Евангелие от Антона - Виктор Шмаков

И, конечно же, для истинных творцов (в любом виде деятельности) это важнейший стимул в их творчестве и в их жизни, вплоть до самопожертвования. Этим они обретают душевное спокойствие, что выше страха смерти. «Трать свою жизнь на то, что переживёт тебя», Б. Форбс. Если бы не было этого, так и не было бы шедевров и высших достижений в искусстве, в литературе, в науке, да даже и в политике и в государственной деятельности.

Творение может пережить творца:Творец уйдёт природой побеждённый,Однако образ им запечатлённый,Веками будет согревать сердца.

Что это, как не пример веры в коллективное бессмертие?

Если же у человека нет стремления творить, оставлять для людей результаты своих трудов, тогда человек перестаёт быть Человеком. «Если у человека нет цели, то жизнь его есть не что иное, как продолжительная смерть», Пьер Буаст.

Есть ведь ещё и такой вариант — человек становится разрушителем. Это когда его жизненная «философия» заставляет его искать спасение от страха смерти в самой смерти. Наиболее наглядный пример — Герострат (Клеон: «Твое имя будет забыто», Герострат: «Нет! Теперь оно останется в веках» — из пьесы Григория Горина «Забыть Герострата»). Во многом при совершении многих терактов, именно комплекс Герострата играл немаловажную роль для их исполнителей, обрекающих на смерть и себя.

Так что вот тебе ещё и такой пример веры в коллективное бессмертие.

Эта вера есть. Задача в том, как её выправить, сделать её конструктивной. Для этого надо и к Новой Вере, и к критике существующих религий заведомо подходить с нормальных и гуманных рационалистских, позитивистских позиций. Оставшиеся же нам с прошлых тысячелетий «духовные» учения на самом–то деле лишь используют наш страх перед смертью, ещё более культивируют его. И так веками, из поколения в поколение. Надо ли удивляться тому, каковы мы есть, каково наше общество, и почему мы не становимся лучше? Только Новая Вера, Новое Духовное Учение, основной идеей которых является бессмертие не индивида, а сообщества существ разумных, может спасти нас и цивилизацию.

Личного же физического бессмертия отдельного индивида не существует. И его не должно и быть, как бы мы о нём не мечтали и не надеялись на то, что оно будет достигнуто. Это не только против естественных законов природы (на победу над которыми надеяться–то вроде как и можно), это (что даже более важно) против законов существования и развития всего сущего.

«Достаточно ну просто чуть–чуть подумать о том, что это такое — вечная жизнь, чтобы прийти в ужас или испытать беспросветно тоскливое чувство. Быть обречённым на вечность (что бы это ни значило) в чём–то страшнее, чем быть обречённым на смерть. Хотя в чём–то и заманчивей. Но в любом случае в идее вечности есть какое–то недоразумение. Может быть, потому, что рождается она не от ума, а от жаждущей жизни плоти и безумного в своем эгоизме и завистливости ума?» (Атеистические мысли о жизни и смерти, Валерий Кувакин). «Всё печально, что катится мимо, всё банально, что вечно живёт», Булат Окуджава.

Предстоящая неизбежная смерть активизирует творчество, благодаря чему возможно существование и развитие цивилизации. Смерть является условием продолжения жизни, её развития, «вечная» жизнь — это угасание жизни. Это и есть Основной Закон Природы.

27. Об эсхатологии

(Эсхатология — религиозное учение о конечных судьбах мира и человека)

Артём:

— Как ты с такими мыслями–то в церкви служишь? Ведь ты же атеист покруче, чем я.

Антон:

— Знаешь, вот если бы мы с тобой там, в нашем времени встретились, я бы не то что тебе всего этого не сказал, я бы это и для себя–то в таком вот виде не сформулировал. А здесь на меня как что–то нашло. Какую–то свободу, раскрепощённость почувствовал, всё что когда–то где–то читал, вспомнилось, в логические, осмысленные цепочки стало выстраиваться. Перестал бояться этих мыслей, ни думать не боюсь, ни высказывать это вслух. Ко всем чудесам, что с нами случились, это тоже почти как чудо.

Артём:

— Что ж, чудо так чудо, мало ли с нами чудес за эти дни случилось. Я хочу к нашему разговору вернуться. Вот такой вопрос. Ритуальность в религии вполне естественно становится основной её частью. Всё стремится к минимизации, в том числе, и в приложении душевных усилий. Надел крестик, в церковь сходил, назвал себя верующим, а то так и на храм пожертвовал — и ты теперь тоже с богом. Не приживётся Новая Вера именно по этой причине — не будет ни литургических предметов, ни ритуальных обрядов, через что в религиях вроде как общение с богом происходит. Да и бога–то, как такового, нет.

