Осада (СИ) - Кирилл Берендеев

Наконец, когда машины проехали, люди долго махали им вслед, но сошли с проезжей части и освободили дорогу транспорту, заждавшемуся, но ничуть не препятствовавшему прохождению колонн. Подошел автобус, в кои-то веки внутреннее радио ожило, принявшись объявлять остановки на чужом языке, правда, некоторые слова, видимо не имели аналогов, потому, Косой хоть понимал, куда едет – номер маршрута у автобуса почему-то отсутствовал – и когда сходить. С пересадками он добрался до Центральной площади: некая рок-группа пела на чужом языке чужие песни. Собравшиеся, к его удивлению, охотно подпевали. В самом деле, постояв недолго, Косой понял, что мотив ему знаком, вот только слова инородные. Музыка пришла из прежней жизни, а что с ней сделали сейчас, уже неважно.

Выбираясь, он подслеповато, солнце уже зашло, а фонари включаться еще не спешили, оглядывал собравшихся. К удивлению, его взгляд бомжа тут же рассек толпу на два лагеря, почти никак друг с другом не соприкасающихся: горожане и приехавшие, скорее всего, не по своей воле, беженцы скромно одетые, в потертом платье, таковых тут оказалось большинство. И это большинство с большей охотою вслушивалось в слова песни и подпевало им, охотней махало пластиковыми флажками и дружно кричало по окончании музыки те фразы, что ведущий бросал собравшимся.

Вечер истыкал звездами небо, растущая луна поднялась по небосклону, когда солнце ушло, она прошла зенит и медленно спускалась к месту покоя своего. Концерт постепенно закончился, странно, что Косой так и не подумал уйти с него, ведь наверняка из обители мертвых уже все ушли.

Наконец, наступила благодатная тишина. Казалось, звезды засияли ярче, а огни танцплощадки наконец, стали медленно гаснуть, покуда вся площадь не сокрылась во мраке.

В этот миг в небе бухнуло, затмив звезды, воссиял фейерверк. Народ повалили к пруду, в сторону Дворца детского творчества; на противоположном берегу зажглась надпись «Удмурт дунне ». Люди закричали, захлопали в ладоши. В небе снова бухнул салют, рассыпая звезды, ниспадающие и гаснущие в ночи. Люди кричали, обнимали друг друга, в основном, те, что приехал сюда с пустой мошной, некоторые даже плакали. Косой смотрел на все это с величайшим изумлением; снова почувствовав себя бесконечно одиноким в этой чужой земле. Он повернулся и хотел было идти прочь, когда увидел подходивших с улицы Кирова группки людей.

Сердце пропустило удар, замерло и бешено заколотилось. Не может быть, кажется, эти слова, он молчавший все последние дни, произнес вслух. И пошел навстречу тем, расставания с которыми боялся не пережить – слишком уж долго, по его меркам, оно длилось. Слишком мучительно было ему без них. Они подходили, приветно булькали, касались его плеча, осторожно, боясь поцарапать, и он так же осторожно касался их плеч, приветствовал, со слезами на глазах, здоровался с каждым, проходя все дальше и дальше, покуда не выбрался на улицу, а его знакомые, давние, казалось, давно ушедшие, все подходили и подходили. А сзади слышались истошные крики, тонувшие в буханьях салюта, и отчаянные вопли, и топот ног, и призывы о помощи; но все это не касалось его – он обрел давно потерянных друзей и понимал: теперь уж ничто не позволит им разлучиться.

87.

Развязка осталась позади. На блокпосту никто не посмел остановить красный «Альфа-Ромео», обогнувший заграждения и помчавшийся прочь из города. Через минуту он скрылся из виду, свернув за Кущинского лесопарка, неподалеку от Балашихи. Здесь недавно уложенный асфальт позволял разогнаться до любых скоростей. Балашиха еще контролировалась федеральными войсками, но дальше шло дикое поле, дорогой автомобиль, стоимостью с квартиру в центре, только начавший разгоняться (что для «Альфы» сто двадцать на спидометре – пустяк) пытались остановить еще и мотострелковые части, расквартированные в городе, кричали вслед и стреляли в воздух. Эхо выстрелов далеко разносилось по вымершим окрестностям. Боев здесь давно не случалось, все кто мог убежать, укрылся в первопрестольной, а невезунчикам, беженцам из самого Владимира топавшим, предоставили на откуп Балашиху. А потому шоссе давно уже было очищено ото всякого транспорта и не изувечено гусеницами БМП и танков, перепахавших немало магистралей. Красный кабриолет с открытым верхом пролетел расположение войск, лишь чуть сбавив скорость на повороте, и помчался дальше.

