БП. Между прошлым и будущим. Книга 2 - Александр Половец

Обнимаю. Ваш С.Довлатов

22 июня

Уважаемый Александр Половец!

Обнищав до позора, я хотел бы предложить Вашей газете — сотрудничество. Дело в том, что за пять лет я написал более 400 скриптов для радио «Либерти». Откровенно говоря, большинство из них никуда не годятся, и все-таки, процентов десять, мне кажется, я мог бы отредактировать, дополнить и без стыда опубликовать под собственной фамилией. Никакой полемики, никаких выпадов ни в чей адрес эти материалы не содержат.

Прилагаю заметку к юбилею 1-го сов. писательского съезда.

Если по какой угодно причине мое сотрудничество нежелательно — никаких обид, и тем более мстительных действий, не последует. Если ж таковое сотрудничество возможно, то дайте мне об этом знать каким-то образом, и я сразу же пришлю что-нибудь еще. Всего Вам доброго, желаю успеха.

С. Довлатов

7 апреля

Дорогой Саша!

Получил из редакции записку насчет фото. Глупо упираться из-за такого пустяка, но все же я бы очень просил мои заметки никакими фотографиями не сопровождать. Мне кажется, этим усиливается тот пародийный, несколько опереточный момент, который и так присущ эмигрантской прессе. В американских газетах и журналах, действительно, принято давать маленькие снимки популярных обозревателей, которые в этих случаях заменяют рубрики и служат чем-то наподобие эмблем, помогая читателям ориентироваться в напластованиях чтива. В русской, сравнительно тонкой газете, эти снимки выглядят пародийно… <…> Насколько я знаю, Вайль и Генис, в положении которых было бы гораздо уместнее, чем в моем, сопровождать статьи фотографиями, тоже считают, что этого делать не стоит.

Не сочтите все это за обычное проявление моего дурного характера. Характер, действительно, никуда не годится, но в данном случае я руководствуюсь соображениями профессионализма и вкуса.

От души желаю Вам (вам) всяческих успехов.

С.Довлатов

7 мая

Дорогой Саша Половец!

Стоило мне похвастать, что я делаю 10–12 скриптов в месяц, как радио «Либерти» объявило мораторий на внештатников. Причем, на этот раз финансовый кризис у них глубже и серьезнее, чем в предыдущие годы. Перерасход огромный, конгресс радиостанцией недоволен, ведущие сотрудники бегут в СССР, и так далее. Назревают какие-то структурные перемены.

Пока что дела с пропитанием обстоят критически. И потому возникло такое предложение. У меня есть начатая повесть, вернее — незаконченная, страниц шестьдесят, а целиком будет 100–120. Называется (пока) «Рафаэль и Маруся». Действие происходит в Квинсе. Персонажи более или менее узнаваемые. «Новое русское слово» и Седых конкретно — не упоминаются. В центре — история русской женщины и латиноамериканца. Плюс всякие глупости. Теоретически, если бы Вы всем этим заинтересовались, я мог бы, подредактировав, выслать Вам страниц 40–50 в течение трех дней по получении ответа. То есть, материала хватило бы на пять номеров. А затем я высылал бы Вам каждую неделю по десять страниц.

С точки зрения возможных опечаток и недоразумений, идеально было бы, если бы я сам делал набор и читал корректуру, набирал бы по заданному формату, оговоренным шрифтом и с соблюдением Ваших полиграфических требований. <…>

Качество повести более или менее обычное для данного автора.

Что касается статей на эмигрантские темы, то ничего не приходит в голову. Вернее, то, что приходит в голову, не подлежит огласке. <…>

Всех обнимаю.

С.Довлатов

18 сент.

Дорогой Саша!

Посылаю Вам 6 заметок. Надеюсь, удастся отобрать что-то, достойное Вашей по-хорошему беспартийной и по-хорошему же легкомысленной газеты.

От души желаю успехов.

Ваш С.Довлатов

1 окт.

Дорогой Саша Половец!

Восьмого октября исполняется 60 лет Синявскому. Я предполагаю, что в русских газетах, если и будут сообщения на эту тему, то короткие и формальные. «Панорама» могла бы отчасти восстановить справедливость. Синявский, конечно, — язва и разрушитель, но его мужество и писательская честность не вызывают никаких сомнений. Не говоря о таланте.

Надеюсь, у Вас есть фото Синявского, во всяком случае оно имеется в книжке «Третья волна», составленной Олей Матич.

Простите, что скрипт идет к Вам с опозданием, его пришлось на радио долго пробивать.

Короче, если материал в принципе Вам подходит, то дайте его срочно.

Ваш С.Довлатов

26 окт.

Дорогой Саша!

Посылаю Вам очередную, как выразился бы Солженицын, — сплотку. Обратите внимание на две штуки: «С точки зрения узника» и «Дан приказ ему на Запад…» В первом случае речь идет отчасти о Леве Халифе, которого надо, при всей его вздорности, поддерживать: он добрый, нелепый и беспомощный человек, как ни странно. Во втором случае речь о чудовищной повести Долматовского, таких и при Сталине не было в печати.

Далее, извините за точность (как говорит Алешковский), но Вы в расчетах наших вроде бы пропустили один номер. Вы прислали 50 долларов за 282 и 287-й номера, а между ними затесался еще и 284-й с «Ностальгией по сталинизму».

Надеюсь, у Вас все в порядке.

Ваш С.Довлатов

19 ноября

Дорогой Саша Половец!

Посылаю Вам обещанное сочинение. Если оно по каким угодно причинам не годится, то решительно бросьте экземпляр в корзину, и это будет началом истинной дружбы между нами. Если же оно годится, то условия остаются прежними. <…>

Если Вы решите это дело печатать, то, во-первых, имело бы смысл дать сначала что-то вроде анонса: «В одном из следующих номеров мы начинаем публикацию новой повести такого-то…» И т. д. А также хорошо бы соорудить нечто вроде постоянной шапки с какой-нибудь даже эмблемой. Ну, что-то в таком духе: <…>

Саша, если повесть не годится, сообщите мне об этом без всякого смущения. Это, пожалуй, единственное, к чему я всегда готов.

Всем — наилучшие пожелания.

Будьте здоровы и благополучны.

С.Довлатов

23 дек.

Дорогой Саша Половец! У меня к Вам гигантская просьба. Придется начать издалека. Когда в Нью-Йорке был Соснора, он, среди прочих, общался и со мной, прожил у нас три дня, которые мне, откровенно говоря, показались вечностью. Но дело не в этом. Я пытался организовать для него какие-то заработки и даже преуспел. В частности, Соснора выступил в одной старческой эмигрантской организации, получил там 300 долларов, мало того — они, старики, и сейчас, после его отъезда, собирают для него деньги, которые я переправляю некоей Дарре Голдстайн, его переводчице, которая скоро поедет в Ленинград, и так далее.