Грязные войны: Поле битвы — Земля - Джереми Скейхилл

Стремительный взлет «аш-Шабаб» в Сомали и последовавший за этим террор стали прямым последствием десяти лет катастрофической политики, проводившейся США в регионе. Она укрепила ту самую угрозу, которую намеревалась сокрушить. Многовекторные операции США в Сомали в конечном итоге дали мощный толчок развитию движения полевых командиров, включая и тех, кто некогда считал «аш-Шабаб» своим другом и союзником. «Они сражаются не за идею, — сказал в разговоре со мной мэр Могадишо Мохаммед Ахмед Нур. — Как только завтра мы разгромим «аш-Шабаб», сразу же вспыхнет конфликт. Ополчения держатся на кланах и власти полевых командиров. Им не нужна единая система. Они хотят, чтобы все продолжалось как раньше. Тогда, как только правительство ослабнет, они смогут заявить: «Мы здесь хозяева»[2523].

Похоже, Вашингтон решил отбросить уроки истории и отказаться от трудной работы по поддержанию местных сомалийских движений, способных в перспективе стабилизировать ситуацию в своей стране. Вместо этого была выбрана тактика войны на истощение. При президенте Обаме традиционное развертывание крупных воинских контингентов, как это делалось в Ираке и Афганистане, сменилось практикой широкого применения ударов с беспилотников, а также уничтожения ключевых фигур среди террористов с помощью сил специальных операций. Президент Обама, похоже, придерживался стратегии, в соответствии с которой после уничтожения всех «плохих парней» мир должен был наступить сам собой. Однако, как это уже случалось ранее в Афганистане, Ираке и других местах, эта стратегия в первую очередь только подпитывала движения, порождавшие тех самых «плохих парней». «Если вы пользуетесь беспилотниками, убиваете отдельных людей и не делаете ничего, кроме этого, вы избавляетесь от личностей. Но вы не затрагиваете корни проблемы, — заметил бывший министр иностранных дел Сомали Мохаммед «Буба» Хурре. — Корни проблемы — это не безопасность. Корни проблемы лежат в экономике и политике»[2524].

Историю Сомали всегда отличало насилие и социальный раскол. В то же время страна демонстрировала способность объединяться перед лицом иностранного вторжения. Хотя движение «аш-Шабаб» и было сильно ослаблено, условия, создавшие из него Франкенштейна, остались без изменений. Итоговым результатом политики, проводившейся США в регионе с 1991 г. и до истечения первого срока полномочий администрации Обамы, стало укрепление власти полевых командиров, а также использование Сомали в качестве инкубатора новых джихадистов. В этом качестве страна представляла особый интерес для «Аль-Каиды». Общие усилия администраций Буша и Обамы повернули время вспять, вернув Сомали в то самое состояние, в котором страна находилась на момент вывода из нее американских войск после инцидента с вертолетами Black Hawk. Страна была брошена на произвол гангстеров и полевых командиров. Возможно, сомалийский кошмар только усилился. Игнорируя реальность, ад министрация Обамы к концу 2011 г. обзавелась еще одной базой для беспилотников. Она была расположена в Эфиопии и дополняла уже имеющиеся на территории Сейшельских островов и Саудовской Аравии аналогичные объекты[2525].

55. Исчезновение Абдулрахмана

Йемен, 2011 г.

Абдулрахман Аулаки, старший сын Анвара Аулаки, родился в городе Денвер, штат Колорадо. Как и отец, первые семь лет своей жизни он провел в США, учился в американских школах. Когда он вернулся в Йемен, большую роль в его воспитании сыграли бабушка и дед — отец и мать Анвара, особенно, когда сам Анвар вынужден был уйти в подполье. «Анвар всегда думал, что Абдулрахману лучше жить со мной», — вспоминал в разговоре со мной Нассер аль-Аулаки[2526]. Анвар считал, что жене и детям «незачем страдать из-за его трудностей». Нассер знал, что Анвар никогда не вернется в США и вся его деятельность представляет конфликт с американским правительством. Но тем не менее он верил в будущее своего внука. Нассер хотел, чтобы тот на отлично окончил школу и уехал на учебу в американский колледж.

Внешне Абдулрахман очень напоминал своего отца в таком же возрасте, единственным отличием были длинные волнистые волосы. «Мы следили за тем, чтобы он ходил в мечеть и своевременно совершал все необходимые молитвы, — вспоминал Нассер, добавляя, что Абдулрахман был не слишком религиозен и предпочитал проводить время на улице вместе со своими друзьями. — У него были очень длинные волосы, и мать хотела, чтобы он постригся. То есть я хочу сказать, что это был совершенно обычный паренек, который вел себя точно так же, как и другие американские подростки. Анвар всегда искал приключения. Абдулрахман был не таким. Из школы он шел сначала домой и только потом отправлялся играть с друзьями. Они ходили в пиццерии и прочие подобные места. Я всегда говорил ему: «Когда ты вырастешь, я хочу, чтобы ты учился в Соединенных Штатах».

