Погрешность - Марина Инаяни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, войдите, – крикнула Тамара. В дверь вошла Саша.
– Госпожа Брасс, я могу идти? Я просто себя так неважно чувствую сегодня, наверное, из-за смерти Алисы, руки дрожат, и вообще.
Руки у девушки действительно тряслись, это было видно невооруженным взглядом:
– Конечно, иди, до завтра, хотя подожди. Ты звонила этому офицеру, Мелешину? Я оставляла его визитку.
– Нет еще, – извиняющимся тоном ответила девушка, – знаете, мне так страшно, что он может меня в чем-то подозревать, ведь мы с ней были почти подругами, и…
– Ты можешь идти, но только позвони ему, – бросила Тамара и отвернулась к своим бумагам.
Дверь закрылась, и Брасс, выждав несколько минут, вышла в коридор, чтобы посмотреть, остался ли еще кто-то в конторе.
Нигде никого не было видно, и Тамара решила, что может приступить к запланированным поискам. Она вошла в кабинет, который делили между собой Алиса, Константин и Саша, и подошла к одному из столов. Осмотрела ящики, в них ничего не было. Конечно, неудивительно, разочарованно подумала она, было бы странно, если бы улики лежали вот так, под носом.
– Вы что-то потеряли? – внезапно за спиной Тамары раздался знакомый голос. По спине пробежал холодок, ведь это был голос убийцы. Тамара поняла, что ее попытка провалилась, и она привлекла к себе внимание. Собравшись с духом, она решила действовать агрессивно.
– Я знаю, что ты – убийца, я всё рассказала этому полицейскому, который сегодня приходил, завтра он придет тебя арестовывать.
– Глупо звучит, госпожа Брасс, – Тамара поняла, что ее речь не произвела впечатления, – если бы Вы кому-то сказали, то за мной бы уже пришли. Да и что Вы скажете? Доказательств– то у Вас нет.
– Они мне и не нужны, – Тамара резко направилась к выходу из кабинета. Она хотела любой ценой покинуть контору. – Этот Мелешин и так мне поверит, – она направлялась к двери, стараясь как можно скорее прекратить этот диалог и оказаться в безопасности. Она боялась. Главное, не поворачиваться спиной, мысленно говорила себе Брасс.
Внезапно зазвонил городской телефон, она повернулась лишь на секунду, как тут же почувствовала укол в шею.
– Я так не думаю, госпожа Брасс. Я так не думаю.
15
Елена приготовила отличный ужин. Настоящий, домашний, такого Петр не ел уже давно. Ему не хотелось вновь терзать эту милую девушку расспросами, но он не видел другого пути для того, чтобы приблизиться к раскрытию дела. Пока что она была единственной во всем городе, кто говорил с ним действительно откровенно и охотно. Поэтому он решил продолжить этот неприятный разговор в надежде, что он принесет плоды.
Для начала он рассказал Елене о том, что удалось узнать касаемо пожара, и о своих подозрениях насчет снотворного. При упоминании лекарства лицо Елены переменилось:
– Будь оно проклято, это снотворное, и отец от него же умер.
– Да, я читал в его деле, передозировка.
– Конечно, но знаете, это странно, – неожиданно сказала Елена, – лекарство отца и снотворным-то было назвать сложно, скорее просто успокоительное, как им можно было отравиться, не понимаю.
– Ну почему же, – возразил Петр, – я читал в деле, снотворное достаточно сильное, как же оно, а, вспомнил, «Симилан».
– Что? – Елена, казалось, сильно удивилась, – какой «Симилан»? Отец принимал «Виторальт», у него и рецепт был на него. Вы, наверное, что-то путаете?
– Наверное, – согласился Петр, но сделал он это лишь для того, чтобы успокоить девушку, которая начинала не на шутку волноваться. – Уже действительно поздно, и я очень сильно устал. Спокойной ночи.
Петр быстро направился в комнату, которую Елена выделила ему в качестве спальни на эту ночь. В голове у него крутилась мысль, что он нашел то, что искал. Вот оно, несоответствие. Получается, что у художника никак не могло быть того же лекарства, что и у семьи Ольги. Значит, преступник отравил его тем лекарством, которое принес с собой. И, хотя была вероятность, что убийцей мог быть кто-то другой, внутренне для себя Петр уже понял, что это сделала именно Ольга.
Оставалось непонятно только одно, почему она это сделала? На этот вопрос будет ответить сложнее, думал Петр. Разговор с Еленой ничем не помог, и он просто не знал, у кого еще можно было что-то об этом спросить. Да и по большому счету, думал Петр, не имело большого значения, какая была причина. Скорее всего, художник что-то увидел в поведении Ольги. Может быть, заподозрил ее. Возможно даже, что он сказал ей что-то по неосторожности, чем и спровоцировал ее на убийство. Но какая теперь разница, ведь саму Ольгу – Алису тоже убили. Интерес в этом деле представляли только потенциальные подозреваемые. А из таковых была только Елена, но ее Петр не рассматривал в таком качестве, слишком искренне она удивилась, узнав, что Ольга жила под другим именем, и Петру этого было достаточно. Так что, может, и копать не стоило, раз виновница сама мертва.
Но необходимо было всё же придать огласке тот факт, что художника, скорее всего, убили. И сделать это было нужно не для того, чтобы поставить клеймо на имени Ольги, а для того, чтобы Елена могла жить спокойно. Петр видел, как много для нее значит неизвестность и непонимание, сам ли ее отец покончил с собой. Она не могла ответить себе на вопрос «почему», а подобная неизвестность зачастую приносит намного больше вреда, чем правда. Эту истину Петр хорошо уяснил за время службы.
Да, завтра утром, перед отъездом, надо наведаться к следователю и дать этому делу ход, твердо решил Петр, погружаясь в сон.
16
Поспать толком не удалось. Всю ночь Петр ворочался в кровати, мысленно перебирая события последних дней. Это дело не давало ему покоя. Как и любое незаконченное дело, так уж он был устроен. Тяготило то, что версия с наброском оказалась ошибочной, а также то, что он совершенно не понимал, в какую сторону ему продолжать свое расследование. Столько хороших версий сгорело, думал Петр. Сначала мошенничество с антиквариатом, теперь вообще мистический след с этим рисунком. И в результате – полный ноль. Он ненавидел такие моменты. Когда он ничего не то что сделать не мог, но и попросту ничего не понимал.
Нужно спросить Глеба, промелькнуло в голове. Глеб, снова он думает об этом странном парне.
