Наследник - Кэтрин Ласки

— Что?

— Нирок, я скажу тебе то, что думаю, а ты постарайся на меня не обижаться. Ты слишком хорош для своей матери. Слишком хорош. У тебя есть принципы, понимаешь?

«Принципы?» — с удивлением подумал Нирок.

«Но с принципами далеко не улетишь, — вздохнул про себя Филипп, — принципами сыт не будешь. И выжить с ними куда труднее, чем без них».

Но вслух он ничего не сказал.

Вскоре Нирок, наконец, уснул.

Пятнышко в небе

Тонкий луч света упал на лицо спящего Филиппа. Он моргнул и открыл глаза.

«Утро! — недовольно подумал он. Совы предпочитают спать днем и летать по ночам. — Все-то у нас не как у сов!» — проворчал про себя Филипп, поглядев на мирно спавшего в углу Нирока.

Стараясь не разбудить друга, он проскакал к выходу из пещеры и выглянул наружу.

«У-ху!» — ухнул он и даже зажмурился. Солнце ослепительно сверкало на свежем покрывале белого снега.

Филипп осторожно приоткрыл глаза и покрутил головой, выискивая следы погони. Несколько минут он пристально разглядывал небо, осторожно поворачивая голову в разные стороны. Вроде всё было спокойно. Славный денек — для дневных пташек, разумеется. Ветерок слабый, небо чистое и ослепительно-синее, перехватчиков не видно. Значит, надо будить Нирока и отправляться в путь…

— Нирок, вставай! Пора лететь! — тряхнул он друга за крыло. — Вставай, сегодня нужно пролететь как можно больше, чтобы оказаться подальше от каньона.

Но когда они высунули клювы из пещеры, Филипп вдруг насторожился.

— Стой! — крикнул он и с силой отпихнул Нирока, уже готовившегося выйти на свежий снег.

— В чем дело?

— Не нужно оставлять на снегу отпечатки своих когтей. Зверобой сразу их заметит, у него глаз наметанный. Придется осуществлять сухой взлет.

— Как это? — не понял Нирок.

— Не волнуйся, у тебя все получится. Сейчас потренируемся, а потом полетим. Сухой взлет осуществляется там, где нет подходящего возвышения вроде камня, ветки или скалы, или слишком тесно, чтобы как следует расправить крылья. Смотри на меня, — скомандовал Филипп. Он с силой поднял крылья над головой, почти соединив кончики первостепенных перьев, а потом с силой обрушил оба крыла вниз. В следующий миг он был уже в воздухе. — Видишь, это просто. Главное, вложи всю силу во взмах, понял?

И в самом деле, у Нирока все получилось с первого раза. Филипп с нескрываемым восхищением посмотрел на своего ученика, а потом сказал:

— Так, а теперь нужно сделать еще кое-что.

— Что еще? У меня все отлично получилось, полетели!

— Посмотри под ноги. Видишь, весь пол покрыт следами наших когтей. Если Зверобой сюда заглянет, он сразу поймет, что мы тут были. Видишь вон ту бороду лишайников наверху? Давай оторвем пару клочков и хорошенько за собой подметем.

Когда все было готово, друзья весело взмыли в безоблачное голубое небо и стали все выше и выше подниматься над каньоном.

День и в самом деле выдался отличный, даже для ночных птиц. Впереди друзей ждала еще одна радость. Когда они пролетали над зубчатой стеной каньонов, где сидела целая стая черных ворон, те лишь молча покивали им головами.

— Вот это да! — заухал Филипп, догоняя Нирока. — Давай крыло! — крикнул он, и друзья с размаху хлопнули друг друга кончиками крыльев.

Они пролетели еще какое-то время, когда вдруг начали собираться облака, постепенно скрывшие веселую голубизну. Только впереди небо пока оставалось ясным.

Друзья держали курс на север, собираясь облететь Темный Лес с его смертоносными Крушильнями. Дальше начиналась Серебристая Мгла, но сначала нужно было преодолеть Пустоши.

После рассказа Филиппа Нирок страстно мечтал поскорее добраться до Серебристой Мглы и своими глазами увидеть самые прекрасные в мире деревья. Филипп с восторгом встретил план Нирока. Ему тоже хотелось взглянуть на родные места и поглядеть, как Ручейки оправились после пожара.

Однако друзья не забывали об опасности и время от времени оглядывались по сторонам, присматриваясь, не летят ли за ними следопыты Ниры. Несколько раз они останавливались поохотиться, но также старались не оставлять следов, в особенности погадок и отпечатков когтей.

Сытые и довольные, они продолжали свой путь.