Абдулрахману и его братьям и сестрам было нелегко расти без отца, но, будучи уже достаточно взрослым, Абдулрахман понимал, почему он не может видеться с ним. И это пугало его. «Он просто сходил с ума от того, что его отец находился под прицелом, — заметил Нассер. — Он очень за него переживал».

У тети Абдулрахмана — Абир — младшей сестры Анвара, сложились очень тесные отношения с мальчиком. «Абдулрахман был одним из тех, кто был ближе всего моему сердцу. Я очень любила его, как и все мы, потому что Абдулрахма-ном было невозможно не восхищаться, — сказала она мне. — Он смог как-то заполнить ту пустоту, которая осталась после ухода его отца, и стал мне настоящим дорогим братом»[2527]. Абдулрахман восхищался своим отцом и даже выбрал для себя в Facebook имя Ибн-аль-Шейх, Сын Шейха[2528]. Но Абдулрахман с отцом были совершенно разные люди.

Абдулрахману нравился хип-хоп. Он увлекался Facebook и любил проводить время с друзьями[2529]. Они фотографировали друг друга, изображая рэперов. Когда в Йемене началась революция, Абдулрахман захотел присоединиться к ней. Страну сотрясали массовые протесты, и он часами пропадал на Площади перемен вместе с другими молодыми революционерами, которые выступали против насилия и хотели добиться смены правительства мирным путем. Вечера он тоже проводил там, делясь со своими друзьями мыслями о будущем, а порой просто дурачась. В тот момент, когда в результате революции правительству грозил крах, Абдулрахман решил попытаться встретиться с отцом.

Однажды, в начале сентября, он поднялся рано утром, когда все еще спали[2530]. Осторожно прокравшись в комнату матери, он залез в ее кошелек и достал оттуда девяь тысяч йеменских реалов — это приблизительно 40 долл. У дверей комнаты он оставил записку. Затем он выбрался через кухонное окно во двор. Стороживший дом охранник около шести утра увидел, как подросток ушел, но не придал этому особого значения. Было воскресенье, 4 сентября 2011 г. Прошло всего несколько дней после праздника Эйд-аль-Фитр, означавшего конец священного месяца Рамадан. Девять дней тому назад Абдулрахману исполнилось 16 лет[2531].

Вскоре после этого проснулась мать. Она разбудила его братьев и сестер на утреннюю молитву и пошла разыскивать самого Абдулрахмана. В спальне его не было. Она позвала его, и, пока ходила по дому, наткнулась на записку. «Не обижайся, что я ушел вот так. Я скучаю по отцу и хочу попробовать встретиться и поговорить с ним, — было написано в записке. — Вернусь через несколько дней. Извини, что взял деньги, я все верну. Пожалуйста, прости меня. С любовью, Абдулрахман»[2532]. По словам Нассера, они все были потрясены. «Иногда он говорил про отца и про свое желание встретиться с ним. Но ничто не указывало на то, что однажды он вот так уйдет от нас. Он никогда не говорил матери, мне или бабушке, что хотел бы отправиться на розыски отца, — вспоминал Нассер. — Отец всегда думал, что ему лучше оставаться со мной. И что ему не должны мешать трудности отца».

Осмотрев комнату Абдулрахмана, они установили, что он взял с собой только рюкзак. Стало ясно, что планировалась непродолжительная поездка. «Когда мать рассказала мне о письме, для меня это было просто шоком, — вспоминала Салеха, бабушка Абдулрахмана. — Я тогда сказала: «Думаю, это будет просто наживка для его отца. ЦРУ может найти его через сына»[2533]. Семья связалась с друзьями Абдулрахмана. Кто-то сказал Нассеру, что в последнее время они очень сблизились с одним из школьных учителей. Нассер подумал, что учитель, воз-можно, подталкивал Абдулрахмана к тому, чтобы тот разыскал отца и воссоединился с ним, считая, что так будет лучше для мальчика. «Он имел на него большое влияние, они вместе ходили в пиццерию», — сказал Нассер. Когда он попытался разыскать учителя, чтобы расспросить, не знает ли тот что-нибудь о местонахождении Абдулрахмана, выяснилось, что учитель исчез.