Отвергнутая наука. Самые невероятные теории, гипотезы, предположения. - Джон Грант

Но кое-чем комета помогла человечеству, а именно манной небесной. Согласно теории Великовского, «хвосты комет состоят в основном из углерода и газообразного водорода». В частности, из-за этого с небес пролилась нефть. Он предполагал, что вследствие прохождения кометы «скорее всего, атмосфера [Земли] потеряла некоторые свои вещества, преимущественно углерод и водород, подобным образом… Остыв ночью, углеводы сконденсировались и выпали с утренней росой. От тепла зерна распались и выпарились; но в закрытом сосуде вещество могло храниться долгое время».

То, что в теории Великовского появляется углеводородный дождь и позднее углеводы, многие, в том числе и Карл Саган, сочли доказательством, что Великовский не различал их (углеводороды — типичные нефтепродукты, углеводы — продукты крахмала); и по прочтении книги Великовского «Worlds in Collision» (Миры в столкновении) (1950) возникает подозрение, что критики могут быть правы. Однако в данном случае это полностью не доказано: может быть, просто текст неясен. Однако предполагаемое недоразумение привело к тому, что позднее сторонники Великовского пытались создать механизм, в котором углеводороды превращались в углеводы. «Углеводороды в хвосте кометы, которая прошлась по Земле дождем из горящего бензина и утопила ее в нефти, теперь медленно превращались в атмосфере Земли (возможно, под воздействием бактерий, а может быть, из-за бес-конечных электрических разрядов) в пригодное для еды вещество…», — пишет Фред Варшовский в книге «Doomsday: The Science of Catastrophe» (Судный день: наука о катастрофе) (1977).

Потом комета, должно быть, вернулась, прошла близко к Земле и временно остановила ее вращение во имя Иешуа, затем последовала дальше и почти столкнулась с Марсом. В результате Марс отбросило с его орбиты так, что он в свою очередь дважды едва избежал столкновения с Землей. Наконец Марс и комета (Венера) вышли на свои теперешние орбиты, оставив Землю в покое, и, как ни странно, ее орбита, вращение и направление остались почти такими же, как и раньше.

Великовский был не первым, кто предположил, что в истории Земли (и, в частности, человечества) сближение с кометами сыграло свою роль. Аналогичные теории выдвигали Уильям Уинстон (1667–1752), написавший об этом в 1696 году, и Игнатиус Донелли (1831–1901), повествовавший о неизвестной Атлантиде (см. стр. 109) в своей книге «Ragnarök» (Рагнарок) в 1882 году.

После выхода в свет в 1950 году «Миров в столкновении» (ранее Великовский написал книгу «Ages in Chaos» (Века в хаосе), которую не издавали до 1952 года) пресса вознесла Великовского до уровня Ньютона и Эйнштейна. Причина ясна: книга была полна цитат из различных древних источников, и в ней приводилось множество точных соответствий между ними. Параллели между древними легендами и движением небесных тел в те времена находили редко. Более того, астрономам нравилась археология, а археологам — астрономия. К сожалению, это имело естественные последствия.

Научное сообщество яростно набросилось на книгу еще до того, как она была издана. Вскоре после ее выхода в свет, пока книга была в списке бестселлеров, права на публикацию в США перешли от издательства «Macmillan» к издательству «Doubleday», потому что ученые грозились бойкотировать академические учебники, выпущенные первым издательством. С точки зрения общественности, эта буря и истерический протест во многом напоминали реакцию (предполагаемую) Ватикана на Галилея и Коперника. Оглядываясь назад, можно предположить, что ученые просто не смогли достойно сформулировать ответ первой серьезной псевдонаучной книге XX века.

