Угнать за 30 секунд - Марина Серова

Выйдя, так сказать, на заслуженный отдых и став частным лицом, Куницын и тут меня не оставил. Много раз он помогал мне. Много раз снабжал информацией, которая в результате оказывалась ключевой в решении той или иной стоящей передо мной задачи.

Куницын много раз предлагал мне вернуться в Москву и гарантировал хорошую работу, тем более что женщина-телохранитель высокого уровня – единица раритетная и востребуемая. Тем не менее я отказывалась. Не могу сказать, что я совсем уж не люблю Москву, но не знаю… не столичный я человек, наверное. А еще из принципиальных соображений или из простой гордыни: лучше быть первым в деревне, чем вторым в великом Риме.

Тем не менее ситуацию с появлением на моем горизонте таинственного и могущественного Фомичева, исчезновением тетушки и приездом в Тарасов незадачливого Кешолавы я твердо решила провентилировать с «шефом, Михал Иванычем». Давно-давно не сводила нас судьба лично. Я не видела его года полтора, но была совершенно уверена, что он меня прекрасно помнит. Люди, которых судьба свела в такой структуре, как особый отряд спецназа «Сигма», не забывают друг о друге. Тем более что все это время я сохраняла с бывшим начальником контакт и часто консультировалась с ним по информационным и оперативным вопросам. Конечно, он мне поможет.

Рейсом Тарасов – Москва я вылетела в столицу. Уже через два часа я на поезде добралась из Домодедова до Павелецкого вокзала, а там поймала такси, которое и довезло меня до нынешнего места работы Куницына.

Штаб-квартира Общества телохранителей России занимал целый этаж высотного дома на Звездном бульваре. Последний раз я была тут около трех лет тому назад, но последняя встреча с Михаилом Ивановичем происходила не здесь.

Впрочем, я без труда нашла кабинет, который был мне нужен.

– Добрый день, Михаил Иванович.

– Здравствуй, Женя. Ну так что у тебя такое стряслось?

– Проблемы, Михаил Иванович. Не сказать, чтобы совсем уж серьезные, но неприятные.

– А что ты там говорила о работе генерала Охотникова, своего отца, в Волгограде? Тебе это зачем?

Я присела на краешек стула и произнесла:

– Да тут такое дело… Вы, конечно, слышали об убийстве некоего Вадима Косинова в городке Ровное Волгоградской области?

– Ровное? Косинов? Подожди… – Куницын нахмурил брови. – Это где что-то с грузом ответственности в виде плиты?

– Нет. С «давлением общественного мнения», если приводить точную цитату.

– Я в это дело не посвящен, – быстро сказал он. – Следствие ведет облпрокуратура Волгоградской области, собираются подключить Генеральную.

– А ФСБ?

– Я не в курсе, – отрывисто ответил он.

Давненько мне не приходилось слышать от Михаила Ивановича словосочетаний типа «я не в курсе». Давненько.

– А какое это имеет отношение к исчезновению твоей тети?

– Я пока что сама не разобралась. Честно говоря, к нам в город явился некий Кешолава, который меня и озадачил.

– Кешолава?

– Да, фамилия у него такая… замысловатая. Да еще зовут Теймураз Вахтангович. Так что лицам с дефектами речи к нему лучше и не обращаться совсем. Но это еще не все…

– Ты не перескакивай с пятого на десятое, Женя. Давай по порядку. С чего все началось-то?

– А началось все с визита к нам домой некоего господина Кораблева, автоугонщика-рецидивиста по прозвищу Костюмчик, и его коллеги с политически известной фамилией Хрущев. Он же – Микиша. Костюмчик по совместительству оказался побочным сыном моего отца Максима Прокофьевича Охотникова.

– Что?..

– Да я сама, честное слово, до сих пор как-то не… Словом, ситуация развивалась следующим образом.

И я повела свой рассказ.

Михаил Иванович слушал меня очень внимательно, не перебивая. Когда я закончила, он погладил свой тяжелый квадратный подбородок, поросший седоватой двухдневной щетиной, и покачал головой. Судя по появившимся глыбистым желвакам на широких, калмыцкого типа, скулах и по морщинам на высоком лбу, Куницын пребывал в озабоченном, тревожном недоумении. Напряженный взгляд его небольших, широко расставленных серых глаз буравил полированную поверхность большого рабочего стола, потом вскинулся на меня и пытливо изучал мое лицо около минуты.

