Хочу съесть твою поджелудочную - Сумино Ёру

Когда в воспоминаниях я вернулся к поездке в синкансэне и к тому, как Сакура меня ударила, она позвала меня по имени:

— [Мой друг], достань из рюкзака очищающий крем для лица!

Её голос эхом отразился от стен ванной комнаты, и я, не особо того желая, подчинился, взял лежавший на кровати голубой рюкзак и заглянул внутрь.

Безо всякой задней мысли.

Поэтому то, что я там увидел, тряхнуло меня изнутри, словно далёкое землетрясение.

Рюкзак яркой расцветки — такой же, как характер Сакуры.

Незачем, ни к чему мне было волноваться при виде его содержимого — но сердце застучало сильнее.

Я же всё знал и понимал. Что иначе её существование невозможно. И всё равно у меня перехватило дыхание.

«Успокойся…» — приказал я себе.

В рюкзаке лежали несколько шприцев, таблетки в невиданном мной количестве и диагностический прибор с неизвестным мне способом применения.

Я кое-как собрался с норовившими ускользнуть мыслями.

Я же знал. Это реальность. Существование Сакуры поддерживает сила медицинской науки. Но, увидев это воочию, почувствовал, как сердце затапливает не выразимый словами страх. Трусость, которую я старался никому не показывать, сразу же вырвалась из заточения.

— Ну где ты там?

Я повернулся к ванной — Сакура, даже не подозревавшая о моём душевном смятении, нетерпеливо махала выставленной наружу мокрой рукой. Чтобы она не догадалась о рождавшихся во мне чувствах, я поспешно нашарил тюбик с кремом и передал ей.

— Спасибо! Ой, да я совсем голая!

Я не ответил, и она, беспричинно отчитав меня: «Скажи что-нибудь! Как не стыдно!», захлопнула дверь.

Я подошёл к кровати, доставшейся Сакуре в монопольное владение, и упал на неё. Как я и ожидал, упругий матрац бережно принял меня в свои объятия. А белый потолок, казалось, готов был поглотить и моё сознание.

В голове царил хаос.

Как же так?

Я же знал, я понимал, я осознавал.

И всё равно отвёл глаза.

От неё — от реальности.

На деле, едва явившись в материальном воплощении, эта реальность толкнула меня во власть неуместных сейчас эмоций. Мою душу словно пытался сожрать какой-то монстр.

Почему?

Пока я, не находя ответа, так и сяк прокручивал в голове эти мысли, у меня закружилась голова, и я заснул.

А проснулся, когда Сакура, с мокрыми после мытья волосами, потрясла меня за плечо. Монстр уже куда-то исчез.

— Всё-таки тебе хотелось поспать на кровати.

— Я же сказал — разок прилягу. И хватит.

Встав с кровати, я пересел на диван. С бесстрастным, насколько возможно, видом уставился в телевизор — лишь бы не дать ей заметить следы когтей монстра. И с облегчением понял, что достаточно успокоился, чтобы мне это удалось.

Сакура воспользовалась имевшимся в номере феном и просушила волосы.

— Прими и ты ванну. В джакузи здорово!

— Пожалуй, приму. Не подглядывай. В ванной я сбрасываю с себя человеческую кожу.

— Обгорел на солнце и облезаешь?

— Будем считать, что так.

Я взял пакет с одеждой из UNIQLO, купленной на её деньги, и пошёл в ванную. Влажный воздух наполнял сладкий аромат, но я, в мудрости своей, убедил себя, что это мне померещилось.

На всякий случай я тщательно запер дверь, разделся и залез под душ. Ополоснулся с головы до ног, затем погрузился в ванну. Как и обещала Сакура, при включении джакузи я испытал такое блаженство, что и не передать словами. Я чувствовал, как оно стирает отпечатки, оставленные в душе лапами монстра. Ванна — великая вещь. В ближайшие десять лет мне вряд ли светит побывать в таком же высококлассном отеле, поэтому я наслаждался ею довольно долго.

Когда я наконец вышел из ванной комнаты, люстра не горела, и в номере сгустился полумрак. Сакура сидела на диване — моей будущей постели, а на круглом столе перед ней лежал невесть откуда взявшийся пакет из круглосуточного магазина.

— Купила внизу перекусить. Прихвати из шкафа два стакана!

