Конфигурация - J.M.

- Мы никогда бы этого не сделали. Ваша неприязнь необоснована.

Еще ни разу у Фолио не было такого сильного приступа головной боли. Голова просто раскалывалась, от этого даже мысли начали путаться... Перед ним пришелец, один из чертовых гио, которые... пришелец, раздражающий своим надменным спокойствием, бледное безволосое создание в черном комбинезоне, одно из тех, которые... которые...

Брэдли казалось, что если он дотронется ладонью до своего виска, то обожжет руку. Внутри головы пылал огонь. Нельзя больше оставаться здесь, продолжать сидеть, когда...

Фолио попытался встать, но пошатнулся и схватился за подлокотник кресла. Весь мир вокруг него вдруг начал вращаться с бешеной скоростью, и он понял, что говорит... нет, не говорит, а орет:

- Вы разрушили мою жизнь! Убийцы! Ненавижу вас! Ненавижу!

Воздух в приемной почему-то превратился в туман. Брэдли почувствовал, что сейчас потеряет сознание, но продолжал бороться, цепляясь за последние его проблески. Сквозь белое свечение он увидел, как гиотский представитель сошел - или, скорее, спрыгнул с кресла. В обычных ситуациях такая поспешность в движениях гио была совсем не свойственна.

- Не приближайся ко мне! - выдохнул Фолио. Он был уверен, что продолжает кричать, но на самом деле эти слова прозвучали как еле слышный шепот. Выпустив ручку кресла, Брэдли сделал несколько шагов - но на большее сил у него не хватило. Наверняка попытка идти самостоятельно закончилась бы плохо, если бы гио не поддержал его, не позволив упасть.

Большинство пришельцев, Фаар в том числе, ростом были немного ниже среднестатистического человека и производили впечатление хрупкой комплекции. Но это была всего лишь внешность, скрывавшая немалые физические возможности. Гио без труда довел Брэдли до кресла и осторожно усадил. Спинка сидения трансформировалась таким образом, что Фолио очутился в полулежачем положении.

Ни с чем подобным прежде Фаару сталкиваться не приходилось, но он знал о людях достаточно, чтобы понять - его посетитель болен. Не исключено, это следствие психологического переутомления, и все его слова, эмоциональная вспышка - тоже.

Опустившись рядом с креслом на колени, Фаар вгляделся в лицо Фолио. Наверное, стоит вызвать помощь - что если человеку станет хуже?

Брэдли все это время оставался в сознании. Он отдавал себе отчет в происходящем, но как-то смутно. Ему представлялось, что он все еще кричит на пришельца.

И он действительно снова закричал - но что-то изменилось... Боли не было. Появилось что-то другое, еще ужаснее.

- Зачем вы пришли на Землю? Зачем уничтожили нашу свободу? Наше будущее? Зачем... зачем...

Он кричал, но его губы были крепко сжаты, а сам он этого поначалу даже не понял.

Что-то происходило с его сознанием. Восприятие реальности чудовищно искажалось, привычное трехмерное пространство рушилось в бездонную черную пропасть, вместо одной картины окружающей действительности перед глазами возникали одновременно десятки, сотни... И сотни неведомых голосов звучали в голове, и что-то двигалось, проникало, просачивалось сквозь его разум, как будто он стал губкой, которую окунули в безбрежный океан.

- Что ты со мной сделал? Что? Что? - повторял, Брэдли, не произнося ни слова.

Глаза склонившегося над ним Фаара расширилась, став почти круглыми - это было равносильно человеческому возгласу изумления. И, глядя в эти глаза, сине-фиолетовые, чересчур яркие по людским меркам - Брэдли понял, что впервые по-настоящему видит гио.

В глазах Фаара отражалось смятение. Оказывается, внешнее спокойствие пришельцев - спокойствие существ, владеющих своими эмоциями - вовсе не делает их бесчувственными и бездушными.

По телу представителя пробежала дрожь. Он был испуган. Мыслезнаковое общение с человеком повергало в растерянность. И все, что он мог - сформировать в своем сознании четкий вопрос:

- Что вы имели в виду, назвав нас убийцами?

- Испытание первого предэнергетического двигателя... Там были мои родители.

- Но это...

- Стечение обстоятельств, хотите сказать?

Фаар "промолчал". Только после долгой паузы он сказал - уже словами:

- Прошу вас, давайте общаться на вашем языке.

- Да, так будет лучше, - произнес Брэдли.

Приподнявшись на локте, он сел. Долго человек и гио смотрели друг на друга. Потом представитель отвел взгляд в сторону.

- Как же такое возможно? Ведь мы... Значит, все-таки... - не договорив, Фаар осекся. - Я в замешательстве, мистер Фолио. Но, вижу, и вы тоже.

