Из мрака - Александр Барченко

— Мне кажется, я выразился достаточно ясно. Вы утверждаете, будто сведения, которыми я располагаю, приобретены мною в обществе, от лиц, которых вы называете учителями, что таковые посвятили меня под клятвой хранить в тайне…

Дама перебила, не будучи в силах более сдерживаться:

— И это вы отрицаете? Вы…

— Категорически отрицаю, сударыня, — спокойно и твёрдо сказал доктор Чёрный.

Словно дуновение ветра пронеслось в комнате. Бледные мисс, разом выпрямив тонкие шейки, обратились назад, уставили на дерзкого протестанта полные суеверного ужаса округлившиеся фонарики глаз.

В рядах офицеров усиленно зашаркали подошвы, звякнули шпоры. Француз, коммерческий агент, фукнул в седую эспаньолку, откровенно и одобрительно крякнул.

Дама крикнула, потеряв самообладание:

— Это, это… не знаю, как назвать это, сэр. Здесь не время и не место для шуток.

— Но я не шучу, сударыня, — возразил доктор. — Я категорически отрицаю, что сведения, которые вам угодно называть скрытыми, я почерпнул в вашем обществе.

— Вы член нашего общества.

— Что ж из этого? Я вступил в члены ещё в Европе, в качестве лица, интересующегося всяким движением с религиозно-нравственной подкладкой. Мало того, вам самим, сударыня, должно быть известно, хотя бы от профессора Шнейдера, что даже и в этом инициатива принадлежала не мне. Видные члены вашего движения настойчиво при-гла-ша-ли меня, сударыня.

Полное лицо седой дамы приняло почти синеватый оттенок. Задыхаясь, прокашляла:

— Но сведения, сведения!.. Вы уклоняетесь в сторону.

— Сведения?.. — доктор Чёрный задержал на минуту на лицах президиума чуть-чуть иронический взгляд. — Будьте любезны, сударыня, назвать собранию лиц, учителей, как угодно вам называть, которые посвятили меня в тайны вашего общества?

— Вы напрасно будете трудиться, сударыня, — прибавил доктор, видя, как дама с растерянным видом обратилась к полковнику, как сморщенный старик, поднявшись с места, заковылял к трибуне. — Вы напрасно потеряете время. Ни здесь, в Бенаресе, ни в Адьяре, ни в Европе вы не найдёте лиц, посвящавших меня в ваши тайны, бравших с меня, как вы уверяете, клятвы.

— Значит…

— Значит, я почерпнул эти сведения из другого источника, и только ему принадлежит право требовать от меня отчёта.

— Но… но в таком случае, какой же источник?

Доктор Чёрный вежливо улыбнулся.

— Виноват… Вы только что обвиняли меня в излишней болтливости, сударыня, в неуменье хранить тайны.

— Хо, хо! — раздалось в той стороне, где зверски скручивал седую эспаньолку французский коммерческий агент генерал де Марелль.

Доктор продолжал мягко:

— Я остановился на выяснении этого вопроса только для того, чтобы указать, насколько… опрометчиво поступили вы, сударыня, бросив мне в лицо обвинение в отсутствии чести.

Коренастая фигура полковника качнулась над пюпитром трибуны. Молоточек забил энергичную дробь.

— Возлюбленные братья! Мы снова рискуем уклониться в сторону. Брат Тшерни с откровенностью, достойной э… э… всякого уважения, высказал свой взгляд на деятельность нашего общества. Последний вопрос: что побуждало брата оставаться в наших рядах?

Доктор Чёрный минуту помедлил, — можно было предположить, раздумывал, отвечать ли вообще на этот вопрос, — сказал медленно, взвешивая слова:

— Высокий девиз общества, налагающий на каждого обязанность бороться против извращения его в жизни.

— Ах так? Смело, хотя несколько… туманно. Но это к лучшему. Это даёт мне право сразу поставить на обсуждение почтенного собрания вопрос… — полковник с торжественным видом откинулся назад, проскандировал громко, стукая по доске пюпитра ребром ладони: — Желательно ли дальнейшее присутствие в рядах нашего общества члена со столь ярко выраженной, гм… э… э… собственной инициативой? Желающих ответить утвердительно прошу поднять правую руку, отрицательно — оставаться на месте.

Полковник крепко сцепил крючковатые пальцы на животе, откинулся в кресле и с видом лица незаинтересованного возвёл глаза к потолку.

Пожилая дама с седой шевелюрой, не скрывая ненавидящего взгляда больших выпуклых глаз, демонстративно по-наполеоновски скрестила на груди толстые руки. Внезапно с испугом обернулась к своему питомцу в туземном костюме.

Вундеркинд, печально глядя своими огромными серьёзными глазами, высоко поднял тонкую смуглую руку, обнажённую выше костистого локтя.

Полная дама, разом утеряв спокойную важность, порывисто наклонилась к его уху, что-то возмущённо зашептала, оттопыривая толстые губы, положила на худое плечо ребёнка тяжёлую руку.

Смуглый ребёнок не опускал поднятой руки, слушал с чуть заметной мягкой улыбкой взрослого, тихо, но решительно покачал гладко причёсанной головой.

Бледные мисс в передних рядах долго шептались, критическими взглядами окидывали невысокую стройную фигуру обвиняемого, его бледное лицо с тёмными усами, встретили, наконец, взгляд его синих глаз, сразу решились, потихоньку одна за другой потянулись вверх тонкими пальчиками.

Из офицеров не подняли рук трое в чудовищных ботфортах, с рыжими котлетками, будто гуммиарабиком приклеенными к лоснящимся щёкам, с низко придавленным затылком с огромными челюстями, туго прижатыми высоким воротником.

«Братья» в туземных костюмах, ютившиеся в задних рядах, подняли руки поголовно.

Чета де Мареллей, подняв руки, повернулась к доктору с ободряющей улыбкой. Генерал от полноты чувств даже пальцами поднятой руки перебирал, будто коршун, готовый кинуться на добычу.

Полковник нашёлся.

— Возлюбленные братья! Очевидно, меня не поняли. Кто за исключение брата, брата заблудшего, не оправдавшего наших надежд, не поднимает рук. Во избежание недоразумений вношу поправку, за исключение оставят руки поднятыми вверх.

С густым шорохом вытянутые руки упали. Генерал де Марелль по привычке потянулся к своей эспаньолке, но тотчас спохватился, принялся растирать опущенной рукою коленку с таким ожесточением, будто она была у него больно ушиблена.

Полковник пересчитал руки.

С кислой улыбкой отнёсся в сторону доктора:

— Могу э… э… поздравить возлюбленного брата. Несмотря на очевидное…

Доктор Чёрный перебил сухо:

— Виноват. Я спешу выразить свою благодарность братьям за их поддержку и симпатии. Спешу потому, что я… — голос доктора зазвучал металлическими нотками. — Я не считаю себя членом общества, к руководителям которого я перестал чувствовать уважение. Письменное заявление направлено мною в Адиар ещё вчера с утренней почтой.