Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

Задерживаюсь у стойки.

— Михель, помните, о чём я просила днём?

— Да, сударыня. Разбужу вас не раньше полудня, — не моргнув глазом, отвечает тот.

Мы договаривались о побудке на рассвете. Но тот, кто контролирует колечко, не в курсе таких тонкостей, а несколько часов форы может мне пригодиться. Спасибо, Михель.

Сэр Джон смотрит на закатное солнце.

— В какую сторону направимся, леди? У нас с вами около часа, но не отвлекайтесь на время: я, пожалуй, побуду немного вашим таймером. А заодно и часовым.

Я тоже смотрю на солнце.

— А вот узнала я совсем недавно, что медитация на закат — прекрасный способ восполнить энергию, меня ведь сегодня, кажется, изрядно потрепали. Может, пойдём к тем камушкам, сэр Джон? И рядом, и думается там хорошо …

— А я узнал совсем недавно про каких-то змей неподалёку от камушков, дорогая леди. Разумно ли рисковать? Учитывайте, что я беспокоюсь не за себя. — Перехватывает мой просящий взгляд. — Как скажете.

Он не торопясь следует за мной, выдерживая дистанцию в полшага и зорко поглядывает по сторонам. Верный своему слову, разговоров больше не затевает. А я успеваю отметить мачете в кожаных ножнах, пристроенный у него за поясом: пока я бегала за курткой, он успел вооружиться. Не слишком ли он серьёзно воспринял намёки старшего дона на какой-то там тревожный звоночек?

Не о том ты, Ива, окликает меня внутренний голос. То есть тьфу… Ваня. Не о том. Ты бы лучше у того же дона поучилась осторожности, а заодно — умению на ходу менять стратегию и тактику. Вспомни, как тебя со всех сторон простреливали что папа, что сын… Пристраиваюсь на знакомый камень, ещё не остывший от дневного солнца. Простреливали… Ты даже не успевала перестроиться, подумать, понять…

— Вот чего я не понимаю, — говорю вслух, — так это… Что такое Зеркало, сэр Джон?

— Щит, — тотчас откликается паладин. — Совершеннейший щит от стороннего магического воздействия. Одна из редких аур, которая даётся некроманту только при рождении, или же в случае, подобном вашему, что ещё большая редкость. Зеркало либо есть, либо его нет, искусственным путём его взрастить невозможно.

Я вспоминаю неподдельную радость… нет, гордость дона, с которой он сообщил о наследственных признаках, передающихся через поколение.

— И оно так ценится?

— Безусловно. Зеркало не сдерживает и не поглощает, как прочие виды защит, но отражает, и потому любой, кто вздумает применить к вам агрессивную магию — обречён. Вашему… скажем так, нашему Маркосу повезло, что детские матрицы в момент его заклятья были крошечными, он отделался выборочной потерей памяти, могло быть и хуже.

— Хуже?

— Вы, дорогая, обеспамятев, всё же оставались в своём мире, и подсознание, вооружившись знакомыми алгоритмами, вывело вас домой, к родным, к прежнему образу жизни. А Мага, скорее всего, остался бы в мире, для себя чужом… Давайте не будем касаться этой темы. Для некоторых она достаточно болезненна.

Мысленно я называю себя растяпой. Пожилой джентльмен прекрасно помнит, что меня контролируют, а вот я, представьте, упустила из виду. Лучше уж я помолчу, хоть на языке вертится ещё с десяток вопросов. Что за таинственный брат? И есть ли в таком случае, брат у самого дона, а то с меня и одного такого родственничка достаточно? Почему вдруг, разнимая нас с Маркос… с Магой, сэр Джон обратился ко мне: «Иоанна!», в точности, как мой Наставник? И так ли уж случайна наша встреча на пустынной дороге?

Сокрушённо вздыхаю. Сэр Джон прав: мне есть, над чем подумать, и уж точно, что отвлечённые вопросы в этот список пока не входят. Сегодня иные приоритеты: начать с того, что не каждый день на выбор предлагаются три жениха, да каких! Но прежде, чем определяться с кандидатом, Ваня, ты уж реши кардинально: выходить — или не выходить вообще? Дать им завтра ответ — или, чуть рассветёт, ускользнуть, просочиться в лес, только так, чтобы не подставить того же паладина, а то ведь дружба дружбой, а неизвестно, как ему отольётся мой побег, от дражайшего дона всего можно ожидать. Попрошу о помощи Михеля, тот, похоже, так и жаждет спровадить меня от Главы подальше.

А потом? Допустим, прошла я этот Финал, умудрилась. И никто меня не зацапал — ни до него, ни во время, ни у портала, что откроется. Как насчёт спокойной жизни дома? Не случится ли, что однажды я вернусь с работы в совершенно пустую квартиру? Ведь что-то там у сэра Майкла промелькнуло в разговоре с Магой, что его отец, хоть порталы ещё не открывает, но окна в иные миры — может, а где окно — там вскорости и дверь появится. И уведут у меня детишек Тёмные. Как мне тогда жить?

А ведь они своего добьются, думаю, холодея. Они не привыкли уступать. И ещё неизвестно, какую версию событий они преподнесут моим девочкам, если встретятся с ними сами. Или — вот что страшно — успеют к ним раньше меня.

Я не знаю, что делать, не знаю, не знаю! Никогда ещё мыслительный процесс не давался мне столь тяжело. В изнеможении разыскиваю взглядом паладина. Сэр Джон, меланхолично сощурившись, любуется на закат с соседнего камня, царственен и спокоен, и толика его спокойствия передаётся и мне.

Никто не стоит передо мной с обручальным кольцом наперевес. А может, попробовать…

Вздрогнув, сбиваюсь с мысли от щекотки в запястье. Рикки, я совсем про тебя забыла! Выходи, я же чувствую, как ты скребёшься. Давно не спишь? Молодец, что не высовывался, а то кто их знает, этих некромантов, они бы и тебя к рукам прибрать захотели бы. Осторожно отворачиваю рукав. Ящерок соскальзывает на каменную поверхность, и в каждой отполированной чешуйке отражается алая закатная искра. В восторге покружившись, как собачон, за собственным хвостом, он, наконец, задирает головешку — и обнаруживает багряный горизонт, поздние лучи, веером развернувшиеся над облаками, раннюю луну, бледную как сыр, и замирает в восторге.

Гала, Гала, зачем же ты с ним так? Сколько же он потерял!

Иди, Рик, побегай, предлагаю мысленно. Он суётся было к краю камня, но притормаживает и оглядывается в нерешительности. Почти по-человечески качает головой. Жалостливо моргает. И до меня вдруг доходит кое-что. Он же все эти страсти-мордасти не только слышал, а переживал вместе со мной и теперь, конечно, знает, насколько мне фигово. И как ему теперь оставить меня в одиночестве?

Растроганно протягиваю ладонь. Цепляясь коготками, он перебегает ко мне на плечо, тычется в ухо и сопит, утешая, а сам — гладкий, горячий, точно с камня, на котором сидел, весь жар вытянул. И впрямь, камушек что-то резко остыл, как бы не застудиться.

— Леди? — внезапно окликает меня сэр Джон. Мы с ящерком вздрагиваем, и Рикки кульком сваливается с моего плеча прямо в оттопырившийся карман. — Мне показалось, что какая-то тень промелькнула…