Кровь и лунный свет - Эрин Бити

– Ты видела не ее? Увидев ребенка, я предположил, что это она.

Я разглядываю деревянную дверь, чтобы не смотреть ему в глаза.

– У той были голубые глаза.

– Ты увидела это с такого расстояния? – Симон бросает взгляд в сторону переулка. – Если бы стражник не ушел, сомневаюсь, что мне бы удалось отсюда рассмотреть цвет его глаз, хотя сейчас совсем светло.

К счастью, в этот момент дверь открывается вновь. На порог выходит женщина, очень похожая на первую и примерно того же возраста. Скорее всего, они сестры.

– Чего вы хотите? – спрашивает она.

– Только услышать пару ответов, – дружелюбно говорит Симон. – Просто нам сказали, что вы видели кого-то на улице в ночь…

– Убийства? – заканчивает она.

Симон кивает.

– Да, видела. Я высунулась из окна, – она указывает наверх, а затем в сторону переулка, – и увидела, как парень гадит вон там.

– Как долго вы не спали к тому времени? – спрашивает он.

– Я вообще не смыкала глаз из-за дочки. И только наконец усыпила ее, как этот идиот заорал и разбудил. – Она пожимает плечами. – Чуть позже я подумала, что он, скорее всего, наткнулся на ту девушку, но зачем это вам? Я больше ничего не видела.

От этих слов тошнота скручивает желудок, но Симон не сдается.

– А до этого? Вы что-то слышали?

– Нет. – Женщина начинает закрывать дверь.

– Подождите! – Я протягиваю руку, чтобы остановить ее. – Неужели вы не слышали, как кричала женщина? Прошу вас, мы просто пытаемся выяснить, в какое время ее убили.

– Нет. – Она смотрит на меня, слегка сузив глаза. – Ночью было тихо. Тише, чем обычно, даже несмотря на грозу.

Неужели крик Перреты слышала только я?

– Может, ребенок громко плакал?

Качая головой, женщина отступает назад.

– Нет, большую часть вечера она провисела на груди. Это единственное, что помогает ей уснуть. Просто той ночью она засыпала дольше, чем обычно.

Я вновь толкаю дверь, не давая ее закрыть:

– Прошу…

– Кэт, – негромко окликает Симон. – Она ничего не слышала.

И дверь захлопывается у меня перед носом.

Глава 11

– Не понимаю, – шепчу я.

Симон внимательно смотрит на меня:

– Ты о том, почему ее слышала только ты?

Оцепенело кивнув, я отхожу от двери.

– Этому можно найти несколько объяснений, – говорит он. – Во-первых, женщина может лгать. Она призналась, что кричала на тебя, только после того, как мы заявили, что ее слышали другие.

Я качаю головой:

– Но почему? Разве ей не хочется, чтобы преступление раскрыли?

Симон жестом приглашает меня вернуться к переулку.

– Она сомневается, что мы его раскроем. Поэтому считает, что чем меньше ее трогают, тем лучше. Особенно учитывая то, что в этом замешан сын градоначальника.

Интересно, считает ли Симон расследование столь же безнадежным? Мы обходим остальные дома, но никто не признается, что слышал хоть что-то до того, как я закричала, а женщина обругала меня. Подобные склоки – обычное дело в этом районе, поэтому никто не удосужился поинтересоваться, в чем же дело, пока не появились стражники.

– Почему никто ничего не слышал? – спрашиваю я Симона, когда мы приближаемся к последнему дому в пределах видимости переулка. – Ты сказал, что объяснений несколько…

– Возможно, акустика здесь такова, что стены не дают распространиться звуку на улицы, и он поднимается вверх. – Симон замолкает на мгновение. – Ты понимаешь, о чем я?

– Конечно, – отвечаю я, ощущая снисходительное отношение. – Акустика играет важную роль при проектировании святилища.

Я не смогла бы сделать подробные расчеты, но зато понимаю суть. Именно углы и изгибы стен отвечают за то, чтобы голос священников у алтаря разносился по всему зданию. Здесь я отметила тот же эффект, когда подслушивала разговор с Жулианой с крыши, но не рассказываю об этом. Кстати, раз Симон знает об акустике и понимает язык врачей, образован он не хуже Реми, а то и лучше.

Поняв, что последнюю дверь нам так никто и не откроет, мы возвращаемся в переулок.

– Давай начнем с самого начала, – говорит Симон. – Что ты увидела, когда заглянула сюда той ночью?

И тут мой взгляд натыкается на пару серебристых глаз, подведенных тушью, на другой стороне улицы. Я замираю – но они исчезают прежде, чем мне удается осознать увиденное.

– Катрин.

Лицо Симона так близко, что изъян в его глазу выделяется так же сильно, как темный сучок на дубовой доске.

– Что? – вздрогнув, говорю я.

– Что-то не так?

Человек пропал… если он мне не привиделся.

– Нет, ничего, – быстро отвечаю я.

У Симона такое лицо, что сразу понятно: он не особо верит моим словам.

– Что ж, ладно. – Он указывает на переулок. – Что ты видела той ночью?

– Темноту, – просто отвечаю я.

– И все равно пошла туда?

– Да… – Я замолкаю на мгновение, чтобы воскресить в памяти тот момент. – Лунный свет освещал стену, и я заметила грязные следы, тянущиеся к выходу из переулка. А в нос ударил сильный запах крови.

Симон приподнимает бровь, глядя на меня.

– И ты все равно пошла в переулок? – медленно повторяет он.

Я ощетиниваюсь:

– Сомневаешься, что я говорю правду?

– Сомневаюсь в твоем здравомыслии, – проходя в переулок, бормочет он.

Я осторожно следую за ним, вспоминая ощущение удушья, которое охватило меня, стоило сделать пару шагов в темноте.

Симон останавливается у пятен крови на стене, размытых сильным дождем.

– Их ты увидела первыми?

Меня охватывает дрожь. Я сначала увидела пятна не здесь, а на стене святилища.

– Да. Луна светила прямо на них.

– А затем?

– Затем… – Я колеблюсь, вспоминая, как меня охватило желание узнать, совпадает ли ощущение в моих видениях с реальностью. – Мне показалось, что эти полосы похожи на следы пальцев, поэтому я протянула руку, чтобы дотронуться до них.

Вот что вылетело у меня из головы: я потянулась к стене.

И, как только мои пальцы коснулись шершавой поверхности, освещенной лунным светом, внезапно увидела все. Не просто увидела, но и услышала звуки и запахи, которые вдруг стали невероятно интенсивными. Даже смогла прочитать мысли Перреты, словно они повисли в воздухе вместе с ароматом ее духов… и крови. Хотя до этого ничего подобного не ощущала.

Я услышала крики Перреты, увидела ее кровь на стене, словно свою, почувствовала, как пальцы скользят по шершавой стене, услышала ясный голос селенаэ, увидела лицо женщины в окне – все это происходило при лунном свете.

Это луна. Она что-то сделала со мной.

Я понимаю, что замерла с протянутой рукой, как и той ночью.

Симон осторожно кладет ладонь мне на локоть, и я невольно вздрагиваю. В складках его лба читается сожаление.

– Именно в тот момент