Черняев 1982 - Неизвестно

В основных залах порядочно, как всегда, барахла, поделок на темы, понятные «родным и близким». Но и здесь - все стили присутствуют, несколько хороших женских портретов (а их весьма много, может быть, тоже знамение времени?!). В разной манере - от фото натуралистической (один портрет конкретной женщины с именем и фамилией) - в стиле Лактионова, но по-современному - просто великолепен. Здесь есть и сатира, но главным образом в графике (Мамонов, например). Мало голого тела, много такого случайного, что за этим видишь прозябание неудачников, которые случайно попали в художники и вот влачат свою профессию, выпендриваясь и приспосабливаясь к моде.

Говорят в Третьяковке открылся Корин. Впервые выставлена «Русь уходящая». Надо

сходить.

9 октября 82 г.

Вчера собирались у Гилилова. Вечер был. трудно найти не банальные слова. Простота без вульгарности. Собрались люди, которые доверяют друг другу, которые все понимают, у которых нет необходимости придумывать тему для общения, которые радуются, что все они такие естественные и безукоризненно порядочные, которые понимают, что всем им осталось немного и предстоит только заключение., где могут быть и последние неожиданности.

Прочитал в № 7 «Нашего современника» рассказ Георгия Семенова «Игра в колечко». Еще одно подтверждение великости нашей современной прозы и того, что она уже вполне вошла в роль, которую, скажем, Чехов или Бунин, выполняли для своего времени. Это доподлинный критический реализм, если уж прибегать к определениям (и высокое при этом мастерство). На 20-ти журнальных страницах - все наше общество. Солженицын со своим «Матрениным двором» (тематика - та же) - просто детсадовский недоросль. А между тем, писатель (Г. Семенов, я имею в виду), конечно, ничего плохого для советской власти не хотел. Просто - самореализация таланта.

«Магазт 1о ёау» опубликовал статью Роя Медведева. Называется «СССР после Брежнева». Вот и вся братская дружба. Надо издевательски поговорить об этом с Чейтером, который сейчас здесь в Москве по приглашению «Правды». Это ведь все равно, как если бы «Коммунист» опубликовал статью Треветта - лидера «Новой рабочей партии», образовавшейся из тех, кто бросил вызов КПВ, как ревизионистской и антисоветской.

16 октября 82 г.

Эта неделя длинная. Замучили делегации. Каждый день по одной - две.

Кленси - австралийский председатель КП. Партия иссыхает в просоветском догматизме.

Вассало. Крупный человек, генеральный секретарь маленькой партии маленькой Мальты. Значительнее своей партии на много порядков.

Польский посол Кочелек с секретаршей. Пришел представиться и проинформироваться.

Вьёге - член ПБ ФКП и главный редактор «СаЫегз ёи соттишзт» с еще одним французом - целые два часа я распространялся обо всем. А французы после Канапы побледнели. Говорят фразами из последнего выступления Марше или из доклада на последнем Пленуме. Как румыны. Скучно. Но я их «очаровал» доверительностью.

Чейтер - член ПБ и главный редактор «Могшпд 81аг». Он сильно эволюционизировал за пять лет (как я его видел) в нашу сторону. Разговор долго не клеился, присутствовал Афанасьев.

Когда я потом Б.Н.’у об этом рассказал, он стал сильно волноваться: итальянцы бузят, надо принимать меры и тут еще оказывается - с другого боку подвох. Не доложить в ЦК - узнают, будет «выговор», доложить? А как доложишь, когда даже само название статьи страшно воспроизвести в записке в ЦК? Словом, обычные его крупномасштабные чиновничьи тревоги вместо политики.

Вчера - защита докторской диссертации у Загладина в МГУ. Четыре часа почти в атмосфере философического трепа. Мысли, которые «высказывали» эти академики, член­коры и профессора философии - для меня - обыденная банальность, с которой каждый почти день сталкиваешься в ТАСС. Но преподносится это на уровне современной марксистско- ленинской идеологической схоластики. Вадим блистал и было видно, как все его официальные и неофициальные оппоненты старались изо всех сил выглядеть на его уровне.

Потом пьянка в довольно узком кругу, но почему-то не у Вадима, а на квартире у Ваньки Фролова, с которым в паре они разрабатывают глобалистские проблемы.

Вчера Б.Н. собрал ученых из Ленинской школы и АОН - 6 человек, чтоб «посоветоваться», как обновить свою брошюру «Устарел ли марксизм-ленинизм?» (официально - «Живое и действенное учение марксизма-ленинизма»). Я их заранее предупредил, о чем будет идти речь. Подготовились. И много наговорили дельных вещей. Брошюра, которую мы с Козловым соорудили лет пять назад хорошо пошла и у нас, и среди зарубежных коммунистов.

