Евангелие от Антона - Виктор Шмаков

Артём:

— Что ж, вопрос во многом ключевой. От его решения, даже если это лишь в подсознательной форме происходит, зависит то, каким у человека складывается мировоззрение, отношение к жизни, к действительности. А может, и не так всё, а наоборот — сначала складывается мировоззрение в зависимости от наследственности ли, окружающей обстановки, в которой личность формировалась, или ещё от чего, а уж потом отношение к смерти формируется. А вероятнее всего — и то, и другое, и по отдельности, и вместе. По крайне мере, про себя я не могу точно сказать — как это у меня, что от чего зависит. Лучше ты расскажи о своих поисках, об их результатах.

Антон:

— Отношение к смерти — очень сложный для человека вопрос. Неужели не естественно сожаление о том, что придётся уйти из этого мира со всеми его бедами, но ведь и с радостями тоже. Конечно же, страшит окончание жизни, переход из бытия в небытиё — абсолютное и навсегда. Порой страшит даже не смерть — она неизбежна, и с этим вроде бы смиряешься, а полное забвение, и человек готов порою, как Герострат, даже на преступление, лишь бы остаться на века в памяти людской. Вопрос о смерти довлеет над человеком всю его жизнь. И все мы решаем этот вопрос по–своему. Не зря ведь появилось выражение — «каждый умирает в одиночку».

Есть позитивистское отношение к смерти, к конечности нашей жизни, которое я всё более начинаю в последнее время разделять. Неизбежная в конце жизни смерть каждого отдельного индивида является условием существования и развития всей цивилизации — это наиболее яркий и классический пример единства и борьбы противоположностей.

«Думать о смерти нужно для того, чтобы собраннее жить. Смерть — закономерное завершение жизни, заложенное ещё при начале её. Природа очень мудра, ибо совершенствуется через обновление, через новое поколение» (Пётр Проскурин, «Литературная газета», 47, 2001). «Страх перед смертью — результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей» (Франц Кафка). «Жизнь есть величайшее благо, дарованное Творцом, Смерть же есть величайшее и последнее зло. Но смерть есть не только зло. Вольное принятие смерти, вольная жертва жизнью есть добро и благо… Представить себе нашу грешную и ограниченную жизнь бесконечной есть кошмар. Через смерть мы идем к воскресению для новой жизни» (Николай Бердяев).

Начав с рассуждений о смерти, я всё больше стал задаваться вопросами о Боге. Какой Бог нам нужен? И вообще, что есть Бог? Как–то один, так скажем, политик (не буду его называть — наш современник, и не он, а она) выразился следующим образом: «Только не надо про совесть! Нет у человека никакой совести!» Имелось, правда, в виду не то, что совести, как таковой, вообще не существует, а то, что совестливые люди крайне редки.

Действительно, нет у человека какого–либо органа, где эта самая совесть находится, или функцией которого она является. Был такой замечательный человек — святитель Лука (Валентин Феликсович Войно — Ясенецкий) — врач, хирург, воин, священник. Он говорил, что по роду своей медицинской деятельности ему часто приходилось вскрывать человеческие головы и сердца. И хотя он никогда не видел там ни трусости, ни лжи, ни любви, ни самопожертвования, ни величия, ни низости, ни глупости, однако глупо было бы утверждать, что всего этого на свете нет.

Если по преподобному Серафиму Саровскому, то совесть — это «глас Божий»:

«Берегите совесть свою. Она есть глас Божий — голос ангела хранителя. Она соединяет нас с небом. Она покоряет нашу слабую грешную волю Святой Всесильной Волей Божьей. Нельзя не заботиться о своей совести, ибо можно и потерять её, она может стать сожжённой, немощной, и тогда не будет она голосом Божьим».

Это трактовка с точки зрения религиозной. Проникновенная, но мало что объясняющая и, как видим это по моральному состоянию общества, мало кого убеждающая.

