Вельяминовы. Начало пути. Книга 1 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только две сказки, ладно?».
— Две так две, — улыбнулся Виллем.
— Теодор задремал уже, — сказал адмирал, входя в зал. «Я его отнес к сестре».
— Спасибо, — сказала Марта. «Ночь, какая морозная», — она поежилась, стоя у бойницы, — звезд на небе много. Хорошо, что вы до заката вернулись».
— Хотите? — Виллем налил себе вина и протянул ей бокал.
Она приняла, и, помолчав, сказала: «Я не знаю, как мне вас благодарить, месье де ла Марк».
— Никак не надо, мадам, — он выпил и подошел к соседней бойнице. «Это мой долг, вот и все.
И, правда, зябко, идите к детям, у них там тепло».
— Вы нам отдали свою кровать, — вдруг проговорила женщина. «А вы сами, где спите?».
— Тут, — Виллем показал на кресло.
— Мне надо вас поцеловать, — решительно заявила Марта, подойдя к нему. Он вдохнул запах жасмина, и ответил, глядя на освещенные луной склоны:
— Мадам, я не хочу, чтобы вы меня целовали из чувства благодарности.
— Я не из него, — неловко сказала Марта.
— Неправда, — ответил Виллем, не поворачиваясь.
— Ты вот что, — очень спокойно произнесла женщина, — ты, что сейчас со мной делаешь? Ты хотел, чтобы я тебя полюбила? Я полюбила, Виллем. Так зачем ты меня отталкиваешь?
— Я ошибся, — адмирал, наконец, посмотрел на нее, и Марта увидела, как его глаза чуть поблескивают — будто от слез.
— Хорошо, — спокойно сказала женщина. «Тогда завтра утром мы уедем. Я заплачу, — она усмехнулась, — охране, месье де ла Марк, так что можете не беспокоиться — до Дельфта мы и сами доберемся. Спасибо за гостеприимство, — добавила она.
— Я тебе говорил, — еще спокойней ответил Виллем, — что не должен был в тебя влюбляться.
И еще раз повторяю — не должен был.
— Да кто ты такой, — вдруг закричала Марта, — чтобы решать — должен или не должен? Любовь нам Господь посылает, она есть дар великий, а ты своими руками его выбрасываешь, Виллем?
— Я не могу любить, не имею права, — измученно сказал де ла Марк.
— Я полгода провожу в море, меня могут убить — каждое мгновение, меня изгнали из родной страны, — как я могу кого-то еще за собой тащить во все это? — он обвел рукой зал. «Тем более тебя, — он помолчал, и подумал, что стоит невероятного труда не подойти к ней, — тебя и детей?».
Она шагнула к нему первой. В свете камина ее волосы были — будто старый металл копий и щитов.
— Вот что, — Марта подняла голову, — дорогой мой адмирал. Если уж я люблю мужчину — а тебя я люблю, — то я иду за ним до конца. До края земли.
— И не одна иду, нет, потому что мои дети — это часть меня. Так что хочешь — веди нас за собой, а не хочешь — давай прощаться, Виллем. Я все сказала, — она сжала губы, и адмирал, наклонившись, поцеловал ее прямо в эту упрямую, жесткую улыбку.
— Чего я хочу — так это с тобой обвенчаться, — сказал он, взяв ее лицо в ладони, и вдруг добавил:
— Ты пойми, Марта, я ведь никого не любил еще — никогда. Я всегда считал, что не могу, не должен, что мне этого нельзя. И тут ты, — он все еще смотрел ей в глаза, и Марта вдруг подумала, что только один человек до этого глядел на нее так же ласково.
— Да, Виллем, я — тут, и я тоже хочу обвенчаться, — улыбаясь, шепнула Марта.
— Но сначала, — он обнял ее — всю, и Марта вдруг почувствовала, как спокойно и тихо ей в этих руках, — я отвезу тебя в Дельфт и сдам штатгальтеру. А то еще он вздумает заявлять, что я тебя похитил и силой повел к алтарю. Привезу, встану на колено, и сделаю предложение — как положено, — адмирал усмехнулся.
— А тебе не опасно там появляться? — нахмурилась Марта. «Вильгельм же тебя изгнал из Голландии».
— Ну, я все-таки буду его гостем, не станет же он убивать меня под своей крышей. В Дельфте и поженимся, — Виллем взял ее руку и стал перебирать пальцы. «А потом вернемся сюда.
Или ты хочешь остаться на севере? — он стал целовать их — один за другим.
— Нет, — Марта прижалась к нему, и счастливо вздохнула: «Тут же твой дом, милый, а значит — и мой тоже».
— Моя дорогая мадам де ла Марк, — он вдруг рассмеялся. «Я-то думал — так и умру один, кто согласится жить с изгнанником и преступником?»
— Та, кто его любит, Виллем, — Марта встала на цыпочки и прижалась к его щеке. «Но ты ведь будешь воевать?».
— Буду, — он помрачнел. «Пока моя страна не станет свободна — окончательно и навсегда. И если для этого надо будет умереть — я умру».
