Отзвук прошлого - Светлана Мерцалова

Анна обратила взор в сторону залива. Взгляд скользил по пескам, по линии прибоя, по каменному крыльцу с резными перилами, по седому мху, что пробивался из расщелин ступеней. Разглядывая руины бельведера, она испытала ощущение дежавю. Положив руку на белую колонну, потрескавшуюся от времени, она представляла себя на месте Матильды…

Посредине комнаты у высокого зеркала неподвижно стоит Матильда. У ее ног, держа во рту булавки, присела мадмуазель Жанетт.

– Я немного приподниму эту складочку справа. Так будет лучше, – и мадмуазель Жанетт вопросительно смотрит на Матильду.

На Матильде платье с высокой талией. Цвет чайной розы оттеняет нежную кожу, делая ее более матовой. Волосы завиты в крупные локоны и убраны в прическу. Изящный изгиб рта, кроваво-красная помада, тонкие запястья, благородная осанка…

Мадмуазель Жанетт отходит на небольшое расстояние, чтобы получше разглядеть свою работу.

– Voila! Вы ослепительны, Матильда! – говорит она и вдруг хмурится. – Но эта складочка на рукаве мне не нравится. Сейчас я поправлю…

Мадмуазель Жанетт расправляет все складки, помогает натянуть шелковые перчатки и застегнуть туфельки на высоком каблучке, на плечи набрасывает накидку из белого меха. Такую мягкую, что стоит прикоснуться к ней щекой, и начинаешь мурлыкать от удовольствия.

– Bellisimo!

Матильда видит себя в зеркале и улыбается своему отражению – это будет вечер триумфа!

«Сегодня я выгляжу шикарно, и зеркало это подтвердило. Как обычно, все взгляды устремлены на меня: восхищенные мужские и завистливые женские. На мне платье цвета чайной розы. Тяжелый шелк струится по телу, облегая все изгибы…

Элегантно одетые гости пили аперитив и негромко разговаривали. Пахло французскими духами, пудрой и дорогими сигарами. Лакей бесшумно подошел ко мне. Я взяла бокал с шампанским, сделала глоток и оглянулась.

Один незнакомец не сводил с меня глаз. Он был красив и хорошо сложен. Я почувствовала его взгляд, но виду не подала, не впервой, что мужчины желают меня. Вечер начался многообещающе. Подойдя к баронессе фон Штейн, я тихо спросила:

– Кто это?

– Это Артур Олевский. Ты слышала о нем?

– Смутно припоминаю… Что-то жутко скандальное…

Я напрягла память, нечто знакомое прозвучало в этом имени, связанное с громким скандалом. Баронесса фон Штейн продолжала шептать:

– Он вращается в изысканных кругах, и у него скандальная репутация. О его победах все сплетничают. Одна бросила мужа и лишилась состояния, другая пыталась отравиться, баронесса N постриглась в монахини, когда он позабыл о ней, обхаживая новую жертву. Ты решила им заняться? Осторожней, милая, – заботливо предупредила баронесса фон Штейн, как это делают подруги.

Хочу ли я заняться им? Почему бы нет? Скандалы вокруг его имени меня только заводили. Я умею разбивать сердца, оставаясь равнодушной, и у меня давно не было достойного соперника. Ведь игры придуманы для того, чтобы играть, а я хороший игрок и не из тех, кто проигрывает.

Развернувшись, я снова встретилась с Олевским взглядом. Невидимые глазу токи пробежали между нами, атмосфера в зале накалилась. Баронесса фон Штейн что-то мне сказала, а я вроде даже ответила, сейчас не помню. Хотелось избавиться от нее, а она стояла рядом и болтала-болтала. Вдруг баронесса увидела хорошего знакомого и пошла поздороваться. Только это мне и нужно было…

Музыканты заиграли танго, да так страстно и чувственно, что захотелось танцевать. Артур Олевский подошел ко мне и поцеловал руку. Все мельчайшие волоски встали дыбом, пульс участился. Мы молча поставили бокалы с шампанским и заскользили по залу.

В воздухе аромат лилий и роз, а его рука на моей талии. Тут я подняла глаза и поняла, что пропала…

Пропала, потому что захотелось уступить ему: без лишних слов и обещаний, чтобы он просто взял меня за руку и увел отсюда…

Артур чуть ближе придвинулся, и пол медленно уплыл у меня из-под ног. Я уже не видела ничего вокруг – лишь надрывное танго, и мы одни. Одни в целом зале…

Музыка заиграла быстрее, и я ощутила, как меня несет по паркету.