Нирок повернул голову за спину и посмотрел на сгущающиеся тучи. Погода портилась на глазах, вот-вот должен был начаться снег или дождь. Внезапно Нироку показалось, будто в сером облаке мелькнуло что-то темное. Дождь? Нирок хотел было отвернуться, но почувствовал, будто его что-то кольнуло в желудок. Он еще сильнее развернул голову и настроил мышцы лицевого диска так, чтобы уловить малейший звук. Так оно и есть! Теперь он ясно слышал ритмичный свист воздуха, рассекаемого мягкими совиными крыльями.

— Филипп! Нас настигают!

— Не может быть! — ахнул Филипп, оборачиваясь назад. — Глаукс! Ты прав. Что будем делать?

— Разделимся, — мгновенно сообразил Нирок и сам поразился своей уверенности. — Так им будет тяжелее нас догнать.

— Но где же мы встретимся? Я-то хоть немного знаю эти места, а ты тут впервые.

Нирок ненадолго задумался, а потом радостно воскликнул:

— Мы вернемся назад и встретимся в лисьей норе, где ночевали сегодня. Они ни за что не догадаются, что мы можем выкинуть такой номер.

Филипп снова с восхищением посмотрел на юного друга. Что и говорить, мысль была отличная. Каменные уступы каньонов превосходно скрывали их от взоров погони. И вообще, кому придет в голову, что беглецы решатся спрятаться в каменном каньоне, кишащем змеями и крысами?

— Договорились. Полетели!

Друзья стремительно развернулись и помчались в разные стороны.

Я распадаюсь!

Нирок выглянул из лисьей норы и взглядом поискал в небе Филиппа. Пора было ему вернуться! Совенок уже давно сидел в пещере и начал серьезно тревожиться за друга. Но в пустом небе не было никаких следов Филиппа. Впрочем, следов погони тоже не было.

Что если погоне все-таки удалось схватить Филиппа? Нирок отогнал от себя эту ужасную мысль. Он отошел от входа и поплелся вглубь пещеры. Отрыгнув погадку, Нирок подхватил ее в когти и зашел поглубже, чтобы закопать.

Он как раз энергично разбрасывал когтями землю, когда почувствовал, как будто что-то выпало у него из хвоста. Нирок стремительно обернулся и увидел перышко, сиротливо лежавшее на песчаном полу.

— Великий Глаукс! Что это со мной? — пролепетал он, в страхе глядя на свое перо. В следующий миг еще одно маленькое перышко медленно выпало из его крыла. Нирок затрясся от страха и едва сдержал крик. Желудок у него содрогнулся от ужаса.

— Глаукс Всесильный, что ты тут делаешь? — раздался у него за спиной удивленный голос Филиппа.

— Филипп! — бросился к нему Нирок. — Ты вернулся! Я так рад… так рад…

— Да что с тобой?

Нирок выпрямился и постарался держаться молодцом. Он судорожно сглотнул и несколько раз с силой зажмурился.

— Филипп… Мне неприятно говорить тебе об этом, но… Кажется, я умираю.

— Что? О чем ты болтаешь, дуралей? Выглядишь ты совершенно здоровым.

Вместо ответа Нирок мрачно кивнул себе под лапы и подцепил когтем выпавшее перо.

— Что ты скажешь об этом, Филипп?

— О чем? Что тут говорить? Ты линяешь, только и всего.

— Линяю?

Филипп глубоко вздохнул, а про себя подумал: «Неужели его сумасшедшая мать не объяснила ему, что такое линька?»

— Успокойся, это совершенно естественно. Все совы линяют.

— Ты хочешь сказать, что я не болен? И я не умру?

— Умрешь, но не от линьки. Прости, если разочаровал тебя. Линька — это признак взросления, только и всего. Когда ты был крошечным птенцом, ты точно так же потерял весь свой пушок. Помнишь, тебе устраивали церемонию Первой Линьки?

— Кажется, что-то припоминаю… Так значит, это то же самое? — недоверчиво пробормотал Нирок, пододвигая к Филиппу свое выпавшее перо. — Это же не пух! Это очень важное перо. Кроющее хвостовое, между прочим. Как я смогу летать, если у меня выпадут из хвоста все перья?

— Перья не выпадают все сразу, дурачина. Ты потерял старое перо, на его месте скоро вырастет новое, только и всего.

— Когда оно вырастет?

— Наберись терпения.

— Хорошо тебе говорить! Как я могу набраться терпения, когда за нами гонятся перехватчики, да еще во главе с самим Зверобоем? В такой ситуации нельзя разбрасываться перьями!

— Успокойся, они вырастут через несколько дней, — сказал Филипп и встревоженно повертел головой.

— В чем дело? — немедленно всполошился Нирок, всегда чувствовавший малейшие перемены в настроении друга.

— Нужно закопать эти перья, так же, как мы закапываем погадки. Они могут выдать нас.

— Глаукс! Как же я сам об этом не подумал! — содрогнулся Нирок.