— Послушай, — Марта опустилась на старый, еще времен крестоносцев, ковер, что лежал рядом с камином. Виллем сел рядом и привлек ее к себе.
— А вы с Вильгельмом — не можете никак договориться? Вы же оба голландцы, вам страна должна быть важнее личных раздоров. Ты прости, что я влезаю, — Марта смутилась, — но, раз мы с тобой венчаемся, то эта и моя страна тоже. И дети наши будут тут жить, — сказав это, женщина внезапно покраснела.
— Дети? — Виллем зарылся лицом в ее волосы и вдруг спросил: «Можно, я распущу?».
Марта кивнула головой и тихо сказала: «А ты не хочешь детей?».
Виллем вынул шпильку и кинул ее на ковер. «Детей?». Он вынул еще одну — медленно, и поцеловал упавшую на плечо женщины бронзовую прядь.
— Больше всего на свете я хочу увидеть, как ты кормишь нашего ребенка — тихо сказал он и вдруг закусил губу, сдерживая смех: «Черт, я с тобой еще на брачном ложе не был, а уже о детях мечтаю».
— Но ведь, — попыталась сказать Марта, но Виллем покачал головой: «Нет. Мужчина не должен так себя вести — никогда. Я не мальчик, — он улыбнулся, — потерплю, хотя, конечно, до Дельфта мы с тобой доберемся быстро, это я обещаю».
— Тогда я пока не буду говорить Тео и Теодору, там уже скажем, — Марта почувствовала, как он вынул еще одну шпильку из волос.
— Я так рад, что стану им отцом, — Виллем пропустил руки сквозь ее локоны. «Любой на моем месте гордился бы такой семьей. А с Вильгельмом — он вздохнул, — тут либо я, либо он — иначе не получится, любовь моя.
Марта устроилась в его руках, и они долго молчали, глядя на огонь в камине.
Она встала еще до рассвета, и, спустившись на двор замка, принесла на кухню несколько ведер ледяной, колодезной воды. Марта встала, уперев руки в бока, и, выпятив губу, осмотрела большие, пыльные очаги.
— Ну и грязь тут, — пробормотала женщина, разводя огонь под котлом. «Конечно, если полгода дома не жить, так оно и будет».
Когда вода согрелась, Марта отскребла длинный, деревянный стол, и, взяв в руки тесак, ушла в курятник.
— Потом надо хотя бы коз завести, — замесив тесто, она ловко потрошила куриц. «Коров тут держать — одни убытки, пастись им негде в лесу, а сено возить — расходов не оберешься.
Все же молоко детям нужно пока.
— И огород — места там много, и даже посажено кое-что, — в кладовой овощи лежат прошлогодние, — но надо побольше грядок вскопать. Ну, ничего, справлюсь», — она подхватила чугунную, трехногую жаровню, и установила ее над огнем.
Когда из печи потянуло свежим хлебом, Марта, наконец, разогнулась, и посмотрела на чисто вымытый пол. «Ну вот, — сказала она, — теперь не стыдно сюда заходить».
— Очень вкусно пахнет, — адмирал стоял на пороге. «И очень хочется есть».
— Когда вернемся, — сказала Марта, выпрямляясь, сдувая прядку волос с потного лба, — ох, я у тебя тут порядок наведу, мой дорогой Виллем. Все это, — она обвела рукой громадную кухню, — вычищу от пола до потолка. Все, за стол, зови детей, пожалуйста — попросила она.
— Подожди, — Виллем подошел ближе, и, — не успела Марта опомниться, — поцеловал ее. «У меня руки мокрые», — запротестовала женщина, подняв вверх ладони.
— Все равно, — он обнял ее и тихо сказал: «Господи, быстрей бы уже к алтарю. Как приедем в Дельфт, на следующий день и обвенчаемся, Марта, хорошо?».
Она кивнула и, прижавшись к Виллему, подняв вверх зеленые глаза, спросила: «А потом ты нас тут одних оставишь?».
— Ближе к весне, — да, - адмирал улыбнулся. «Но пока еще время есть — я с детьми позанимаюсь и верховой ездой, и шпагой, а Теодора уже можно стрелять учить — мальчик он крепкий, пистолет удержит».
— А мы с тобой до весны что будем делать? — лукаво спросила Марта.
— То, что принесет плоды осенью, — шепнул ей Виллем и они оба рассмеялись.
Дельфт
— А что это за шкатулка, месье Виллем? — спросил Теодор, позевывая, высунув голову в окошко кареты. «Которая тут стоит, у нас».
— Там документы, — отозвался адмирал.
— Важные? — поинтересовался мальчик.
— Очень, — Виллем поймал взгляд Марты и улыбнулся.
— А почему ты не можешь ее здесь оставить? — спросила женщина, глядя на то, как слуги грузят поклажу в карету. «Запер бы в комнате, и дело с концом».
— Там, моя дорогая Марта, столько всего интересного, — кивнул Виллем на шкатулку, — что я знаю с десяток человек, которые себе левую руку отрубят, чтобы ей завладеть.