Есть ли жизнь на Марсе? - Александръ Дунаенко

У лысого не вырастали волосы, но он хотел туда ещё!

И лысые, хромые и обманутые приходили опять.

И уже не возвращались.

Как я понимал, мои идеи нашли своё материальное воплощение. Сотрудники закрытого предприятия, с которыми я имел риск пообщаться, ещё раз доказали, что ребята они башковитые. И довели мои открытия до совершенства. Они исключили участие желудочно-кишечного тракта в чудесных превращениях. Изучили механизм, нашли код, перевели всё на язык цифр. Если уже меньшие братья наших мозгов — компьютеры — работают от розетки, то почему бы от розетки или батарейки не распылять в прах наши организмы? Уже, правда, в этом направлении многие годы успешно работают электрические стулья, но это каменный век. И наука ушла уже далеко вперёд. И люди стали тоньше, чувствительней…

В общем, математика — код — программа — компьютер. Только и делов. Ну и ещё, собственно, железо — коллайдер.

Поток желающих воспользоваться услугами владельцев коллайдера всё возрастала. Люди уже не хотели тратить время и деньги на предварительную прогулку через металлическую подкову. Они отдавали все свои сбережения и уходили сразу, как им обещали — на другие планеты, хоть куда, но — от боли, от страданий, от невыносимости и неразрешимости своих земных проблем.

Был выстроен специальный роскошный комплекс, к которому вначале потянулась огромная очередь людей, как в Мавзолей. А потом и этого оказалось недостаточно. И тогда сотрудники новой компании стали формировать Поезда Счастья. (Поезда — моя идея. Оказалась не такой уж и бредовой…)

Они заполнялись пассажирами, желающими улучшить своё физическое, моральное или материальное состояние и отправлялись в горный массив, где скрывались в огромном тоннеле. Там был установлен, собственно, сам коллайдер, спрятано его чудовищное кольцо с энергоблоками и ускорителями.

В поезде — климатконтроль, любые напитки, компьютерные игры. Не было только проводников и машинистов.

Через кольцо коллайдера состав проходил в полностью автоматическом режиме.

Потом, не останавливаясь, выходил из тоннеля уже с другой стороны гор и возвращался обратно, за новой партией пассажиров.

Фирма стала зарабатывать большие деньги.

Наивно было бы предположить, что факт этот проходил мимо Всевидящего Ока нашего правительства. Око сразу заметило, какими тут пахнет перспективами. Попросилось в долю. Владельцы компании их с радостью приняли, а потом решили и вовсе от участия отказаться. Им дали грамоты и медали за патриотизм, за вклад.

Ведь, положа руку на сердце, главная проблема всякого государства — это лишние рты. Новое изобретение деликатно её разрешало. К обоюдному удовольствию, как самого государства, так и его лишних ртов.

Телеканалы стали наперебой расхваливать способности нового аппарата. После материнского капитала это был дальнейший, гигантский скачок в регулировании демографии в стране. В другую, правда, сторону, но, главное — использование прибора напрямую вело к улучшению благосостояния народа. Пока одна его часть отправлялась в духовно богатые райские кущи, другая получала возможность занимать пустые квартиры, машины, дачные домики. Ну, как ещё совсем недавно в наших братских национальных республиках.

А ещё другая — делила бабки от нефтяной трубы, и их всё меньше нужно было отваливать на всякие пенсии и пособия.

Правительство даже пошло, наконец, навстречу «несогласным»: издало Закон, по которому всех «несогласных» в Поезда Счастья пускали в первую очередь, и бесплатно. Не все, правда, откликнулись. Помогать пришлось, помогать… Кого — уговорами, кого — под белы руки, в спецмашину — и прямо к поезду. Всё в точном соответствии со всеми европейскими законами. Опять-таки — бесплатно…

Уже через несколько месяцев в стране значительно повысился ВВП. Улучшилась экология, потому что закрывались вредные предприятия, потому что на них некому стало работать, да и продукция их никому уже была не нужна.

И товаров в стране стало завались! Ешь! Пей, сколько хочешь! Смотри телевизор с экраном на всю стену!..

Новому спецпредприятию недолго оставалось сохранять монополию на свою деятельность. Об этом узнали, конечно, в первую очередь, китайцы. Где-то нашли фотокарточку и быстренько соорудили свой коллайдер. Взяли в аренду у алтайского губернатора на триста лет Алтайский хребет. В обмен на аренду под охотничий домик для губернатора Алтайского края дворца династии Цинь. Тоже на триста лет. И нашу территорию, с помощью чудо-коллайдера китайцы стали освобождать от нашего населения и заселять своим. Так и делали — один поезд в тоннель. Другой, полный китайцами — из Китая.

Потом махнули рукой и построили ещё один коллайдер, уже у себя. И стали в нём катать тех китайцев, которым обещали, что их отвезут в Россию.

Собственно, какая разница, каким способом разгружать свои территории.

Главное, что не больно.

И все счастливы.