Я выполнил её желание в точности и поставил два стакана на стол. Диван был занят, и я примостился напротив, на удобном стуле. Как и диван, он обладал достаточной упругостью, чтобы успокаивать людские сердца.

Пока я размякал на стуле, Сакура спустила пакет на пол, достала оттуда бутылку и разлила её содержимое по стаканам. Наполнив их янтарного цвета жидкостью до половины, долила из другой бутылки прозрачной газировки так, что та едва не хлынула через край. Жидкости смешались, образовав какой-то загадочный напиток.

— Это что?

— Сливовый ликёр умэсю[18] с содовой. Не знаю, нормальная пропорция или нет…

— Ещё с ресторана хотел сказать: ты же школьница.

— Я ж не для того, чтобы крутость показать. Люблю выпить. Будешь?

— Куда я денусь… Давай, за компанию.

Стараясь ничего не расплескать, я поднёс стакан к губам. Давно я не прикасался к алкоголю. Он обладал свежим ароматом и в то же время приторно-сладким вкусом.

Смакуя напиток — как она и заявила, с превеликим удовольствием, — Сакура выложила на стол сладости и закуски.

— Ты какие чипсы предпочитаешь? Я — «Консоме».

— Равнодушен ко всем, кроме «Солёных».

— Опять не сходится! Я купила только «Консоме». Так что перебьёшься!

Глядя на свою изрядно развеселившуюся спутницу, я пил ликёр. До чего сладко! Притом что я основательно наелся похлёбки с потрохами, от лёгких закусок у меня на удивление разыгрался аппетит. Я хрустел чипсами «Консоме» — сущая для меня ересь — и прикладывался к стакану.

Когда мы оба покончили с первой порцией, Сакура налила вторую, но сперва выдвинула условие:

— Давай во что-нибудь сыграем.

— Во что? Сёги[19] подойдёт?

— Я разве что правила знаю. Ты в этом посильней меня.

— Мне больше нравятся задачки из сёги. Можно решать в одиночку.

— Грусть-печаль. А у меня карты есть.

Она подошла к кровати и достала из рюкзака коробочку с колодой карт.

— Играть в карты вдвоём — вот грусть-печаль. И что, например, ты предлагаешь?

— «Толстосум?»[20]

— Революция за революцией[21] — и не останется ни бедняков, ни богатеев.

— Хы-хы-хы, — довольно засмеялась она.

— Хм.

Вынув колоду из пластиковой коробочки, она, тасуя карты и раскачиваясь на месте, о чём-то задумалась. Я, храня молчание, хрумкал купленную на её деньги шоколадную соломку «Поки».

Перемешав карты в пятый раз, Сакура замерла. Похоже, её посетила блестящая идея — в знак одобрения она несколько раз горделиво кивнула и посмотрела на меня сверкающими глазами.

— Раз уж пьём, давай играть в «Правду или действие»!

Название было незнакомым, и я нахмурился.

— И что же это за игра с таким философским названием?

— Ты не знаешь? Тогда я тебя научу по ходу дела. Но сперва — одно, самое важное правило: начал игру — не выходишь ни в коем случае. Ясно?

— То же, что «не переворачивай шахматную доску»? Хорошо, обойдёмся без грубостей.

— Ты обещал!

Злорадно рассмеявшись, она смахнула закуски со стола на пол и ловко разложила карты по кругу рубашкой вверх. Судя по виду, она собралась меня в этой игре размазать, и разница в опыте ей это явно позволяла. Я призвал всю свою спортивную злость и решил обломать ей весь кайф. Ничего, карточные игры в основном выигрываются за счёт ума и везения. Если понимаешь правила, опыт не так и важен.

— Кстати, по случаю мы используем карты, но для игры достаточно и «камень-ножницы-бумага».

— Верните мой боевой дух!..

— Было ваше — стало наше. Итак, вытаскиваем каждый по карте, кладём в середину круга и переворачиваем. У кого старше, тот выиграл. Победитель получает право спрашивать.

— Спрашивать о чём?

— Правда или действие. Так, до скольких раз играем? Пусть будет до десяти. Ну, тяни карту.

Я выполнил указание, выбрал карту и перевернул. Восьмёрка пик.

— А если масть разная, а значение одинаковое?

— Ломает с таким разбираться, просто переиграем. Говорю же, правила так себе, нестрогие. К сути они отношения не имеют.