Красное Зеркало. Конец легенды - Денис Ватутин

Разговор происходил как бы в мое отсутствие.

– Я вас тоже люблю, господин капитан, – вставил я, прихлебывая виски.

Он как-то дико покосился на меня, словно я был несуразной флуктуацией пространственно-временного континуума, и, повернувшись к Джей, продолжил:

– Я лично против него ничего не имею, но ты читала, что про него пишут в Сети?

– Я там была, у поезда… – перебила его Джей. – Он пытался до последнего экранировать людей от глюка – это, собственно, и дало нам время спасти остальных… Он же Пастух…

– Я все понимаю! – Бореску поднял руки вверх, но впечатления, что он сдается, это не вызывало. – Джей, во-первых, он сотрудник МВР[21], а во-вторых, как ты верно заметила, он Пастух, личность темная, таких людей на Марсе не толпы, поэтому-то он у нас проходит по «форме девять».

– А это что за хрень? – Джей поморщилась, тоже хлебнув «Три Вулкана», только темного.

– Это значит «негласный надзор», – поджав губы, пояснил Бореску. – И вот скажи мне: кто поручится, что это не он грохнул этого Лидумса?

– Я могу снять побои в госпитале, – зачем-то сказал я. – Шея болит до сих пор.

Бореску вновь покосился на меня.

– Это мало чего докажет, милый мой! – снизошел он до ответа. – Я ходу этому делу не даю только потому, что Лидмус работал на Хаима, а значит, от особистов житья у нас не будет, понимаешь? Мне тут «висяки» не уперлись. И если ты, сынок, правду говоришь, то это разведка Лидумса заказала, а тут… Сам понимаешь – стопроцентная нераскрываемость. В лучшем случае они сдадут исполнителя. А для этого еще канючить придется! Ты – ходячая проблема!

– Что есть, то есть, – согласился я. – Но я не специально…

Глаза Бореску налились кровью, и в них было написано явное желание придушить меня прямо здесь и сейчас, на глазах у изумленных зрителей.

– Из уважения к Джей я тебя не трону, – прошипел он. – Но будь моя воля, я бы посадил тебя на тысячу лет в изолятор строгого режима, и Марс вздохнул бы с облегчением…

– Мало же Марсу нужно для счастья, – заметил я. – Может, и правда пожертвовать собой для всеобщего блага?

Капитан непроизвольно сжал кулаки, а ладонь Джей немедленно легла на трясущуюся от напряжения руку Бореску.

– Так, ребята, кончай базар, – потребовала она. – Анджи, я хочу, чтобы ты просто помог.

– Вот ему?! – Он кивнул в мою сторону с ожесточенным выражением лица.

– Во-первых, мне, – с расстановкой произнесла девушка. – А во-вторых – да, ему.

– Джей, милая, я обыкновенный опер, чем я могу помочь? – Он явно пытался взять себя в руки и успокоиться.

– Ну, ты там, через своих людей, можешь дать команду, чтобы все данные про слежку за Странным шли к тебе и чтобы его не задерживали хотя бы, а если что-то от паладинов будет – ты мне скажи…

– Может, мне еще к нему взвод охраны приставить и организовать прослушку оперативных совещаний Совета Четырех???

Бореску вновь выпучил глаза, как давешний покойный Лидумс.

– Анджи, я просто попросила… – Джей устало вздохнула. – Эти рефомовцы обещали ему дать людей, они сами все сделают, а ему надо просто человека вытащить…

– Джей, ты хочешь, чтобы я поработал на революционеров? Ты издеваешься?

– Я просто хочу, чтобы ты ему не мешал, – он сам из Лихо сольется, пойми. А потом, я все равно пойду с ним.

Тут уж и во мне взыграла солидарность с капитаном.

– Джей, не валяй дурака, – сказал я резко. – Как я Хмурому в глаза смотреть буду, не дай бог чего? Я уже потерял многих своих людей! Ира – это моя проблема, и об этом речи даже быть не может!

– Первый раз соглашусь с этим парнем. – Бореску кивнул в мою сторону и, как мне показалось, с оттенком неожиданного уважения. – А как я Хмурому объясню, что не отговорил тебя? Я вас вместе в кутузку посажу, пока отец твой не приедет… Ясно тебе?! Думать забудь! Дура, что ли, совсем?

– Во-первых, – сказала Джей настолько ледяным голосом, что я даже слегка замерз, – я делаю что хочу, и отец это знает, во-вторых, я далеко не дура, Анжди, и не смей меня так называть – я по Ржавкам гуляю, как у себя дома, и риск продумываю, так что рот свой прикрой. Могу к тебе больше вообще не обращаться! Если ты Странного закроешь, я просто сама пойду, а если меня – сделаю все так, что отец с тобой вообще разговаривать перестанет, и, кстати, возить редкозем с буровых он тебе тоже не будет, понял меня?!

Бореску побагровел, кинул на меня искоса взгляд, затем опять сжал кулаки.

– Какая же ты упертая сучка, – медленно произнес он, – вся в отца, даже хуже…

– Яичко от курочки недалеко падает, – с ангельским выражением лица пропела Джей.

Бореску молчал.