Нет такого человека, который бы не мечтал стать счастливым. Если тебе обещают счастье, то, как можно от него отказаться?

И скоро коллайдеры заработали по всей земле. Дело это оказалось прибыльным. И популярным у всё убывающего населения.

В конце концов, остался один поезд, в который загрузились организаторы туров «Поезда счастья». С мешками денег и драгоценностей. Все едут, всем хорошо, почему бы и самим не попробовать? Чем они хуже?

Это, как, к примеру, какому-нибудь оператору поездок на Бали, или Соломоновы острова никогда самому не воспользоваться услугами своей же фирмы. Почему нет?

И — пусто стало на Земле. Ветерок пролетал над травами, волнуя их. Летали птицы, мошки. Без людей ходили кошки и слоны. Пустые города. Брошенные машины, заводы.

И вот на поле, где в небе высоко пели жаворонки, а само оно после дождей притихло в ковыле и бесчисленных степных разноцветах…

И вот на это поле беззвучно опустилась летающая тарелка. Небольшая такая, цвета кофе с молоком. Обыкновенная. Внизу открылся люк. Из него по лесенке выкатились две серебристые капли, похожие друг на друга, как две капли воды.

И заговорили друг с другом, залопотали, но так, что им обеим было понятно.

И содержание их беседы было приблизительно таким: — Красота-то какая! А воздух! А природа! Ну, вот, можно теперь сюда всем нашим и переезжать!

Это одна капля такое сказала.

А другая хихикнула: — Ага. И будем мы тут жить и размножаться. Пока какой-нибудь умник с другой планеты незаметно не подкинет нам забавную травку.

— Или что-нибудь ещё, — добавила другая капля.

Капли переглянулись, каждая со своим отражением в другой, и забулькали, засмеялись.

У них в это утро было очень хорошее настроение.