Она не ответила: ни на крики, ни на выстрелы. Просто прибавила газу, и только тут, когда городок остался позади, шоссе Энтузиастов поменяло название и стало именоваться Горьковским, а мимо замелькали пустые деревеньки с незапоминающимися названиями, она почувствовала себя свободной.

Она вздохнула с облегчением. Скинула шляпку, позабыв что заднего сиденья нет, и ее, легкую не по сезону, соломенную шляпку, немедля унесло порывом ветра. Мощный восьмицилиндровый двигатель кабриолета, выжимавший четыреста пятьдесят «лошадей», даже при скорости хорошо за сто пятьдесят столь аккуратно держал машину на дороге, что бешеную езду можно было ощутить только посмотрев по сторонам. Конструктивно салон «Альфы» создавался таким образом, что и при откинутом верхе ветра не чувствовалось, так, легкое дуновение, словно исходившее от кондиционера. Она оглянулась на улетевшую шляпку, немедля пропавшую из виду, но только улыбнулась. Подаренное дорогой чувство захлестнуло ее полностью, девушка погрузилась в него, как погружаются с наркотический сон, не замечая перемены, лишь чувствуя, что обыденность исчезала, выветрилась незаметно, а на ее место пришло то, о чем она так долго мечтала.

Девушка вскинула руки и радостно вскрикнула, сладко потянувшись. За это время мимо нее пролетел еще какой-то поселок, неугомонный светофор, по сию пору мигавший желтым. И к ее удивлению, пыхтящая «Газель», с рекламной надписью на борту. Водитель грузовичка еще долго всматривался вслед уносившейся, как в сказку, в неведомые лесные дали, ярко-красной машине, которую до сей поры он не видел даже на картинках. Хотел было посигналить, да не решился. И оглянувшись по сторонам, так же прибавил газу, насколько это было возможно. Груз того стоил.

Да, сброшенный груз того стоил. Девушка снова сладко потянулась, машину чуть занесло, пискнуло предупреждение, она, продолжая потягиваться, поправила руль коленями, сняв ногу с педали газа. Гидроусилитель руля кабриолета девушка выставила на высокую чувствительность, потому машина немедля выскочила на противоположную полосу. И замедлившись, поехала по ней. Девушка не обратила на это ни малейшего внимания. Потянувшись, она оглянулась, тут только обратив внимание, что едет «по-английски», но не стала возвращаться на свою полосу.  К чему, ведь тут так мало машин. Либо она успеет отвернуть, либо они сами.

– Пусть сами, – загадала она. И поскольку скорость упала, вновь дожала педаль до упора. А потом вспомнила об автомате «Узи», лежавшем на соседнем сиденьи и положила его на педаль в качестве груза. «Альфа» резко дернулась и снова набрала привычные обороты. Через минуту ее скорость уже превысила двести двадцать пять и продолжала увеличиваться. В салон наконец, проник ветерок, растрепал волосы. В лицо девушке пахнуло запахом приближающегося леса; а вот и он, через несколько секунд возник по обе стороны шоссе и так же быстро пропал позади. Она обогнала фуру, чадившую в сторону Владимира. Посигналила водителю, приветливо улыбаясь, тот ошарашено смотрел на фантастических очертаний автомобиль, мчащийся с безумной скоростью против движения, девушка помахала ему рукой, он снова не ответил.

Через несколько километров и пару минут, на въезде в Старую Купавну, ей встретилась легковушка, выезжавшая на шоссе. «Альфа-Ромео» летел прямо на нее, легковушке пришлось срочно перестраиваться, водитель предпочел резко затормозить и вылететь на обочину, ухнув в придорожную канаву. Девушка за рулем кабриолета не повернула головы. Не повезло, только и подумалось ей. Старая Купавна осталась позади, дорогу снова обступили леса. Пряный запах начинающих желтеть листьев проник в салон, кружа голову.

Дорога сузилась до четырех полос в обе стороны и стала немного поворачивать вправо. Девушка снова коснулась руля, на сей раз ее перебросило на свою полосу движения. Вовремя, мимо прогромыхала, истошно сигналя, еще одна фура. Девушка только плечами пожала, не понимая, почему они, даже несмотря на полностью зачищенное от людей пространство, умудряются все же преодолевать это дикое поле, с какими-то обязанностями, планами, нервически оглядываясь по сторонам. Здесь надо ездить свободно, лететь как птица, все равно этот мир уже не принадлежит тому, кто его тщательно выстраивал в последние века. Не принадлежит никому. Быть может только ей, и то ненадолго. Она бросила взгляд на бак, но стрелка только чуть шелохнулась, сдвинутая бешеной гоньбой с латинской «Ф». Значит, у нее впереди бесконечная трасса, которую еще надо прожить.