Мы танцевали намного ближе, чем предписывали приличия, и баронесса фон Штейн уже косилась в нашу сторону. Людям до всего есть дело, а особенно до чужой нравственности.

Когда музыка замолкла, я не сразу поняла, где я. Словно в тумане, издалека слышались голоса собравшихся гостей, звон хрусталя…

– Бокал шампанского?

Не дождавшись ответа, он жестом остановил проходящего мимо официанта, и взял с подноса два бокала шампанского. Я жадно отпила половину. Артур хищно оглядел меня всю – платье подчеркивало изгибы моего тела, а все остальное он дорисовал в своем воображении. Меня это только подхлестнуло.

– Это не место для продолжения, – произнес он хриплым голосом. – Вам не хочется прокатиться?

– Да, тут так душно.

И не задумываясь я пошла за ним. Мне все нравилось в нем, даже повелительные нотки в голосе. Мы вышли как преступники. Я дала знак Халилу, ждавшему меня в коридоре, что он больше не требуется.

Его ждал черный «Clement». В автомобиле Артур развернул меня и крепко прижал к себе. Наши губы встретились в поцелуе, и больше я не принадлежала себе, забыв обо всем на свете…

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы расстегнуть, развязать, распутать все крючки, пуговицы, шнурки. И вот наконец-то платье соскользнуло на пол. Терпеть не могу, когда мужчины долго копаются с крючками, а Артур был хорошо подкован по этой части.

Как приятно оказаться в мужских руках, да еще в таких умелых! Какая изысканная пытка! Я мечтала лишь об одном, чтобы это никогда не кончалось…

Впервые в жизни я произнесла:

– Люблю…

Мне не верилось, что одна ночь может так изменить жизнь. Еще вчера я ничего не знала об Артуре, а сегодня не представляла жизни без него…

– Не буду ничего требовать: любишь – хорошо, а если разлюбишь – значит, судьба, – сказала я ему.

В тот день я думала, что не буду предъявлять к Артуру никаких требований.

Через несколько дней я уже думала по-другому, так как влюбилась до потери связи с реальностью. Страсть затмила рассудок. Рядом с Артуром все остальные казались скучными и бесцветными. Я больше не в состоянии была контролировать себя да и вообще понимать, что происходит со мной. Желание всецело обладать им было настолько сильно, что стерлись границы между допустимым и аморальным!

Я влюбилась первый раз в жизни, а в таком возрасте любовь может быть опасной…»

Анна кинулась к туалетному столику и принялась разглядывать фотографии. Она вынимала каждую из рамки и читала надписи на обратной стороне. На одной было написано: «Страсть в танго с Артуром Олевским». Анна перевернула фотографию и стала пристально ее разглядывать.

Матильда и Артур стояли у причала, позади них виднелся корабль и несколько шхун. На берегу суетились люди. Матильда – в широкополой шляпе и белом кисейном платье с черной бархоткой на шее. Артур – в светлом костюме и мягкой шляпе. Он действительно был красив, лишь чересчур надменный взгляд и жестокая складка у рта портили впечатление.

Загадка Матильды поглотила Анну целиком. Это уже было больше, чем желание написать книгу, это была уже маниакальная страсть узнать о ней все.

Анне захотелось горячего чая, она взяла ноутбук и спустилась на кухню. Пока закипала вода, девушка решила разжечь камин в столовой. Кинув пару поленьев, она осмотрелась в поиске какой-нибудь бумаги. Она смяла пару газет и подожгла, взметнулись искры, и огонь заплясал на трескучих поленьях. Анна прикрыла камин сетчатой шторкой и занялась приготовлением чая.

Выпив чая с печеньем, она уселась в кресло-качалку и протянула ноги к камину.

Она еще раз внимательно посмотрела на фотографию Матильды с Олевским. Матильда казалась женственной и мягкой, без присущего ей пафоса. Было заметно, что она очень счастлива с Артуром. Анна перевернула и увидела год, фотография сделана за год до смерти. Что же случилось? Это она узнает завтра, сейчас ей нужно записать все мысли, чтобы ничего не забыть…

Анна пересела за стол и писала до глубокой ночи. В тишине был слышен лишь приглушенный треск горящих дров и стук пальцев по клавиатуре.

Анна уснула, сидя за столом в столовой. Камин потух, и угли уже подернулись пеплом. Три часа ночи. Проснулась она от того, что спина затекла, а ноги замерзли.

Вдруг наверху раздался странный звук – то ли шум ветра, то ли скрип половиц. Вся съежившись от страха, Анна зажгла свечу и прислушалась.