Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Бежишь от кого али просто экскурсию другу устроила? — поинтересовался Саха, — что-то ты в этот раз не как все нормальные люди — окольными путями, не через город.

— Ты прав, — покаялась я, — вот только я не бегу, а прячусь, от братца вашего. Мне совсем не хочется, чтобы он прознал о нашем месте расположения, а через порт сам знаешь как. В порту регистрироваться надо, а так сел кораблик посреди леса и отчитываться не надо. Кстати, вы получили мою посылочку?

— Да, спасибо, все получили. А как братец мой, здоров ли?

— Спасибо, все здоровы, у нас все нормально. Папа все собирается взять отпуск и приехать к тебе порыбачить, да служба не пускает. И я не приезжала давно, тоже работы много. Да и к тебе ни позвонить, ни написать, а в город ты ходишь редко.

— Ну, это да, — согласился дядя.

Некоторое время мы шагали молча, я уцепилась за бахрому на Сахином рукаве. Когда-то давно маленькая Аня спросила у егеря, зачем ему такие висюльки, ведь с ними неудобно — за кусты цепляются. Дядька рассмеялся и, щелкнув любопытную по носу, объяснил, что неудобные висюльки помогают скрываться в лесу. Это уже позже я узнала, что егерь не шутил и бахрома дробит силуэт охотника.

— Саха, мне твоя помощь нужна. Точнее даже не мне, а ему, — я кивнула на Влада, — понимаешь, он в очень неприятную ситуацию попал. Сначала ему пулей позвоночник перешибло, но ничего, вроде собрали. Я к нему специалиста хорошего вызвала, а специалист дерьмом оказался — на иглу парня посадил, так, ради эксперимента. Я об этом только вчера узнала.

— Так ежели он на игле, его не ко мне, его в больницу надо, а специалиста в камеру, — убежденно высказался дядя.

— Здесь все немного сложнее, чем ты думаешь, — замялась я.

— Он твой жених? — догадался Саха.

— Хуже — он мой раб, — Саха аж присвистнул от такого заявления.

— Да, красавица, — протянул он, — от тебя я такого не ожидал. Ты, значит, тоже поддалась влиянию моды и завела себе двуногую игрушку-зверушку?

— С каких это пор ты делаешь выводы на пустом месте? — обиделась я.

И потершись носом о его рукав, пересказала Сахе предысторию нашего с Владом здесь появления, не забыв поделиться сведениями, раздобытыми генералом, изредка бросая косые взгляды в сторону парня, все еще висевшего поперек спины медведя. Боялась, как бы Влад не услышал то, что слышать не положено.

— Теперь-то ты понимаешь, почему нельзя в больницу?

— Да уж, ситуация, — Саха поскреб бороду огромной лапищей, — ты, Аньк, того, не серчай на меня. Помогу я тебе, это не вопрос. Просто у меня в последнее время голова кругом идет.

— А что случилось?

— Да, вот, сынок мой старшенький, Арсений, проблем подкинул. Жениться удумал.

— Так в чем беда? — не поняла я.

— Да-х… — Хранитель махнул рукой, — вырастил сына-урода, где просмотрел, понять не могу, — пожаловался он.

— Да объясни ты нормально, — взмолилась я, — я же только одиннадцать часов как с корабля слезла и ничего еще не знаю.

— Ну, в общем, дело такое, — начал Саха, легко перепрыгивая ствол поваленного дерева и помогая мне перебраться, — жил-был Сенька-дурак и влюбился он в девку Варьку и порешили они пожениться. А отцу Варькиному Сенька не по вкусу пришелся и что б, значит, свадьбе помешать и с дочерью не поссориться папаша потребовал от Сеньки сто тысяч кредов, Варьке на приданое. Знал, шельмец, что у мальчишки таких денег отродясь не было и, наверное, никогда не будет. Да и к чему нам деньги эти, в лесу же живем. Вон Топтыгину, — он кивнул на лениво переваливающегося рядом медведя, — плати не плати, а меду за деньги не допросишься. Правда, есть у меня на счету кое-какие сбережения, но я сказал сынку: 'Хочешь жениться, сам и собирай такие деньжищи'. Думал, отступится. А он — нет, упертый получился.

— Это наследственное, — прокомментировала я, — беда семьи Романовых — все мужики с головой не дружат.

— Такие уж уродились, — довольно ухмыльнулся Саха. — Так вот, говорит, не дашь денег, я их сам добуду. Я только рассмеялся, где, говорю, добудешь, коли ты и образования-то толком не имеешь? Да и пока ты их заработаешь, твоя невеста скончается в девках. Сенька психанул, и ушел на два дня в лес, на третий появился, веселый такой. Говорит, я-де на Вареньке все равно женюсь, и в город ушел. Мне это подозрительным показалось, и я за ним подался. Оказывается, этот гаденыш, белфа изловил, и продавать повез…

— Белф это такой бурундук с изумрудным мехом, которого разговаривать научить можно? — Уточнила я.

— Он самый, — подтвердил Саха и продолжил, — Сенька в город пришел и белфа этого за сотню и сбыл. Ну, я его выследил, Сеньку-то, в подворотню затащил и пару раз по морде дал и пока этот оболтус сопли утирал, я пошел к покупателю и забрал животину, а деньги вернул. Потом мы домой пошли, только разными дорогами. Сенька напрямик рванул под материну юбку прятаться, а мне подумать надо было, вот я и пошел в окружную. Дома мы появились с разницей в два часа, дело вечером было, когда я домой пришел Васька-хитрюга, сынка ужо спать отправила, что б я его не тронул. Утро вечера мудренее. Но у меня настроение было не то, и я его из кровати вытащил.

Спустились вниз, поговорить надо было. Спокойного разговора не вышло, мы с Сенькой повздорили, он гадостей мне наговорил, ну ты же знаешь, я на сынов вспыльчивый, схватил ружьишко и погонял сынка по дому, ежели бы ни Васька пристрелил, наверное, уж сильно злой был. Она чадушко свое двух метровое грудью закрыла, на ружьишко легла. А Сенька в окошко выскочил и тикать. Как был в одних портках, босой и без рубахи, — Саха усмехнулся и покачал головой.

— И где он сейчас? — глухо спросил Влад, оказывается, он уже очнулся и успел устроиться поудобнее, и ехал теперь сидя на медведе.

— А бес, его знает, — Саха бросил быстрый взгляд на Влада, — где-то по лесу шастает. В городе он точно не появлялся, я бы знал, у меня там начальник полиции знакомый.

— А что ты с ним сделаешь, когда найдешь? — осторожно спросила я.

— Не знаю, — признался егерь, — может, пристрелю, а может, просто шкуру спущу, не решил еще.

— Ну, тогда он точно домой сам не явится, кому ж хочется головы лишиться, — сделал Влад разумный вывод.

— Ладно, — вздохнула я, — это все позже. Давайте я вас лучше познакомлю, вот это, — я ткнула пальцем в Саху, — Саха, егерь, лекарь и по совместительству мой дядя. Шутить с ним не советую, рука у него больно тяжелая. А это Влад, мой друг, — Влад с Сахой пожали друг другу руки.

— Я не друг, — возразил мне Влад, и, обращаясь к Сахе, добавил, — я ее раб, абсолютно бесправное существо.

— Слышь, бесправное существо, слазь тогда с медведя и топай ножками, — приказала я, у него прямо-таки талант обижать меня.