БП. Между прошлым и будущим. Книга 2 - Александр Половец

В Переделкино осень. В России бардак. Но не столько по злому умыслу, сколько по невежеству.

Обнимаю тебя от всех нас. Булат

10 октября 93 г., Москва

<…>У нас теперь, вы сами знаете, капитализм, поэтому работаем с утра до ночи и с ночи до утра, свободного времени нет, но зато сами себе хозяева и ни от кого не зависим. Вам-то это знакомо, а для нас — странное и свежее чувство. Постепенно растем и расширяемся, надеемся в ближайшее время иметь собственный офис в центре Москвы, на Трубной площади, так что очень ждем в гости! <…>

Когда матушка с отцом на даче, я стараюсь почаще выключать телефон, чтобы спокойно работать. И вот, дней пять тому назад, уже во время мятежа, я вечером спустился вниз — купить сигарет, как вдруг ко мне подошел молодой человек и спросил, не сын ли я… Оказалось, что он привез от Вас пакет, и уже несколько дней безуспешно пытается нам дозвониться. Такое вот чудо! Так что мы получили альманах, журнал, а главное — ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ФОТОГРАФИИ.

Родители Вас очень благодарят, просят передать, что девочка — просто очаровательная. Альманах прочитан ими с большим интересом, и особенно материал В.Ерофеева. С этой литературной частью посылки я познакомиться не успел — сразу отвез пакет в Переделкино, а вот фотографии видел, внучка действительно потрясающая. И, конечно, журнал, журнал, журнал… По странной иронии судьбы я получил его в самый безнадежный момент событий — телевидение оборвалось, и казалось, что все кончено. Так что Ваш пакет оказался посланием «с воли», которую тогда уже, честно говоря, не надеялись увидеть. Вот какие чудеса!

На этом прощаюсь, передаю поклоны и от своих родителей, и жду в гости. За журналы еще раз огромное спасибо, и конечно, спасибо за «ПАНОРАМУ», которая, несмотря ни на что, исправно приходит и прочитывается.

С любовью, Буля (БУЛЯ — Булат, — «домашнее» имя сына Окуджавы — прим. ред.)

22.1.1995

Дорогой Александр!

По факсу я послал президенту Чечни Джохару Дудаеву мою статью в «Панораме». Посылаю тебе его отзыв о ней.

Одновременно посылаю тебе и свое личное письмо к Дудаеву с оценкой позиции Запада в отношении второго геноцида Кремля над чеченским народом. Это мое письмо вручил ему мой сын Тамерлан Кунга, который посетил г. Грозный 2-го января 1995 г., в разгар варварского уничтожения Москвой мирного населения четырехсоттысячного города. Мой сын только что вернулся оттуда, был ранен, чуть было не потерял глаз (прилагаю некоторые его данные). Он специалист по компьютерам и работает в той школе американцев, где я раньше преподавал по советским делам.

Может быть, для читателей «Панорамы» будет интересно познакомиться с прилагаемым материалом. Если да, то «Панорама» имеет право его опубликовать. Буду очень обязан, если Вы мне пришлете вырезки воздушной почтой.

С сердечным приветом,

Ваш Абдурахман

Дорогой Саша,

В процессе отдавания долгов наконец-то (надеюсь, простишь, что так долго) добрался и до тебя. Посылаю половину, а другую половину (и %) надеюсь отдать в ближайшие два месяца. Если же тебе срочно нужно сейчас, то дай мне знать.

Я лежу сейчас в полном дребодане: схватил грипп во время поездки в Калифорнию (только не в вашу, а в Северную); надеюсь все-таки, что иммунные системы еще не задеты.

«Панораму» внимательно обозреваем, как в печатном виде, так и со слов внештатного сотрудника. Слышал, что Лялька опять у тебя будет работать; для девки это хорошо, да и газете не повредит.

Ты, конечно, уже слышал про приезд Беллы и Бориса. Любка их встречала, а завтра мы опять едем в NYC (там к тому же «Наим» поставили в университете РАСЕ), потом они приедут в Вашингтон, и у вас собираются побывать, то есть Калифорния в данном случае, и поскольку Флорида представляет из себя дикий край драгоманов (почти верблюдов), должна заменить собой Грузию.

Обнимаю, твой Вас.

19 ноября 1997

Дорогой Саша!

Я еще не говорил тебе, как я глубоко тебе сочувствовал, когда печальная новость дошла до нас. По своему опыту знаю, какое это неизбывное горе. Быть может, ничего нет тяжелее в человеческой жизни, чем потеря матери, и возраст тут не имеет никакого значения, и никакие утешения не помогают.

Мы с Майкой очень тебя любим, всегда вспоминаем наши первые встречи еще в 81-м году, и обнимаем тебя.

Твой Вася

Будь добр, передай Тоне записку и чек. Я потерял.

21. IV-98 г.

Дорогой Александр! Ваши сборники, как любимые повести или романы, заставляют возвращаться к себе вновь и вновь. Последнее мое «возвращение» потребовало добавить к уже написанному панегирику новые страницы. Позволю себе обильно цитировать, припадать к чужой мудрости, даря ее, таким образом, и своим читателям. Все, разумеется, с кавычками и ссылками на имена мудрецов, а иногда еще и словно бы «дуэлянтов», открыто не бросивших друг другу перчатку (пикировки замаскированы, и в этом их обаяние). <…>

Обнимаю Ваш Анатолий Алексин

30 октября, 1997 г.

Уважаемый Александр Борисович!

Прежде всего хочу Вас поблагодарить за две книги, которые Вы мне презентовали с Вашей дарственной надписью при нашей недавней встрече в Лос-Анджелесе. Прочел я их с большим интересом. Вспомнилась целая эпоха любимцев публики — борцов за права человека, бардов, реформаторов, целителей, прорицателей, бунтарей, — чем-то напоминающая предреволюционные годы начала века. И действительно, в России приближался новый переворот. Особенно интересно было прочитать о Вашей встрече с Арбатовым, с которым мы проработали вместе почти сорок лет, сперва в «Новом времени», а затем в Институте США и Канады АН СССР. Ваша «Панорама», которую мы с женой любим и регулярно читаем, в отличие от большинства чисто американских газет, слишком сосредоточенных на себе, действительно дает широкую панораму того, что происходит во всем мире. И вообще, Ваши книги и Ваш еженедельник — это ценный подарок для тех, кто не забывает Родину и кому все еще легче и сподручнее пользоваться русским, а не английским.

Последнее время мне немало приходится выступать с лекциями перед соотечественниками — в Сакраменто, Сан-Франциско, Пало-Альто, Шерман Оке, Лос-Анджелесе. Обычно я брал с собой свою последнюю книгу (At Stalin's Side) как на английском, так и на русском языке, но большинство неизменно предпочитало на русском. К сожалению, вот уже почти два года, как тираж русского издания разошелся полностью.