И разумеется, каждый получил задание дописать, изменить, пополнить текст в соответствующих местах по тем темам, о которых он сам же говорил на этой сходке.

С точки зрения поддержания уровня нашего «теоретического» престижа в МКД, это мероприятие может быть не такое уж плохое, но времена уже не те, чтоб подобные акции оказывали теоретическое влияние на кого бы то ни было.

И лучше бы сам-то Б.Н. не лез в дискуссию. Ведь стоило ему открыть рот, как обнаружилось его постыдное невежество даже в тех вопросах, которые уже изложены в «его же собственной» брошюре. Апеллировал дважды ко мне, рекомендуя обратить внимание институтов на ту или иную тему, которой, по мнению Пономарева, никто еще не занимался, а надо бы, очень важно. Я мрачно опровергал, сообщая, что эти темы давно разработаны и по ним имеются целые книги. Но с него, как с гуся вода.

Вот в такого рода «мероприятиях» слишком уж наглядны цинизм и разврат этой нашей теперь уже вполне открытой практики эксплуатации чужих мозгов.

24 октября 82 г.

Прочел повесть Кожевниковой в «Новом мире» - «Елена прекрасная» - «прекрасные» портреты Гали Волчек и Олега Ефремова, а авторша, оказывается, - сестра первой его жены, которая - дочь летчика Мазурука и будущей жены Вадима Кожевникова, писателя, красавицы, как я ее запомнил по пляжу в Коктебеле в 1966 году. Несколько лет назад она умерла от рака.

Повесть - пример высокого профессионального мастерства нашей нынешней прозы, великолепная наблюдательность и точные характеристики «московских эпох» 50-х, 60-х годов интеллигентской московской среды. Но Галя, говорят в бешенстве, хотя мне показалось, она завидно «выведена».

А у меня неделя, так неделя: Марше побратался с Ху Янбином в Пекине. И наша идейно-политическая изоляция в МКД стала еще отчетливее. Б.Н. распорядился было дать в Париж телеграмму Червоненко: как же так? Мол, французские товарищи обещали нам дать отпор наскокам Пекина на советскую внешнюю политику, а на самом деле что? Но - раздумал, Зуев его убедил, что это ни к чему не приведет, а «французских товарищей» обозлит и все «достижения Пономарева» по восстановлению братских отношений с ФКП будут смазаны.

Б.Н. огорчен, что не ему, а Андропову «поручили» ехать в Берлин на 100-летие Маркса, а ему - выступать здесь на юбилейно-торжественном собрании. Суета уже началась, особенно с «решенной» статьей Леонида Ильича для «Проблем мира и социализма» - о Марксе, которого, как он сам давно признался, никогда не читал.

Вчера - субботник для Отдела - в новой партгостинице на ул. Димитрова. Профанация и стыд. Работники ЦК ползали на коленях и мыли номера, в том числе ванные и туалеты под насмешки персонала, которые ходили и указывали пальцем, где не дотерты пыль и где надо почище. Идиот, что пошел - единственный из замов! Играю в демократа и никак не могу отделаться от былой атмосферы субботников былых времен (как и первомайских демонстраций 30-ых, 50-ых годов).

Был на Корине (Русь уходящая», Пешкова, панорамы Москвы, России.). Но «Русь». сильно он был в лапах солоухинской почвенности и умел сильно выражаться. Явление, конечно, и народищу - не пробьешься. Но и сам он «ушедший». Волнует мастерством, а не идеей.

30 октября 82 г.

Неделю назад в Лужниках произошла мини-ходынка. К концу встречи «Спартака» с каким-то голландским клубом образовалась давка и то ли обломились перила у выходной лестницы, то ли кто-то упал и потянул за собой, как камешек с горы, десятки других, но - 67 растоптанных насмерть и 200 раненных. «Вечерка» сообщила об этом в общем и целом - имеются, мол, жертвы. «Г олоса» путаются в цифрах, но вся Москва знает, что произошло.

И уже, как и во всем остальном, винят не администрацию стадиона и милицию, а власти, «порядки», «систему». Мой портной, обмеряя меня, ворчал: всему причиной, что везде господствует кривда, она подавила правду, везде полно начальников, а работать никто не хочет, хочет только хорошо получать.

На стадионе, который вмещает более 80 000, на этот раз было всего 16 тысяч, в основном на двух трибунах. Но для ради «порядка» оставили только один выход. И, конечно, почти сплошь пьяная толпа. Конечно, прямым образом - причем тут вроде бы «система»? Однако, ни в 30-ые годы, ни после войны, когда и милиции было меньше, и стадион «Динамо» - не то, что -Лужники, да и позже в самих Лужниках никогда ничего подобного не было. Так что - в конечном счете - это происшествие еще один сигнал разложения общества, деморализации «системы».