Зеркало ее сновидений - Стивен Дональдсон

В центре комнаты друг напротив друга за небольшим столом сидели два старика. Один из них был одет в пурпурную бархатную мантию, укрывавшую его, как палатка; он казался потерянным в ней, словно она была сделана, когда он был молодым и сильным, и больше уже не подходила ему после того, как тело усохло. Это впечатление усиливали абсолютно белые волосы и борода, бледно-голубой оттенок, который придавали коже вены, суставы, раздутые артритом, и водянисто-голубой цвет глаз. Тонкий золотой обруч придерживал его волосы.

– Король Джойс, – прошептал Джерадин.

Второй уже потерял большую часть своих волос, а то, что осталось, приобрело вид беспорядочно свалявшегося пуха. Орлиный нос придавал бы его лицу хищное выражение, если бы не постоянно трясущиеся мясистые губы. Его глаза, казалось, смотрели в двух совершенно различных направлениях. На нем была широкая грязная хламида, которая некогда была белой, а под ней – насколько видела Териза – не было ничего. Но сверху выглядывала желтая мантия.

– Знаток Хэвелок, – выдохнул Джерадин, – Королевский Подлец.

Оба сосредоточились на игровом поле, расположенном перед ними. Оно состояло из черных и красных квадратов, но для игры использовались лишь черные. На них стояли небольшие круглые фишки; у короля – белые; у Хэвелока – красные. Едва заметив доску, Териза увидела, как Хэвелок сделал ход: перепрыгнул через две фишки короля и снял их с поля.

Они играли в шашки.

Радость от узнавания игры пронзила ее, заставляя смутиться. Ведь это была одна из немногих игр, в которые она умела играть. Кто-то из слуг отца научил Теризу этой игре, когда ей было десять лет, и они играли в нее время от времени почти год, пока он не потерял работу. Это был неловко скроенный молодой человек со странной мягкостью во взоре и доброй улыбкой. Однако правда заключалась в том, что она никогда особенно не любила эту игру; она играла в нее с таким удовольствием только потому, что симпатизировала ему. Его обходительность по отношению к ней и мелкие знаки внимания совершенно очаровали ее. Когда его выгнали с работы, она каким-то образом набралась довольно смелости и спросила отца, почему, но тот отказался отвечать.

– Это не твое дело, Териза. Иди, играй. Я занят.

Вспомнив того слугу, она внезапно снова ощутила страдание от его ухода, как тогда, когда ее маленький мир понес тяжелую утрату. Всю жизнь у нее с легкостью отнимали все самое дорогое для нее, по любому капризу отца, а она даже не могла поинтересоваться, почему.

Игра эта заставила ее заволноваться и по другой причине. Во всем этом было что-то неуловимо знакомое, хотя как может быть что-то знакомым в подобном месте? Как вообще это может быть? Что она делает здесь? Именно потому, что оно было знакомым – потому, что оно выпадало из общего контекста событий, – все, что происходило с ней, казалось еще менее реальным.

Джерадин сделал шаг вперед, но ни король Джойс, ни Знаток Хэвелок не отрывались от игры. Через мгновение он деликатно кашлянул. И на сей раз ни один из игроков не обратил на него внимания. Он обернулся, посмотрел на Теризу, пожал плечами и возобновил попытки привлечь к себе внимание.

– Мой владыка король, я привел к вам Теризу де Морган, – он заколебался, прежде чем добавил: – Я сказал ей, что вам надо обязательно увидеть ее.

Знаток Хэвелок не поднял головы от доски, не замечая ничего, кроме игры. Но король поднял голову, окидывая взглядом водянистых голубых глаз Теризу и Джерадина.

Казалось, мгновение он вглядывался в них. Затем начал улыбаться.

Териза тут же решила, что улыбка у него чудесная. В ней не было ни капли фальши или расчета, чего можно было бы ожидать от правителя. Напротив, она окрасила его лицо чистотой, детской невинностью и удовольствием; он стал похож на мальчишку, неожиданно нашедшего нового тайного друга. Вопреки всякой логике она подумала, что вся ее жизнь была бы совершенно другой, если бы кто-то раньше так улыбался ей. Она не могла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ – да и не хотела сдерживаться.

С легкой старческой дрожью в голосе он сказал:

– Если ты сказал ей, что я должен с ней повидаться, Джерадин, тогда я наверняка должен. Было бы непростительно неучтиво, если бы ты хоть в малейшей мере обманул ожидания этой леди – и было бы непростительной грубостью, если бы я не смог твою правду воплотить в жизнь.

Он осторожно отодвинул кресло и встал. Его движения были неловки, стоя он казался еще более нелепым в своей огромной мантии. Но его улыбка оставалась чистой, как луч солнца.

– Леди Териза де Морган, вы играете в перескоки?

Териза не отрываясь смотрела на короля Джойса, но ей показалось, что краем глаза она заметила, как Джерадин поморщился.

Но в это мгновение его реакции не волновали ее. Очарованная улыбкой короля, она ответила:

– Я не играла с тех пор, как была ребенком. – Это была чистая правда, если не считать тех партий, что она сыграла сама с собой в те годы, когда слуга был уже уволен. – Мы называем эту игру «шашки». Во всяком случае, мне кажется, что это точно такая же игра.

– «Шашки»? – Король Джойс, казалось, задумался. – Мне это название кажется странным. – Затем снова улыбнулся. – Ну, неважно. Надеюсь, когда Хэвелок в очередной раз разгромит меня, вы будете так любезны, что сыграете со мной парочку партий? Я буду в восторге и буду надеяться – хотя и слабо – на честную победу.

– Мой владыка король, – голос Джерадина звучал скованно и обеспокоенно, словно во время представления Теризы королю что-то вышло не так. – Я сказал леди Теризе, что вы захотите встретиться с ней, потому что она оказалась здесь благодаря воплощению.

Похоже, реплика Джерадина немного опечалила короля. Когда он посмотрел на пригодника, его улыбка сменилась унылым морщинистым взглядом усталости и меланхолии.

– Я понял это, Джерадин, – сказал он. – Я еще не совсем ослеп.

– Простите, – пробормотал Джерадин. – Я просто хотел подчеркнуть, насколько она важна. Я привел ее к вам. – Он начал говорить быстрее. – Гильдия этим утром отправила меня сквозь зеркало, чтобы попытаться заполучить Воина, которого они выбрали. Но я не нашел его. Вместо него я нашел ее. Она может быть именно той, о ком говорило пророчество.

Знаток Хэвелок по-прежнему игнорировал Джерадина и Теризу. Склонившись над доской, он двинул одну из шашек короля, и та побила одну из его собственных шашек. Затем он принялся торжествующе перескакивать своей шашкой через узор вражеских и дошел до последней клетки, где с некоторым усилием перевернул ее и превратил в дамку.

Резко, принуждая себя говорить, несмотря на смущение, Джерадин продолжал: