Посол - Ольга Саранина

Несколько дней шли дожди. На привале Субетай отошел от стоянки, чтобы побыть одному.

Березовая рощица была тихой и темной. Неподвижные деревья давно были мертвы. Под ногами лежали ржаво-коричневые листья.

На грязно-белом стволе засохшей березки, прямо на уровне глаз росла чага, серый гриб-козырек с бледными, слегка волнистыми краями.

«Страшно, — понял вдруг Субетай. — Мне страшно». Он боялся не путешествия, не неизвестности. Это было другое: ему казалось, что, приближаясь к стране предков, он будет впитывать их знания. Знания, которые он предчувствовал, которые будут ему понятны. Которые надо будет вспомнить, как забытый сон.

В земле предков, казалось ему, на него обрушатся воспоминания людей, живших там когда-то, мужчин и женщин, он уже сейчас как будто слышал их голоса, и, если постараться, мог бы, наверное, разобрать слова, значения которых не знал.

А что будет на месте? Выдержит ли он этот напор?

Все сложилось так, чтобы он смог уехать. Если это голоса его предков… Они жили для того, чтобы жил он. Он — итог их жизней. И вот он здесь. «Я должен помочь им», — мелькнула мысль. Но как? Субетай покачал головой.

— Да…

Субетай резко обернулся. Он забыл, что шаман был неподалеку.

— Да, — повторил шаман. — У тебя есть многое, чтобы быть шаманом. Ты мог бы… Какие деревья ты любишь?

Субетай помедлил.

— Рябину. Лиственницу.

— Почему эти?

— Другие деревья — деревья. А эти…как друзья.

Шаман кивнул.

— Ты хорошие деревья любишь. Лиственница — хорошее дерево для шамана. — Он почему-то вздохнул. — Я мог бы жить в ней…

Субетай удивленно посмотрел на него.

— Ты не знаешь? — шаман грустно улыбнулся. — Когда шаман умирает, его сжигают и пепел кладут в лиственницу, в дупло. Потом оно зарастает. Не уверен, что они так сделают.

— Кто — они?

— Те, кому придется меня хоронить.

— Я прослежу, — пообещал Субетай.

— Вряд ли, — шаман покачал головой. — Это вряд ли.

— Там олени! Олени на камнях! — разведчик показывал себе за спину.

Субетай бросился за ним, не разбирая дороги. Они поднялись вверх по склону горы.

— Вот они, — разведчик показал на плоские камни, выступающие из земли.

Субетай осторожно, словно боясь спугнуть, наклонился к камню. Всмотрелся. Чтобы увидеть оленей, ему пришлось поводить рукой по плите. Когда он нашел линии, рисунок как будто проступил у него перед глазами.

Прекрасные животные шли вперед, в одну сторону, — мощные, гордые, спокойные. Как живые.

Субетай не смог скрыть разочарования.

— Это не то. — Он похлопал ладонью по камню. — Нам не нужны такие. Мы ищем крылатых оленей, сказочных зверей… или ты забыл? Выполняй свою работу, как положено.

— Да, господин, — в голосе разведчика слышалась обида. — Но это первые животные, выбитые на камнях, которых мы здесь увидели. Может быть, потом будут и другие?

— Может, и будут, — Субетай встал и отряхнул руки. Он понимал, что разведчик прав, но ничего не мог с собой поделать. Он был зол. На него и на себя, за эту глупую надежду.

Плита с оленями отмечала перевал. Отсюда были видны вершины дальних гор. Внизу, извиваясь, текла река. Вода отсвечивала белым, и когда, спустившись, они проходили мимо, Субетай не удержался и зачерпнул.

Это была просто вода. Белесой ее делала мелкая взвесь.

«Я сейчас во что угодно поверю, — подумал он. — И в молочные реки».

Субетай все еще не решил, как поступит с отрядом. Как избавится от тех, кто шел с ним.

Отряд проходил сумрачными лесистыми горами. В низинах светлела живая зелень молодого леса.

Мягкие переходы цвета одного в другой, где заканчивалась роща и начинался ельник, пятна коричнево-сизых остовов елей, потерявших иглы. Деревья росли так, что издалека казалось, будто мягкие лапы охватывали сверху эти горы, успокаивали их, обнадеживали.

Эти места были похожи на землю Народа Рыси. Такие же народы жили и здесь. Лесные жители, охотники, строители домов из толстых бревен. И так же погибли когда-то, убитые неожиданно, на всякий случай.

Субетай не предвидел ничего определенного — ни трудных переправ через ручьи, ни горных крутых тропинок. Он только понимал, так они идут или ошибаются. Субетай доверился своему чутью. Он не рассчитывал, не продумывал путь. Он столько думал о земле своих предков, что уже знал, где она. Она звала его.