– Н-да, история…

Михаил Иванович Куницын поднялся во весь свой внушительный рост и пару раз прошелся взад-вперед по просторному кабинету, в котором из мебели наличествовал только упомянутый стол с ноутбуком и принтером-модемом-сканером на нем, а также кожаный диванчик для посетителей и большой, до потолка, дубовый шкаф с документами. Этот шкаф стоял тут и три года назад, а в картотеке, которую он содержал, хранилась в том числе информация и на меня. Картотека давно переведена в электронный вид и внесена в соответствующую базу данных, но Куницын не желал расставаться с бумагами и упорно держал их в шкафу. Президент Общества телохранителей, прямой начальник Михаила Ивановича, давно махнул рукой на упрямство в этом вопросе своего первого зама.

– Как, ты говоришь, зовут того типа?

– Его зовут Кешолава.

– Нет, он меня интересует куда меньше. Я спрашиваю о личности, что вогнала Кешолаву в такой страх. Фомичев, верно?

– Да.

– Фомичев, Фомичев… – Куницын явно рылся в своей огромной памяти, содержавшей сотни и тысячи имен ответственных людей из спецслужб и за пределами деятельности оных. – Я знаю одного Фомичева, который служил в ГРУ. Я знаю Фомичева, который курировал владивостокский НИИ биохимии. Есть, кажется, еще Фомичев, который… впрочем, нет, тот – Фомин. Ну вот тебе навскидку два имени. Можно, конечно, детально просмотреть досье на всех Фомичевых. Но вот только… Женя, ты уверена, что тебе нужен доступ к такой информации?

– Еще бы!

– Тебе что, нужно знать, что именно твой отец курировал в Волгограде?

– Да.

– Я, конечно, могу рассказать тебе и так, не поднимая досье, потому что вся деятельность Максима Прокофьевича, по крайней мере, ее проницаемая часть, у меня вот здесь. – Куницын постучал полусогнутым пальцем по своему просторному лбу. – Но ты не хуже меня понимаешь, что сия информация абсолютно не подлежит разглашению, даже, извини меня, в прокуратуре и МВД. Это государственная тайна. Меня притянут за жабры сразу же, хотя я уже на покое. Я тебе доверяю, но все-таки…

– Михаил Иванович, когда я летела к вам в Москву, то была совершенно уверена, что обращаюсь к тому самому единственному человеку, который может ответить на мои вопросы исчерпывающе, – с улыбкой сказала я. – Тем более вы меня хорошо знаете. Я не человек со стороны, у меня «сигмовская» закалка. К тому же… Ну что в наше время может составлять такую уж страшную тайну? По-моему, сейчас разглашается все, что угодно.

– Ну, не скажи. Я думаю, наши сами пускают такие слухи: мол, секретничать уже не с чем, дескать, все разглашено, все пущено по ветру. «Утка» для потенциальных противников. Нет более безопасного соперника, чем тот, который полагает, что он держит тебя за горло. Сама не помнишь разве?

– Обучали. Так что же все-таки курировал мой отец в Волгограде?

– Хм… Но учти – я тебе ничего не говорил. – Куницын настороженно взглянул мне в лицо и продолжил: – Так вот, Женя, в Волгограде находился так называемый НИИ-8, занимавшийся проблемами генетики и биохимии. В частности, он отвечал за разработку темы, обозначенной под условным названием «Поиск и задействование гена регенерации».

– Так-так, – протянула я. – Ненаучно-фантастическая популярка. Регенерации – это выращивать новые ручки-ножки, что ли?

– Почему же «ручки-ножки»? Почему же – «ненаучно»? В этом НИИ была вполне научная постановка вопроса. И, что самое характерное, вполне научное его решение. У меня нет полных данных об итогах разработок в «восьмерке», и вряд ли можно получить к ним доступ. Я только знаю, что в восемьдесят девятом работы были заморожены на неопределенное время, а твой отец получил новое назначение. Правда, он предпочел выйти в отставку. Это произошло не в последнюю очередь благодаря тому, что разразилась некрасивая история с неким Долинским. Андрей Петрович Долинский был научным руководителем проекта «Ген регенерации». Так вот, он отказался продолжать работу, а потом откровенным манером сбежал. Кстати, Долинский до сих пор не найден, и в мертвых он тоже не числится. А так как этот человек был мозговым центром работ, то весь проект после его исчезновения накрылся медным тазом. В прежние годы случись такое, скандал был бы невероятным, а так как уже начиналась жуткая неразбериха с кадрами и вообще в высшем руководстве, то генералу Охотникову, твоему отцу, удалось избежать крупных неприятностей. Он просто вышел в отставку, чему был доволен. Он мне сам это говорил.

– Ясно. А что же с геном регенерации? Название-то, конечно, у всех на слуху, подобные исследования много где проводили. Только теперь ген регенерации вообще воспринимается как нечто патриархальное, немодное. Сейчас все больше клонированием ученый народ увлекся. И не абы какой клон тому народу подавай, а так сразу копию Иисуса.