За точкой невозврата. Вечер Победы - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гопкинс потер переносицу двумя пальцами и изрек:
– Мистер Путин и прочие русские из будущего не верят в то, что ваш Новый Курс продлится хоть сколь-нибудь долго после завершения этой войны. Точнее, не так… Если наша Америка останется региональной североамериканской державой, то нынешняя экономическая система сохранится в ней надолго, если не навсегда. А вот если наша страна станет мировым гегемоном, то от законов Нового Курса не останется и следа, поскольку они сдерживают аппетиты наших банкиров и биржевых спекулянтов с Уолл-стрит. Главный побудительный мотив нашей цивилизации – это алчность, и укротить ее может только страх перед уничтожающими все кризисами и социальными потрясениями. Дядя Джо обязался не вести у нас свою социалистическую пропаганду, так как для такого образа жизни наш народ подходит примерно так же, как стая обезьян для хорового пения.
– Покоряя Европу, – сказал вице-президент Уоллес, – дядя Джо выдвинул концепцию разных уровней советизации в субъектах одного государства, в зависимости от соотношения коллективного и индивидуального в их этнокультурном правосознании. Чем больше тот или иной простой народ (русские, немцы, французы, англичане или американцы) склонен добровольно объединяться в артели и кооперативы для совместного осуществления производственной деятельности, тем больше социализма может быть в предназначенной для него экономической системе. Типичный американец – белый англосакс протестантского вероисповедания – объединяться не будет ни с кем и никогда. Исключением можно считать только небольшие команды золотоискателей во время лихорадки на Юконе, но и там значительная часть таких временных коллективов заканчивала конфликтами с поножовщиной из-за раздела добычи. Новый Курс – это почти предельный уровень социализации американской системы, который она может перенести. Я думаю, что, если вынести Билль об экономических правах даже не на голосование в Конгрессе, а на общенациональный референдум, то он все равно не пройдет. Слишком много людей, считающих себя успешными и самодостаточными, отрицательно отнесутся к тому, что мы собираемся обеспечить права всем, а не только тем, кто рвет жилы, выпрыгивая из своей шкуры.
– И что же нам делать, Генри, в такой плохой ситуации? – с раздражением спросил Рузвельт.
– Покориться воле дяди Джо и мистера Путина, ибо их совместной мощи нам не переломить, и постараться не упустить Канаду в тот момент, когда Советы будут силой ломать Британскую империю, дабы не допустить ее превращения в наш непотопляемый авианосец, – ответил вице-президент. – Ничего другого я вам посоветовать не могу. А воротилам нашего бизнеса будет лучше умерить свою алчность, потому что в противном случае дядя Джо возьмет у мистера Путина большой кнут и примется лупцевать им прямо по головам тех, кого они пропихнут на наше место.
– Так значит, Генри, вы считаете, что мой Новый Курс подходит только для той Америки, которая соблюдает доктрину Монро и не рвется властвовать над всем миром? – спросил Рузвельт.
– Именно так, мистер президент, – кивнул Генри Уоллес. – Информация, которую с того конца Врат привез мистер Гопкинс, говорит об этом однозначно. И в то же время этому не противоречит план дяди Джо и мистера Путина, которые не хотят уничтожать нашу Америку только потому, что Советской России нужен оппонент, с которым она могла бы соревноваться и которого она не пыталась бы сожрать, потому что это так далеко, что почти на другой планете, а население там относится к социализму более чем скептически.
– Такие вопросы следует решать на личных переговорах, не доверяя посредникам, – сказал Рузвельт. – Мистер Халл, сообщите дяде Джо, что было бы желательно в ближайшее время организовать у него в Москве встречу Большой Тройки с участием мистера Путина. Если они согласны, то пусть высылают за мной свой летающий дилижанс…
– А как же Черчилль? – спросил Корделл Халл. – Ведь он как бы наш союзник по Атлантической хартии…
– Про атлантическую хартию забудьте, – буркнул Рузвельт. – Не было никогда такого явления, и точка. А Черчилль вместе с его знаменитым упрямством – теперь отработанный материал, сырье для большой промышленной мясорубки. И вот что еще я скажу вам, джентльмены. Эти переговоры необходимы еще и потому, что если мы примем план Дяди Джо и мистера Путина по полному разгрому Японской империи руками русских, то нашей Америке не придется так надрываться с постройкой авианосцев и линкоров. Все дело в том, что в связи со скорым технологическим рывком в советском полушарии корабли, построенные по существующим проектам, стремительно устареют и превратятся в сырье для разделочных верфей – точно так же, как устарели классические броненосцы после появления британского «Дредноута» и нашего «Мичигана». Если всем все понятно, то разговор закончен. Встреча Большой Тройки должна состояться как можно скорее.
12 января 1943 года, вечер. США, Вашингтон, Белый Дом, Президентские апартаменты, комната Рузвельта
Элеонора Рузвельт, супруга и единомышленница 32-го Президента США Франклина Делано Рузвельта
Я ждала своего мужа с совещания, пребывая в некотором возбуждении, так что не могла сидеть на месте. Я то подходила к окну, то хваталась за газеты. Мне было неспокойно. Я знала, что итогом этой встречи станет важное решение, определяющее наше будущее.
Лишь бы Фрэнки не совершил роковой ошибки… Впрочем, Перл-Харбор стал ему хорошим уроком. Несмотря на предупреждение мистера Путина, начало войны получилось даже хуже, чем в другом мире, в результате чего мы потеряли не только Филиппины, которые по-настоящему никогда не были нашими, но и штат Гавайи, и теперь нашим адмиралам придется начинать свое контрнаступление с рубежа базы в Сан-Диего. Впрочем, его также изрядно впечатлили и мои рассказы о том, что я