В религии для многих вся душевная работа сводится к соблюдению и выполнению некоего набора ритуальных действий и положений. Общение с богом, получение успокоения осуществляются через эти ритуалы довольно–таки просто, значит — заманчиво. Можно осознавать, что это обман, или ощущать это подсознательно, но это принимается, так человеку легче. Да и вообще, наше сознание, наши действия и поступки во многом ритуализированы. Это относится не только к исполнению религиозных обрядов, а по жизни вообще. Соблюдение неких положений, каким–либо образом предписываемых для каких–то ситуаций — это очень удобно, поскольку порядок твоих действий ритуалом уже определён, надо только этому порядку следовать. Кроме того — выполнение простейших ритуальных предписаний как бы снижает необходимость в совершении действий, в принятии каких–то решений, требующих приложения душевных усилий. «Религия должна учить верить, а не размышлять», Наполеон I; «Всякой религии грозит опасность окаменеть, превратиться в привычку — хотя без ритуала, привычки религия невозможна», Томас Элиот.

Мне один знакомый как–то сказал: «В церкви очень много материального, что, кстати, входит в противоречие с самой идеей (на фига Богу свечка?)».

Действительно! На фига Богу свечка, на фига крестик? Или, например, вставание на колени, рукой перекреститься? Или молитвы? Это же всё люди сами для себя ритуалы придумали, в одних религиях — одни, в других — другие. У всех, почему–то разные, хотя Всевышний один. Это же не для Бога придумано, для себя. Ведь никто не знает о Его вкусах. Может, Ему это всё вовсе и не нравится. А куда денешься? Пока терпит… Религиозная ритуализация во многом напоминает парады геев. Надо, видите ли, так верить, чтобы об этом все знали и видели — с крестным ходом и со звоном колоколов. Настоящее моление — это публичное, в церкви. Ранее, если кто в церковь не ходил, крестик не носил, за человека нехорошего считался («креста на тебе нет!»). Такая вот «духовность», «разговор с Богом», всё только через церковь, через предписанные ею ритуалы, иначе — «не в счёт»…

Религиозные люди обычно ищут и жаждут какого–либо подтверждения наличию Бога, какого–либо и в чём–либо его проявления. Вера–то верой, но хотелось бы, видите ли, и понадёжней удостовериться. Когда умер старец Зосима («Братья Карамазовы») и от него, как и от любого усопшего, стал исходить «тлетворный дух», и миряне, и в монастыре стали говорить: «Знать, суд–то Божий не то, что человеческий». Почитали при жизни чуть не за святого, а тут вот что… «…Стало быть, тут никто как Бог и нарочитый перст его. Указать хотел. Суждение сие поражало неотразимо». Ученики же и любимцы старца в защиту памяти его приводили свои доводы об «указании» Господнем, но того же плана: «…что не догмат же какой в православии сия необходимость нетления телес праведников, а лишь мнение, и что в самых даже православных странах, на Афоне например, духом нетленным не столь смущаются, и не нетление телесное считается там главным признаком прославления спасённых, а цвет костей их, когда телеса их полежат уже многие годы в земле и даже истлеют в ней, «и если обрящутся кости желты, как воск, то вот и главнейший знак, что прославил Господь усопшего праведного; если же не желты, а черны обрящутся, то значит не удостоил такого Господь славы».

Антон:

— Насчёт того, как быть с Новой Верой… Никакой обман, никакие упрощения и замена её сути какими–то ритуальными действиями в новое учение закладываться не должны. Пусть это будет именно Духовным Учением Здравого Смысла. И совсем не надо, чтобы оно, как религия, готово было «ответить» на все наши вопросы (кошка в Библии ни разу не поминается, значит, к ней другое отношение, чем к собаке; в Новом Завете нет ни одного высказывания Иисуса против смертной казни, значит, он не против неё и т. д.). Сила духовного учения должна быть не в неизменности и незыблемости религиозных догматов, а в способности развиваться.

К твоему опасению о невозможности массового принятия Нового Духовного Учения из–за потери в нём какой–либо ритуальности, следует добавить, что не будет ритуальности, не будет и особого института (то есть — Церкви) для отправления религиозных обрядов. А может, такого Института не должно и быть?.. Наверное, должно быть так, что созданием Учения Здравого Смысла, его развитием должно заниматься всё общество, а не каста жрецов. Только такой путь поиска Истины может помочь нам уйти ото лжи и лицемерия и в нашей духовной жизни, и в жизни вообще. Как это будет происходить — жизнь покажет.