Трудные дети (СИ) - Людмила Молчанова

   Лев Иванович с женой частенько приглашали нас на ужин в их загородный дом, и вообще, мне эти ужины приходились по душе. Час навязчивого внимания свекрови, и два часа приятного и познавательного разговора с тестем, который каждый раз поражал меня прагматизмом и трезвостью взглядов. И в тот вечер я планировала хорошо провести время, поговорить по душам и хоть немного расслабиться, но какого же было мое удивление, когда за длинным столом в столовой обнаружилось чудесное эфемерное создание с глазами трепетной лани и жизненными силами привидения. Это создание сидело, сложив ручки на светленькой платьице, лупило глазки, хлопая длинными ресницами, и с щенячью преданностью смотрело на моего без пяти минут мужа. На Наталью Дмитриевну чудо в перьях пялилось с благоговением и уважением, что тетку не могло не радовать.

   - На кого вы учитесь, Леночка? - густым басом спрашивал Лев Иванович, сдвинувший очки на кончик носа, чтобы как можно лучше видеть сие чудо.

   - На учителя пения, - прошелестело создание и уставилось на Романа, который вежливо ей улыбался.

   - Вот как, - свекор растерялся и взглянул почему-то на меня. - Как интересно.

   - Да-да, Лев Иванович, безумно интересно, - поддакнула я и собственническим жестом положила ладонь на предплечье жениха. - Кстати, Рома вам не рассказал?

   - Что не рассказал? - напряглась его мать.

   Щеки Ромки окрасились нежно-розовым.

   - Аля, ну зачем? - залепетал он и опустил глаза на столешницу, смущенный чрезмерным, по его мнению, вниманию. - Ничего не произошло...всего лишь...

   - Зачем ты скромничаешь, дорогой? Представляете, его недавно позвал ассистировать один из лучших хирургов России. Вы знали? Операция будет проходить в следующий четверг.

   Родители оживились, с гордостью переглянулись и наперебой начали задавать вопросы.

   - Правда? Да ты что! - встрепенулся Лев Иванович. Положил локти на стол, придвинувшись к сыну ближе, и с интересом уточнил: - А кто доктор? И что за операция?

   - Какой ты умница! - воскликнула Наталья Дмитриевна, приложив руки к груди, а потом от всей души навалила сыну полтарелки салата. - Я всегда говорила, что ты очень способный мальчик. Еще тридцати нет, а уже таких высот достиг. Правда, Леночка?

   - Правда, - проблеяла Леночка и чуть не прослезилась от радости, разглядывая Ромку как недосягаемое божество.

   - Расскажи родителям поподробней, Ром, - ласково пробормотала я, под негласное одобрение родственников. - Им же интересно.

   Бледной немочи хватила аккурат на десять минут. Рома никогда не скупился на подробности, к тому же любая операция - дело кровавое. Леночку перекосило, она стала почти прозрачной, а потом, сдавленно извинившись, бросилась в ванную, после чего быстро откланялась и ретировалась. Ромка поспешного отступления и не заметил, он увлеченно беседовал с отцом, а вот Наталья Дмитриевна расстроилась, но предъявить мне ничего не могла. Я ведь ничего не сделала, даже слова не сказала.

   Леночка была первой ласточкой. За ней последовала еще одна и еще. Все одинаково обезличенные, примерные девочки, и действиям каждой из них я всегда находила противодействие. Свекровь злилась, нервничала и скрипела зубами, но упорно искала что-то, что сможет мне помешать. Ей не нужна была в семье какая-то провинциальная грязная авантюристка, пытавшаяся забрать любовь и внимание единственного сына.

   Она не упускала возможности меня задеть, чем-то подколоть и выставить не в лучшем свете перед Романом. Чуть ли не под микроскопом рассматривала меня, препарировала и надеялась найти нечто из ряда вон выходящее. Но после Элеоноры Авраамовны на мне живого места не осталось, так что искать было бесполезно. Но она все равно докапывалась и придиралась к малейшим мелочам, на которые другой человек и внимания не обратил бы. В частности, мое желание поменять фамилию не осталось без комментариев.

   - Кто бы сомневался, - ядовито шипела женщина, когда рядом не было мужа и сына. - Еще бы ты свою оставила. Ты права не имеешь нашу фамилию позорить!

   - Вашу? - вежливо вздернув бровь, переспрашивала в ответ. - Мне казалось, ваша девичья фамилия Попенко. Разве не так?

   - Ах ты... - задыхалась от ярости свекровь и открывала рот, как выброшенная на сушу рыба. - Совести у тебя нет.

   Нет. Впрочем, как и двойных стандартов. За собой свои грехи я знаю и от них не бегу.

   Была еще одна проблема. Деньги. Мое уязвимое место, ахиллесова пята, которую Наталья Дмитриевна в конце концов нащупала, а нащупав, давила на нее изо всех сил.

   Свадьба? Отлично. Пусть будет свадьба, решила тетка, но ее же надо оплачивать, платье покупать, туфли, стилиста, визажиста, да и просто изрядно потратиться, потому что их семья, дескать, безумно интеллигентная, гостей и друзей имеет много и, чтобы никого не обидеть, всех обязана пригласить. И дело это, безусловно, жутко затратное и дорогое, а раз так, не буду ли я любезна оплатить половину расходов, ведь не один Ромочка женится, но и я замуж выхожу.

   После такой тирады Наталья Дмитриевна приторно улыбалась, отчего глазки превращались в темные щелочки, и елейным, сладким голосом добавляла:

   - У вас же с сыном не какой-нибудь брак по расчету. У вас все по большой любви. Не так ли, Александра?

   - Так, - с каменным выражением отвечала я.

   - Ну а раз так, - с торжествующим видом припечатывала свекровь, - то давайте свадьбу оплачивать в складчину. Бабушка же тебя любит, ты у нее единственная внучка, вот пусть и поможет.

   Элеонора Авраамовна скорее удавится, чем даст денег в долг, я уже молчу про дарение. А мать Герлингеров, казалось, вознамерилась во что бы то ни стало меня сломить. Все по высшему разряду, самое дорогое, и через месяц мне предъявили воистину астрономическую сумму, которую, продайся я вся на органы, насобирать бы все равно не получилось. И сумма грозилась вырасти еще раза в два-три.

   Возможно, будь все в разы скромнее, я бы оплатила расходы. В конце концов, чему меня жизнь научила, так это тому, что за все надо платить. Это как начальный капитал. Чем больше ты хочешь получить - тем больше должен быть твой первый вклад. Я бы оплатила, извернулась как-нибудь, будучи уверенной, что буквально после свадьбы это сторицей окупится. Но достать луну с неба у меня не получится, какой бы не маячил впереди огромный куш.

   У меня имелись сбережения, в конце концов, я никогда не сидела на чьей-то шее и всегда работала, пусть работа оставляла желать лучшего как с точки зрения престижа, так и с точки зрения зарплаты. Но моих вроде бы немаленьких сбережений хватило бы разве что на подвязки, и Наталья Дмитриевна, судя по довольной роже, прекрасно это понимала. Обратиться было не к кому - Антон со мной не общался, перестав даже звонить, с Ритой не общалась я, а многочисленным приятелям просто не доверяла.