Тогда что же это такое — совесть? Это когда человек думает и поступает по принципу: поступай с людьми так, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой. Чем более этот принцип становится для человека образом мышления и нормой поведения, тем это становится для него всё более естественным и необходимым. Он уже и не думает о том, что за добро и порядочность и он в ответ получит к себе такое же отношение. Просто по–другому он поступать уже не может. Жить по совести — это ему необходимо для самоуважения. Если же он когда и поступит вопреки этому принципу, то чувствует себя дискомфортно — совесть мучает, у него к самому себе претензии. Вот это и есть совесть. Вот так же и Бог — вроде бы его и нет, а на самом деле — есть. Мало того — Бог и Совесть — это одно и то же. Такой вот Бог человеку и нужен — определяющий его жить по Совести. Бог, Совесть — это ведь не какая–то материальная субстанция. Это наше отношение к жизни. «Бог каждого человека — его совесть» (Менандр, 343–291 до н. э.). Бог и Совесть в человеке — это, собственно, и есть Душа. Бог, Совесть, Душа — это всё одно и то же, это всё вместе, это одно целое. Душа есть, она создаётся самим человеком. Как только он перестаёт о ней думать и заботиться — душа погибает. Физически человек жив, а нет ни души, ни бога, ни совести. Про таких говорят — порченый.

Австрийский психолог Виктор Франкл считает, что самая серьёзная угроза — утрата многими людьми ощущения осмысленности жизни. Проблема в том, что универсального, пригодного для всех смысла жизни не существует. Каждый должен отыскать смысл собственной, уникальной и неповторимой жизни.

Фундаментальное положение теории Франкла: совесть и ответственность присущи и религиозным, и нерелигиозным людям. Только совесть помогает человеку обрести осмысленность жизни. Совесть — «подсознательный Бог», таящийся в каждом человеке. Тысячи лет назад человечество создало теизм, затем появился монотеизм. Теперь нужен следующий шаг к монотропизму: вместо веры в единого Бога — вера в единое человечество.

Посмотри на природу. В ней всё совершенно, гармонично — за увяданием и смертью обязательно следуют рождение и расцвет. Даже природные катаклизмы восхищают силой и мощью стихии. И здесь гармония — за разрушением следует созидание.

И только человек — высшее создание природы, так несовершенен. Ссоры между людьми, драки, войны, злоба, зависть, ненависть — что это — результат наличия разума? Или его недостатка? Природа, наградив нас разумом, сыграла с нами злую шутку, недодав нам души. Вот и мается человечество из поколения в поколение с заботой о душе, творит себе богов. И ничего–то у нас не получается. Всё вырождается в ложь и лицемерие… Может, ещё и потому, что всё божественное изначально строится на обмане, на самообмане?.. «Люди ищут себя везде, только не в самих себе» (Василий Ключевский). Может, не надо искать богов на небе? Есть бог на земле — это человек!.. И пусть в нём вечная борьба между добром и злом, и бывает он подл и низок… И всё же — нет бога кроме человека!.. Нужна не религия, ставящая его в коленопреклонённую позу, а возвышающее его Духовное Учение с культом не Бога, не Создателя, а Человека — как существа разумного, как Созидателя, с ответственностью перед самим собой и перед будущими поколениями за жизнь на земле и с возложением её только на себя. Только ответственность и совесть могут возвышать человека, расправлять ему плечи…

Человек должен быть нацелен на творение, на то, чтобы результаты его труда остались после него служить другим людям. Одной из главных заповедей объединяющего нас всех Нового Духовного Учения я считал бы для себя то, как это сказано у Рэя Брэдбери: «Каждый должен что–то оставить после себя. Сына или книгу, картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что–то, чего при жизни касались твои пальцы, в чём после смерти найдёт прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобой дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив… Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого…».

25. Тогда дайте нам другого бога

Артём:

— Я снимаю перед тобой шляпу, склоняю голову, встаю на колени и т. д. Вот ведь куда замахнулся — на Новое Духовное Учение! И религию отменил! И бога!

Только как же теперь без бога–то, ты же сам об этом спрашивал. Вот спросим у Гордея или Фоки — а что, мол, если вам запретят Домовому или Овиннику молиться? Почти на 100 процентов уверен, что скажут: тогда дайте нам другого бога. Так ведь им его и дали, против их, правда, воли, и веровать в него заставили. Привезли из–за моря чужого, удобного для властей и полезного, который утверждает, что вся власть от него, а вы, людишки, все грешны изначально, и судьба вам всю жизнь молиться, грехи свои замаливать, подаяния церкви подносить. Своих богов в реку побросали, в костре сжигали, язычество искореняли. Прошли века, и вот этот чужой бог уже исконно русским считается, и даже говорится, что только мы в него правильно и верим–то, именно мы, видите ли, истоки веры бережём. Это мы теперь богоизбранным народом вдруг стали.