В теории Великовского имеются недостатки. Нет соответствующих указаний в восточных астрономических записях, восходящих к той эпохе, хотя можно было бы ожидать, что такая катастрофа будет упомянута хотя бы вскользь. Более того, есть письменное свидетельство о научном прорыве вавилонян, которые открыли, что Венера — это не два небесных тела (утренняя и вечерняя звезда), а одно. Это было примерно в 1600 г. до н. э., в то время как Моисей предположительно увернулся от кометы гораздо позднее, примерно в 1200 г. до н. э. Даже как-то неудобно указывать на то, что масса Венеры гораздо больше, чем масса какой-либо кометы. И если теория Великовского внутренне согласована, то существует одна большая проблема с утверждением, будто Венера, сколько бы она ни весила, прошла близко от Земли (примерно в 1000 километрах): Луна по-прежнему находится на своей орбите. Если бы Венера действительно прошла между Землей и Луной, это неизбежно привело бы к тому (даже если проигнорировать другие последствия), что Луну отбросило бы в космос; почти непостижимо, как могло быть иначе при гравитационном воздействии двух больших тел и одного маленького. Почти непостижимо: существует очень слабая вероятность того, что Луна могла попасть на эллиптическую орбиту и такая орбита осталась бы в прежней плоскости. Однако орбита Луны в настоящее время лишь слегка вытянута. Что ж, сильно вытянутая орбита могла со временем и сжаться. Но, к сожалению для этой линии рассуждений, еврейский календарь, составленный примерно 2500 лет назад, показывает, что месяцы тогда были почти той же длины, что и сейчас (месяц очень медленно удлиняется по мере того, как Луна очень медленно удаляется от нас). Согласно временной схеме Великовского, этот календарь был создан менее чем через 1000 лет после сближения Венеры с Землей, в то время как Луна могла бы восстановиться на стабильной, не слишком вытянутой орбите, лишь спустя очень много тысяч лет.

И наконец: если бы Венера пролетела так близко, землетрясения, извержения вулканов и приливы в совокупности стерли бы жизнь с лица Земли, низведя ее в лучшем случае до уровня одноклеточных.

Чтобы полностью понять данные гипотезы и их недостатки (то, как странно должна была двигаться Венера, чтобы это совпадало с описываемыми Великовским событиями), то есть трудности, с которыми сталкивается любая теория, пытающаяся приписать появление комет к вулканическим извержениям на других планетах и т. д., рекомендую книгу «Scientists Confront Velikovsky» (Ученые против Великовского) (1977) под редакцией Дональда Голдсмита. К сожалению, Великовский убрал из этой книги документ, который сам предоставил для конференции.

Сказка о светоносном эфире, этом таинственном неопределимом веществе, которым пропитано все пространство и которое проводит свет и тепло, восходит аж к XVII столетию, к конфликту волновой и корпускулярной теорий света. Христиан Гюйгенс (1629–1693) например считал, что световые волны продольны, как и звуковые: вибрирующая гитарная струна попеременно сжимает и разжимает воздух вокруг себя во всех направлениях; эти области сжатия и расширения перемещаются в воздухе, в итоге вибрирует барабанная перепонка и мы слышим соотношение сжатия и расширения как звук. Но если световые волны были бы нормальными волнами, то ясно, что должен существовать проводник, сжимающий их. Им не мог быть воздух, потому что мы, конечно, видим Солнце, несмотря на то, что оно отделено от нас космическим заливом. Так что проводник этот должен быть вселенским, вездесущим и неопределимым.

Догмат Исаака Ньютона относительно корпускулярной теории света — что он являет собой поток частиц, а не волн — на протяжении всего XVIII века не позволял обсуждать эфир как среду в рамках физики. Но в 1801 году английский физик Томас Юнг (1773–1829) провел опыты, которые вновь подтвердили волновую теорию света. Во второй половине XIX века также преобладало мнение, что все физические феномены можно объяснить с точки зрения механики. То время было слишком косным, чтобы могла возродиться идея эфира, который мог «нести» не только световые волны, но и другие явления, такие как гравитационное и магнитное притяжение. Важнейшими сторонниками этой гипотезы, вероятно, были два наиболее выдающихся физика XIX века: барон Кельвин (1824–1907) и Джеймс Клерк Максвелл (1831–1879).

Свет, конечно, не состоит из продольных волн, и в настоящее время это полностью доказано; но тем не менее свет, проходящий по такому проводнику, как эфир, должен был бы вызвать сопутствующую продольную волну. Поскольку признаков такой сопутствующей волны не было, оставался только один вывод: эфир не сжимается, то есть он твердый! И это было лишь одним из его странных свойств. Высокая скорость света показывала, что эфир очень эластичен при почти минимальной плотности. Он также оказывал очень интенсивное воздействие: гравитационная сила, притягивающая Землю к Солнцу, согласно одному источнику, была равна одному миллиону миллионов стальных столбов по 10 метров в диаметре каждый; учитывая промежутки между столбами, они заняли бы квадрат, сторона которого приблизительно была бы равна 10 000 километрам. Также в нем не должно было существовать трения, поскольку по быстро двигающимся объектам типа планет не было видно, чтобы эфир замедлял их движение.