обнорский автоматически отметил, что били по нему не из «макарова», состоявшего на вооружении питерской милиции, а из ствола какого-то другого, меньшего калибра. Андрей достаточно стрелял из ПМ в офицерский период своей жизни, чтобы узнать голос «макаронины»…

Перед поворотом во второй проходняк он снова оглянулся – второй преследователь приотстал метров на десять от первого, снова вскидывавшего черный пистолет… Выстрел! Крошки асфальта под ногами, нырок в арку…

Обнорский, задыхаясь и чувствуя, как закололо в правом боку, проскочил короткий тоннель арки и резко ушел влево по стене дома. Он даже сам не успел понять, что хочет сделать: тело его начало жить словно бы самостоятельной жизнью, быстро вспоминая рефлексы, выработанные когда-то в йеменском спецназе инструктором рукопашного боя палестинским капитаном Сандибадом…

Первый бандит, выскочив из темной арки во двор, даже не успел увидеть Андрея, потому что Обнорский, ждавший, прижимаясь к стене, ударил его в горло ногой… Он ударил на звук шагов и не промахнулся – стриженый парень начал подламываться в коленях и оседать на асфальт, но упасть ему Андрей не дал, подскочил ближе к быку, перехватывая своей левой его правую руку с пистолетом и заодно прикрываясь бесчувственной тушей от второго… В следующую секунду пистолет бандита (это был ТТ) был уже у Серегина, он навел его на второго преследователя и хрипло заорал:

– Бросай ствол, сука!

В ответ бабахнул выстрел, от которого первый дернулся и навалился на Обнорского, потому что Андрей моментально присел и инстинктивно дважды нажал на курок. Он не целился, но расстояние было слишком маленьким для промаха. Да и учили когда-то Серегина на совесть – в Йемене он стрелял из разных положений и навскидку, и по звуку, и по силуэту, и по шороху.

Андрей стряхнул с себя дергающееся тело первого, вздохнул несколько раз со всхлипом и подошел ко второму. Подполковник Громов мог бы гордиться своим учеником – несколько лет не упражняясь в стрельбе, после сумасшедшего бега, из незнакомого пистолета Обнорский всадил одну пулю парню в лоб, а вторую в грудь… Обалдело покрутив головой, Андрей быстро обыскал труп, все еще страшась найти милицейские корки. Вместо этого он обнаружил паспорт, триста немецких марок, радиотелефон и удостоверение охранника ИЧП «Глория». Чуть ли не у половины бандитов города на руках были удостоверения охранников каких-то сомнительных фирм. Серегин аккуратно отер паспорт о штаны убитого, чтобы не оставлять своих отпечатков пальцев, и сунул его вместе с удостоверением обратно в карман распахнувшейся куртки. Марки Обнорский забрал себе – он уже понимал, что на него началась откровенная охота без правил, а стало быть, деньги могут пригодиться…