Разведчики докладывали, что впереди. Они немного робели. Субетай никогда не был таким властным, жестким. Таким сосредоточенным. Он часто советовался с шаманом. Его спутники предполагали, что едут на разведку в земли духов. Зачем же еще Субетаю, прорицателю, понадобилось брать с собой шамана? О чем они постоянно говорят вполголоса?

Некогда заселенные, узкие долины сейчас стали труднопроходимыми, заросли леском. Люди здесь бывали, но нечасто. Охотники? Субетай думал, что должны быть незаметные им, чужеземцам, тропы, которые быстро приведут к нужному перевалу. Пока отряду приходилось медленно пробираться сквозь заросли.

Субетай ехал по землям своих снов. Эти горы еще много лет назад хотели, чтобы он их увидел.

Субетай угадывал, что эта земля только на время осталась без людей. Этой великой земле непривычно быть одной. Она готова делиться своими богатствами, но она сама выбирает тех, кто останется. Сейчас она ждет. Ему захотелось ощутить землю под ногами.

Субетай шел, и ему передавалось знание о живших некогда здесь людях. Об их горестях и радостях. О запомнившейся на века жестокой зиме, когда вымерло все в тайге, после которой жить здесь стало страшно, и люди в тоске думали о будущем.

О том, что несколько лет подряд от страшной жары в этих краях бушевали пожары — вон тот молодой лесок вырос когда, наконец, лето стало дождливым. И о том, как появилась эта расщелина: земля разошлась, когда горы вдруг закачались, и все на них задрожало и завопило в великом ужасе. Отголоски того землетрясения дошли до народа, живущего в месяце пути отсюда.

И еще: глядя в глубь непроходимого леса, Субетай откуда-то знал, что там сохранились следы ужасной бури. Много лет назад поваленные могучие деревья лежали на молодняке, пока молодые стволы не прогнулись и не треснули. Деревья умерли, и вокруг медленно гниющих стволов долго еще росли только кустарники, папоротник и хвощ. Жизнь в этом месте замерла, замедлилась. Изменилась, но не пропала, не исчезла совсем. Когда там вырос новый лес, осталась непроходимая чаща.

Это знание появилось неожиданно. Но мысли о живших и умерших здесь не были мучительными, не тревожили его. Может быть, потому что эти люди не были его предками?

На вершине перевала была сложена горка из камней. Камни поросли темно-рыжим лишайником. Субетай поклонился, помолился духам горы, покропил водой. Назвался. Попросил помощи в своем деле.

Люди должны быть уже близко, подумал он. Но все-таки пустовато здесь для страны великих царей…

Субетай предполагал, что им придется вступать в сражения, хотя шаман и уверял его, что не чувствует подобной опасности. Но все же, думал Субетай, если не стычки, то хотя бы поинтересоваться пришельцами местные жители должны? Испугаться их? Постараться напугать?

Рядом переговаривались спутники. Субетай усмехнулся. Что за шутка судьбы — носить такое же имя, как и великий и безжалостный военачальник. Субетай, верный воевода Чингис-хана, не проигравший ни одного сражения.

Их обоих назвали в честь великого воина, которого помнили еще прадеды. В случае с Субетаем-полководцем это вполне себя оправдало. Ну, а Субетай, сын Чингис-хана? Он совсем не походил на своего славного тезку. Впрочем, давно прошло то время, когда братья дразнили Субетая его именем, смеясь над его любовью к беседам с шаманами и певцами.

…Солнце садилось. Монголы сидели у костра.

— Главное в земле — то, какая она на закате, — сказал шаман, глядя на запад. — Она настоящая в это время. Кажется, что это время примирения. Время затишья. Согласия.

Субетай неопределенно кивнул.

— Что такое жизнь, как ты думаешь?

— Это когда ты живой, а не мертвый, — хмыкнул Субетай.

— Когда ходишь, ешь, пьешь, да? — Шаман кивнул. — Это не все. Однажды, стоя на холодном ветру, ты вдруг радуешься ему. Видишь небо ночью, обычное небо. И у тебя сжимается сердце. Дрожишь, промокнув, у очага, у тебя все кости ломит. И ты смеешься. От радости смеешься. Потому, что есть ветер, есть этот огонь. Ты можешь чувствовать дождь на своей коже, видеть пламя. Это счастье.

Субетай слышал слова шамана уже сквозь сон.

Они ехали несколько недель. Поднимались по пологим холмам. Проходили мимо снежников, которые остались с прошлой зимы и не успеют растаять до следующей, и не растают уже никогда. Удачно обходили болотца. С трудом спускались под дождем по глинистым крутым склонам.