Одинокие женщины - Фреда Брайт

— Когда как. Главное — уметь правильно читать между строк. Ведь брачные объявления пишутся как бы особым кодом. К примеру, если сказано, что ему сорок, — читай пятьдесят. Если сказано пятьдесят — клади за шестой десяток. А если он описывает себя как «зрелого» — стало быть, лет через десять откинет коньки. Как только разберешься, что именно кроется в объявлении, можно более или менее наверняка найти нужного клиента.

Берни даже составила словарик и тут же зачитала его подругам:

«Любвеобильный — сексуально озабоченный.

Красивый — имеет два глаза, нос и рот.

Художественная натура — вообразил, что мог бы стать голубым, а ты ему поможешь доказать обратное.

Богатый — сам заплатит за кофе.

Образованный — вообразил о себе бог весть что.

Любит литературу — застенчив до обморока.

Общительный — заговорит тебя до смерти.

Уравновешенный — бухгалтер, дантист и тому подобное.

Чувствительный — значит, недавно развелся и еще переживает.

Энергичный — наглец.

Земная натура — толстяк.

Большое чувство юмора — толстяк и наглец одновременно».

— Что-то у меня не создается впечатления, что здесь действительно есть из чего выбирать, — нахмурилась Розмари.

— Я слегка драматизирую, — призналась Берни. — Ведь это, как правило, и впрямь неплохие парни. Только одинокие. И немного наглые, — добавила она.

— Ну, что до меня, — заметила Диана, — то лучше застрелиться, чем писать такие объявления или же знакомиться с их помощью. Боже мой, — она брезгливо передернула плечами, — это просто унизительно. Словно выйти на улицу с протянутой рукой.

— А сложа руки сидеть лучше? — напомнила Розмари. — Они сами не кинутся к тебе в объятия! Как насчет баров для одиноких или дискотек? Ну же, Ди, побольше жизни!

— Ни за что, — с гримасой отвращения отрезала Диана.

— Неправда, ты сможешь, — возразила Берни. — Как и любая на твоем месте.

— Я знаю себя, Берни. Я теряюсь в подобных ситуациях. Я не в состоянии общаться с незнакомыми людьми, заводить с ними разговоры. И никто никогда не пытается говорить со мной. Увы, я не из общительных.

— Нет, ты вовсе не такая трусиха, — возразила Розмари. — Подумать только, ты когда-то была заводилой в наших дебатах в колледже! И к тому же, насколько я понимаю, адвокаты только и делают что болтают без конца и спорят, спорят, спорят…

— В зале суда она просто динамит, — подхватила Флер, — я однажды видела ее в деле.

— Это же совсем другое дело! — воскликнула Диана. — И вообще, хватит меня терзать. Дело тут вовсе не в трусости. Тут, если хотите, дело… в чувстве собственного достоинства. На службе я имею дело с фактами, законом и различными идеями — все это достаточно обезличенные порождения человеческого разума, совершенно не имеющие ничего общего с размещением своего имени в аукционной книге, а тем паче — с умением загнать в угол какого-нибудь парня, чтобы заставить познакомиться с собой. Господи! Все равно что повесить на спину доску: «Одинокая женщина ищет партнера».

— Но ведь и мужчины бывают одинокими, — начала было Розмари, но ее перебила Берни.

— Нет, нет, — замахала она руками, — я поняла. Диана не из тех, кто шляется по барам. Ты крайне избирательна, Ди, и такой и останешься навсегда. Я всегда чувствовала!

— Ну спасибо, — смущенно отвечала Диана. — По-твоему выходит, что я просто-напросто жуткий сноб. Нет, дело в том, что знакомиться подобным образом — по объявлению, в барах или еще где-то — все равно что заниматься куплей-продажей самой себя. У меня такое чувство, что если мужчина настолько отчаялся, что ищет женщину подобными способами, он скорее всего неудачник. И скорее всего будет думать то же про меня. Да что же я, подержанный товар, что ли?

— Понятно, — отвечала Берни. — Ты — сама Диана Саммерфильд из Бостона, и достойны тебя лишь лучшие из лучших. Но тем не менее ты хотела бы познакомиться с мужчиной, не так ли?

— С приятным мужчиной!

— Отлично. Не далее как в субботу я собираюсь на тусовку, именуемую Профессиональным форумом. Под этим названием скрывается — только не морщи нос, Диана, — сборище одиночек. Но вход будет стоить сорок баксов, и к тому же надо предъявить доказательства, что ты преуспевающий бизнесмен. Идея в том, чтобы желающие могли встретить одиноких людей своего класса, окончивших колледж, и не потерять лицо. Я слыхала, там будет куча докторов, банкиров…

— Она пойдет! — выпалила Флер и, прежде чем Диана успела возразить, затараторила: — Она пойдет и будет выглядеть там совершенно потрясно! Диана, в десять часов в субботу я буду у тебя. Мы отправимся к Бергдорфу, к Бенделю, я закажу место у своего парикмахера. Марко выделывает черт-те что с любыми волосами. И не вздумай возражать. Просто положись на меня. Я позабочусь о том, чтобы от одного твоего вида все присутствующие были в шоке.

— Но… но…

Но последнее слово осталось за Флер:

— В десять часов, и приготовь чековую книжку!

Возвращаясь в тот день на поезде домой, Розмари с трудом удерживалась, чтобы не расплыться в глупейшей улыбке. День прошел на редкость удачно. Он начался с ленча с подругами в кафе «Карнак», однако кульминация наступила позднее, на выставке «Декоративные искусства-2» в городском музее. Она принесла на оценку керамический горшок, любопытную вещицу, вылепленную в виде совы. Месяц назад она купила его на деревенском аукционе. От одного взгляда на сову эксперт пришел в экстаз.

— Сванси! — воскликнул он. — Начало девятнадцатого века.

— Его, конечно, продавали вместе с кучей всякого хлама, — пояснила Розмари. — Пришлось выложить за все восемьдесят долларов.

— Позвольте вас поздравить. — Профессор Гилмор ощупал сову опытными пальцами. — Да, превосходный экземпляр глазури Сванси, не подделка. У вас отличный глаз, миссис Маршалл, глаз знатока, я бы сказал.

Да, верно, глаз у нее неплохой, хотя и не такой острый, как у ее матери, которая сможет разглядеть стерлинг на серебряном блюде с сотни шагов. Нет, ее глаз скорее наметан в выборе чего-то необычного, чудесного. Вкупе со способностью разнюхивать возможность сделать выгодную покупку.

«Дела земные», — как отозвался Алекс. «Приземленные», пожалуй, будет более верно, ибо Розмари не гонялась ни за вычурным фарфором, ни за яйцами Фаберже. Вместо этого она увлекалась теми обычными предметами, которые были сделаны с выдумкой и любовью и служили людям в их повседневных заботах. Котелки и горшки, формочки для пудинга, терракотовые черепицы из тосканских деревушек.

И все это, по убеждению Розмари, было неплохим помещением капитала. Возможно, даже более надежным, чем непомерно дорожающие акции, к которым питает такую любовь Алекс. К примеру, любую вещицу, купленную во время путешествий по Европе, можно было хоть сейчас продать впятеро дороже. И пусть себе Алекс сколько угодно потешается над ее страстью слоняться по магазинам — никто не скажет, что Розмари выбрасывает деньги на ветер.