Место под звёздами

В 1998 году я удачно влился в ряды российского рабочего класса. Из рядов актюбинской интеллигенции вылился, а в ряды рабочего класса России влился. Не нужно было нос совать, куда не следует, не нужно было насчёт богоданной власти ехидничать. А тут ещё, совсем кстати, прогрессивная общественность обнаружила у меня национальность, не совместимую в городе Актобе с должностью главного редактора русского телевидения. И загремел я под панфары в ряды российского рабочего класса. Удачно загремел. Работа и казённая квартира для проживания. Не всем так везло, когда их из Казахстана выдавливали на какую-нибудь историческую родину. В Актюбинск я заезжал. Встречался с друзьями-журналистами. В частных СМИ кое-кто удержался. Хотя замечательную радиостанцию «Рифма» прикрыли. Предлог — не соблюдались какие-то пропорции. Будто бы на русском языке «Рифма» вещала больше, чем на казахском. На деле — радиостанции на казахском языке были просто против «Рифмы» неконкурентоспособными. Закон-дышло развернули против «Рифмы» — и радиостанции не стало. Ну, так я про друзей-журналистов. Друзья встречали меня с распростёртыми объятиями. Плакали, тяжело переживая разлуку. Звали обратно. Предлагали работу. Одна близкая подруга, редактор газеты, советовала заняться… торговлей… — Саша, у нас тут бизнесом заниматься — все условия. Ну, можно начать с малого — куртки привозить из Китая, тапочки… А, слушай, ты же, кажется, видео снимаешь? У нас можно свадьбы снимать, на этом хорошо зарабатывают. Я тебе могу клиентов подыскивать. Пишущие коллеги помнили и высоко ценили мои журналистские способности и, видимо, старались с ними не связываться. Я пытался слабо возражать, говорил, что нельзя, кому попало лезть в торговлю, что для этого тоже талант нужен, но меня почему-то не понимали. Приводили примеры большого денежного счастья неуехавших актобенцев. Но я против торговли был категорически. Потому что у меня был опыт. Когда-то, в благословенных семидесятых, мне довелось торговать помидорами. У нас в Растсовхозе овощами торговали почти все. Иначе просто нельзя было жить. Рабочий в совхозе получал в месяц шестьдесят рублей. Ну и что, если он сосланный немец, или молдаванин? У всех были семьи, дети. Которых нужно кормить, одевать. И вот эти, советской власти недолюди, весь день выращивали овощи в совхозе, а вечерами и по выходным — у себя дома. С февраля — рассаду в ящичках, горшочках, потом — в парниках, под плёнкой. Уже в июле рейсовый ПАЗик загружался под завязку свежими огурцами, помидорами и вёз их в город, на базар. Как-то незаметно семьи условно-вольных поселенцев стали покидать длинные бараки, где они жили по семье в одной комнате. На тридцать восемь комнаток на улице уборная. В ста метрах от бараков — колодец. Немцы, татары, молдаване уходили из бараков, потому что выращивали и продавали овощи, а на вырученные деньги строили себе дома. И появились свои улицы, которые называли соответственно — Берлин, Молдаванка… Не официально, конечно, кто бы им такое позволил! Наша семья овощами занималась на любительском уровне. Мама работала в совхозе фельдшером, папа — мастером на заводе ферросплавов. Но и у любителей стали как-то получаться «излишки сельхозпродукции». Которые закон позволял продавать на колхозном рынке. Но возникла проблема: кому торговать? Я сразу сказал, что я. Во-первых, потому, что ни папа, ни мама на такое позорное в нашей стране дело ни за что бы не пошли. Папа ещё, к тому же, был членом партии. Ну, а во-вторых… Я всегда любил ввязываться в разные авантюры, порой даже не представляя, чем это может закончиться. Ну, и… Собрали мы корзину помидоров, посадили меня на автобус… На третий-восьмой раз у меня уже появился опыт. Я узнал, что главное — это с утра занять на базаре самое лучшее место. И, вместе с коллегами-мешочниками пристраивался поближе к железным воротам базара, которые открывали в семь часов утра. Ворота открывались — и толпа лавиной врывалась на пространство рынка. А я был молодой, и мне всё это было смешно. Я как-то не думал про деньги, которые мне на этом рынке нужно было заработать, наторговать. Я смотрел на происходящее, как на игру. Все бежали — и я бежал. У меня ноги были длинные, поэтому я легко, даже с мешком огурцов, оказывался впереди всех. Ну, и — кидал его на лучший прилавок: занято! Удавалось такое не всегда. Да и торговля у меня случалась не часто. На продажу мы овощей не выращивали. Только, когда получались «излишки»… Но и тех считанных «сеансов» предпринимательской деятельности, в которых мне довелось участвовать, хватило мне для того, чтобы раз и навсегда для себя уяснить — торговля — не для меня. Для торговли нужен талант, нужны особые люди. И покупатель это чувствует. Он к тебе подходит — и он уже чувствует, что ты — не Продавец. Так — случайный человек. И он проходит мимо, только скользнув по тебе взглядом. И тут не имеют значения цена товара, его качество. Ты — не Продавец. У тебя не купят. Либо, купят в последнюю очередь. Когда уже пойти некуда. Когда купить больше не у кого. И тогда этот покупатель подходит к тебе, с кривой ухмылочкой роется в твоих прекрасных, один-в-один помидорах. Протёртых от пыли перед базаром тряпочкой, уложенных аккуратно в корзину — те, что поплотнее, оранжевые, внизу, а те, что самые спелые, алые — сверху. И вот этот покупатель в них роется. Ты ему уже сказал, что отдаёшь за полцены, что они местные… — Ага, говорит, «местные». Жена у тебя на Кавказе вкалывает, а ты тут три шкуры дерёшь! Спекулянт!!! Потом залазит рукой в самую глубину корзины, достаёт оттуда недоспелый помидор и спрашивает: — Сколько это будет стоить?.. Кавказец? Я брился и переодевался. Я разговаривал с ними на литературном русском языке и на диалектах. Не помогало ничего. Когда женился — пристраивался рядом с тёщей. Она продавала свои восемь корзин помидоров, и одну мою, стоило мне только отойти на минуту. А что случалось, когда нужно было брать весы! Тоже очередь к служащему базара, который выдавал каждому продавцу весы. И — не просто так, а — под залог. Нужно было дать три-пять рублей, или какой-нибудь документ, ценную вещь. Когда я пришёл в первый раз и отстоял очередь, меня базарник спросил про залог. Кто ж его знал!.. Не было у меня ни трёх рублей, ни колечка с бриллиантом, чтобы отдать за весы. А сзади уже очередь начала волноваться. — Уходи! Не задерживай! Порылся по карманам… Комсомольский билет! Протягиваю базарнику — пойдёт? Он с сомнением вертит в руках документ, цвета крови отцов и дедов, которые когда-то нас, кулаков, всех поубивали. Громко вопрошает очередь: — Комсомольский билет — это документ? Очередь не очень дружно подтвердила. Всем хотелось поскорее получить весы и бежать к прилавку. Базарник кинул мою сомнительную ксиву в коробку, на ворох залоговых «трёшек» и «пятёрок». Выдал весы… И вот значит, базар, торговля — всё это осталось у меня в памяти, как не очень хороший сон. Как серия уроков, на которых, как ты ни учил, как ни старался, а приходилось всё время получать двойки. И наступила новая эпоха. Социализм, минуя стадию коммунизма, перешёл к капитализму. Спекуляция, торговля и предпринимательство стали называться одним иностранным словом «бизнес». И многие туда пошли. И купили машины, и построили роскошные дома. И говорили мне: — Пойдём, ведь это так просто! А я знал, что это не просто. Что каждому — своё. Кому-то — торговать. Кому-то лечить людей. А кому-то — писать рассказы и книжки, которые на всей земле с интересом будут читать два-три десятка человек. Но это нужно тоже. У каждого вполне определённое, своё место под звёздами. И к этому месту, к этой крохотной ячейке мироздания жизнь сама направляет нас. Нужно только прислушаться и не стараться печь невкусные пироги, когда до боли, до потери рассудка на обыкновенном заборе хочется нарисовать радугу немыслимой красоты…