– Анджи, ну ты же такая лапочка. Ну что? Ты в меня не веришь? Ну дорогой, почему ты так… – Глаза Джей излучали такое тепло, такую искреннюю нежность, что я едва сам не поверил в то, что эта «белая и пушистая» девочка клянчит у папы новую игрушку.

– Ладно. – Бореску тяжело выдохнул. – Чтоб тебя… Помочь – помогу, но отцу… Отцу не говори, что меня видела, вообще… И если тебя пристрелят, ты будешь полной идиоткой…

– Я вполне стройная, – возразила Джей: лицо ее сияло.

– А ты, ковбой, башкой своей за девчонку отвечаешь, – сказал он мне сквозь стиснутые зубы. – Иначе найду и сначала разогрею лом с одной стороны и холодным концом тебе в задницу засуну, чтобы ты за горячий схватился, а потом трахну тебя в зад геологическим буром и отдам на съедение гарпиям…

Я задумался и кивнул, стиснув челюсти и поглядев пристально на Джей.

– Спасибо тебе, дорогая Джей, – сказал я после продолжительного молчания, когда мы вышли из кабака, а Бореску умчался на патрульной машине, грозный, как «красный глюк», и пьяный, как шахтер.

Мы медленно поднимались по широкому мосту, который нависал над трещиной в породах, огороженной на земле под нами стальным бортиком.

Мост соединял центральный район города с юго-западным.

Небо розовело, на улице почти не было людей, проезжали редкие повозки: это наступало утро. Правда, в Лихо это «мало людей» являлось бы для Персеполиса толпой.

– За что спасибо? – спросила она, улыбаясь чему-то своему.

– За то, что еще не так давно, – сказал я, вздохнув, – у меня был только один геморрой: найти базу и не сдохнуть при этом, а теперь у меня две проблемы. И вторая – это ты…

– Кто-то говорит со мной, а никого нету! – Джей стала удивленно озираться по сторонам. – Кто тут?!

– Я серьезно, – настаивал я. – Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала, и именно поэтому я не хотел бы подвергать риску твою жизнь, понимаешь?

– Определенно я слышу чей-то голос! – Она нахмурилась, глядя за сетчатый парапет моста, в темно-коричневую мглу глубокого разлома, где на большой глубине слабо мерцали в тени каменной трещины блики от редких габаритных огней. Там протекали сточные воды города.

Из-под моста дохнул поток теплого воздуха, принесший сладковато-гнилостный запах.

– Джей, не валяй, пожалуйста, дурака, – попросил я.

– А я тебя и не валяла! – задиристо ответила девушка.

– Будешь сидеть в Лихо, не высовывая носа! Ясно тебе?!

Джей резко остановилась и посмотрела на меня, словно только что увидела.

– Да ну тебя в задницу, Охотник Странный! – гневно выкрикнула она и быстро зашагала прочь.

Я некоторое время провожал взглядом ее тонкую, слегка угловатую по-подростковому фигуру, облаченную в кожаную куртку, легкий комбез и меховые сапоги по колено. Был у меня сильный соблазн не останавливать ее.

– Джей! – крикнул я, понимая, что она вряд ли уйдет просто так. – Джей, постой!

Мимо прокатил трицикл, водитель которого проводил нас взглядом.

Джей, не останавливаясь, продолжала идти дальше. Я ускорил шаг, чувствуя одновременно досаду и что-то похожее на угрызения совести.

Метров через пятьдесят я догнал ее и схватил за руку. Пальцы были холодными. Руку она вырвала, но остановилась, зло поглядев на меня.

– Ну, чего тебе? – спросила. – Что ты за мной бегаешь? Сам же хотел, чтобы я ушла…

– Джей, – я опять вздохнул, – ну неужели нельзя нормально поговорить? Просто как умные, взрослые люди?

– Можно, – сказала она, сжав губы.

– Я понимаю, что ты опытный Охотник (она смотрела мне прямо в глаза с некоторым вызовом), я признаю, что ты спасла меня от неминуемой смерти, от которой я, возможно, и не спасся бы. Я не спорю с тобой, но вспомни, пожалуйста, все то, что происходило с нашей группой. А мои друзья? Йорген и Сибилла: они были тоже опытнейшими Охотниками, и они погибли, понимаешь? Они погибли из-за того, что я не смог им помочь в критический момент. Я живу с чувством этой вины. Вины за смерть Джованни, за гибель «Ящера» у Башни, за похищение Ирины, которую я обещал защитить, за смерть Лидумса…

– Только не надо этого пафоса, Странный, – сказала она, глядя исподлобья. И вдруг добавила уже мягче, неожиданно положив мне руку на плечо: – Я все понимаю, Дэн. Все понимаю… И что тебе трудно, и что ты тоже уперся дойти до финиша… Но видишь ли… Мне тоже не безразлично, где и как я буду жить и что тут творится. А потом, я думаю, человек ты неглупый и не поспоришь: я все равно поеду с тобой. Я привыкла получать то, чего я хочу, и отец знает это прекрасно. Ворчит он больше для порядка. Это он меня такой воспитал, так что… Если хочешь, чтобы я с тобой не шла, пристрели меня прямо здесь, а труп выбрось в канаву.