- Именно так, господин Фаар... Думаю, мне нужно перед вами извиниться. Да. Извините меня. Но... можно узнать, что вы теперь предпримете?

- Не совсем понимаю...

- Я оскорблял вас, говорил то, что должно не понравиться всем вашим сородичам. И, к тому же, я первый человек, которому стали доступны мыслезнаки. Вы что же, позволите мне просто так уйти?

- А вы думаете, велю вас арестовать? Посадить в тюрьму, в клетку?

- Я не знаю, чего ждать.

- Насилие чуждо нашей культуре, мистер Фолио. Все сказанное останется между нами. Но о ваших внезапно открывшихся способностях я, конечно, должен буду сообщить...

На это Брэдли ничего не ответил. Возражать было бы бессмысленно.

- Думаю, сегодняшнюю нашу встречу лучше прекратить, - продолжал Фаар. - Но... мне кажется, у нас еще найдется, что сказать друг другу.

- Пожалуй.

- Вы не возражаете, если я попрошу вас прийти послезавтра, в это же время?

- Не возражаю. Я приду.

- Я распоряжусь, внизу вам выдадут жетон многоразового допуска.

Брэдли смутно помнил, как покинул резиденцию. Даже недружелюбие Грэя, который сопровождал его и на обратном пути, теперь значило для него совсем мало. Он забыл, что сразу после визита обещал позвонить Майклу, чтобы тот приехал за ним, и пешком пошел прочь от штаб-квартиры гио.

Он был благодарен Фаару за предложение "прекратить встречу". И не из-за того, что действительно опасался за свою безопасность. Сейчас инстинкт самосохранения, и тот вряд ли сработал бы как надо. Просто мыслезнаковый разговор стал слишком тяжелым испытанием - и не для него одного. Да, в какой-то мере это дало им с Фааром шанс понять друг друга так, как не позволили бы никакие слова. Но было и другое: чрезмерная открытость, незащищенность. Для Брэдли такое общение вообще было чем-то из ряда вон выходящим, Фаар "разговаривал" мыслезнаками только с гио. Сближение двух настолько разных разумных существ оказалось для обоих болезненным.

Но хуже всего было то, что ни осознанное прекращение диалога, ни разделившее их с представителем расстояние полностью не избавили Фолио от этого нового состояния... состояния "мыслезнаковости". Где-то как бы в отдалении продолжал существовать тот многоголосый "хор", который почти оглушил его в приемной Фаара.

Брэдли чувствовал, что не знает и миллионной доли возможностей, которые таит в себе язык мыслезнаков. И не был уверен, хочет ли свои познания расширять. Наверное, Майкл пришел бы в ужас от такого кощунства... Но, может быть, если бы он очутился на месте Брэдли, его мнение изменилось бы.

Саму по себе сложность и непривычность мыслезнакового общения еще можно было бы пережить. Даже привыкнуть со временем... Но Брэдли оказался единственным - или одним из немногих, кто к нему способен - ведь Фаар абсолютно искренне удивился. Фолио ощущал себя не первооткрывателем, а уродом. Человек не просто не может, но и не должен понимать мыслезнаки. С ним, Брэдли, явно что-то не в порядке. И серьезно не в порядке. Не случайно же с его головой творилось бог знает что...

Фолио бродил по городу долго, но в конце концов очевидное пришлось признать: рано или поздно домой возвращаться придется. Звонить Мэйнлоу он так и не стал, а денег на такси с собой не было. Поэтому пришлось спрашивать у прохожих, как доехать до Милл-стрит, где находился "Поиск", и добираться на автобусе.

Майкл, конечно, сразу заметил, что племянник в подавленном настроении, и понял - произошла какая-то неприятность. Но Брэдли отделался неопределенными ответами. Пусть по отношению к Майклу это несправедливо, но рассказывать о случившемся он был просто не в состоянии. Само собой, долго скрывать не получится... Он объяснит все как-нибудь позже, только не сейчас.

Чтобы отвлечь Мэйнлоу от нежелательной темы, Брэдли решил заговорить совершенно о другом - тем более что подходящий вопрос как раз подвернулся.

Он понял, почему лицо Стила Грэя показалось ему знакомым. Среди фотографий в компьютере Майкла он видел изображение мальчишки лет пятнадцати, и, если проигнорировать двадцатилетнюю разницу, этот мальчишка был похож на Грэя как две капли воды. А еще он был похож на самого Мэйнлоу, хотя и не совсем явно. В лице Майкла не было настолько выраженной жесткости.

О том фото Брэдли не стал спрашивать ни в прошлый раз, ни теперь. Сказал только, что к представителю его провожал не слишком вежливый сотрудник, который почему-то позволил себе нелестные высказывания.