Овчарка Рой. Овчарка Рой и девятый "В" - Йорма Курвинен

— Посторонитесь немного, — строго сказал старший констебль, и толпа расступилась перед ним и Марке.

Они прошли через двор к крыльцу Саариненов и, поднявшись по ступенькам, исчезли в доме.

— Чего это они?

— Эй вы там, кто поближе, заглянули бы хоть в окошко, — сказал стоявший посреди двора Паршивец Хилтунен. — Есть же среди вас шустрые ребята! Влезли бы на плечи друг дружке или на пожарную лестницу…

— Это неприлично — подходить к окну и заглядывать внутрь, — возразил заведующий кооперативом.

— Да ведь случай-то какой… — проскрипел Хилтунен. — Уж очень хочется знать, что они там замышляют.

Разговор прервался, когда большая овчарка бегом спустилась по береговой гряде и по тропе направилась прямо во двор.

— Осторожно, — проговорил кто-то. — Это может быть злая собака.

Рой вбежал во двор и остановился у ворот. Он нерешительно глядел на толпу. Затем все-таки двинулся вперед.

— Это собака соседского мальчика Туомо, — сказал заведующий кооперативом. — Она ночует в гараже Саариненов.

— Наверное, она и теперь хочет туда войти.

Человек, стоящий ближе всех к гаражу, открыл двери гаража. Все быстро отодвинулись, освобождая проход собаке.

— Будьте осторожны. Уж кусаться-то она умеет! — сказал Паршивец Хилтунен. — Она чуть было не загрызла насмерть медвежатницу Халонена.

— Но ведь та первая набросилась на собаку Туомо, — заметил стоявший близ ворот парень, — но если ты, Хилтунен, так уж боишься, полезай на крышу. Там ты будешь в безопасности. Собаки не летают.

— А отсюда тебя будет сопровождать эскорт, — добавил другой мужчина.

Он имел в виду второй полицейский автомобиль, который только что прибыл и въезжал задом во двор Саариненов.

Чтобы пробиться сквозь толпу, шофер полицейского автомобиля пустил в ход сирену. Это подействовало незамедлительно: люди расступились. Машина медленно въехала во двор.

Протискивание машины сквозь толпу и вой сирены, видимо, подействовали и на собаку. Она немного помедлила, посмотрела на въезжающий задом автомобиль и повернула к гаражу.

В тот самый момент, когда собака переступила порог гаража, люди, с недоверием глядевшие на нее, захлопнули его двери.

Сату была девочка с характером и легко приходила в ярость. Томи хорошо знал это. Теперь и человек на пожоге испытывал на себе норов девочки. Сату царапала ногтями его лицо и шею, хотя похититель и старался нести ее, оттягивая за волосы подальше от себя.

Внезапно мужчина громко застонал и выругался. Выпустив девочку из рук, он поднял левую кисть к лицу. Видимо, Сату укусила его своими крепкими зубками.

Девочка тут же бросилась бежать. Мужчина догнал ее, но на этот раз не схватил, а ударил ладонью так, что Сату упала в кусты вереска.

Томи вышел из остолбенения. Он быстро нагнулся и схватил лежащий на краю тропы камень.

Он уже замахнулся, чтобы швырнуть камень, но в последний момент одумался, опустил руку и отступил на два шага назад в молодой сосняк.

«Ты ничего не добьешься, если позволишь, чтобы тебя захлестнула ярость, — твердил ему рассудок. — Что толку швыряться камнями? Неужели ты хочешь лишить Сату последней возможности спастись? Только хладнокровие и самообладание помогут тебе одолеть этого человека.

А может, ты вообразил себя Давидом, сражающимся с Голиафом?»[7] — язвительно вопрошал голос рассудка.

Томи взял себя в руки и принялся сосредоточенно рассматривать лежащую перед ним местность. Тропа, пересекая пожогу, продолжалась далее вдоль высоченного гребня. Она широкой дугой поворачивала вправо, а потом круто брала влево и заканчивалась близ лыжной базы на вершине холма, где был сооружен трамплин. Шоссе к озеру Руоппо проходило слева, от сухих ровных вересковых пустошей. Если бы он нашел в себе смелость рискнуть и пойти прямиком, он бы добрался скорее, чем мужчина с девочкой.

Куда мужчина свернет с тропы?

По правую сторону озера Руоппо тянулся лишь заболоченный берег моря. Если бы мужчину где-нибудь ждала моторная лодка, он бы не отправился к морю этой дорогой. Он привел бы лодку куда-нибудь поближе — в Мёлься или залив Тиитинен.

Единственно разумным было предположить, что мужчину ждет машина.

Уверившись, что правильно разгадал замысел похитителя, Томи тотчас отправился в путь по левой стороне пожоги.

Теперь ему не обязательно следить за продвижением впереди идущих и стараться ступать так, чтобы его шагов не было слышно. Самое важное сейчас — поскорее добраться до цели. Томи бежал хорошей рысцой, но не настолько быстро, чтобы раньше времени выбиться из сил. На бегу нужно было постоянно думать. Точно выдерживать направление. Стараться не налететь на камень или на пень. Обдумывать решения, которые он примет в ближайшие минуты.

Досадно только, что он расстался с часами. Точно знать время было сейчас необходимо. Да и на душе стало бы спокойней. Томи не мог сказать, прошло ли с момента его расставания с Роем десять минут, полчаса или час. Какую часть пути домой пробежала собака? И привлечет ли она к себе чье-нибудь внимание на Окраине, где ищут пропавшего ребенка?

Лишь бы только Марке увидела ленту из косички Сату, тогда бы она поняла. Но где будет Марке в то время, когда собака прибежит домой?

А полицейские? Успеют ли они добраться до озера, чтобы упредить отъезд похитителя?

Глава шестнадцатая

РЕШАЮЩИЕ МИНУТЫ

Прибытие второго полицейского автомобиля еще более сгустило напряженную атмосферу во дворе дома Саариненов. Теперь люди стали перешептываться, задавать друг другу самые невероятные вопросы.

— Может, они нашли в канаве труп девочки и собираются незаметно увезти его?

— Они не захотят никому его показывать, если исчезновение Сату связано с преступлением.

Каких только «экспертов» тут не было, и каждый высказывал свои соображения. И если кто краем уха слышал какие-либо предположения, тут же передавал их дальше как «истинную правду». Да, мол, он слышал это собственными ушами «из достоверных источников».

Когда полицейские въехали во двор, люди перестали заглядывать в окна.

Полицейские открыли дверцы своих автомобилей, но продолжали сидеть на местах. Наконец после долгого ожидания, показавшегося вечностью, на крыльце появился тот самый расторопный старший констебль. Он что-то держал в руках — что именно, стоявшие в отдалении люди не могли рассмотреть. Полицейский направился к машине, задом въехавшей во двор, показывая это что-то людям вокруг и разговаривая с ними.

— У него фотография Сату, — прошел шепот по толпе.

По-видимому, так оно и было, ибо старший констебль взял из машины микрофон и стал перечислять приметы Сату не то полицейским, сидящим в другом автомобиле, не то тем, с кем у него была радиосвязь.

Тут из дому вышли и бабушка Сааринен с Марке. Бабушка осталась на крыльце, а Марке направилась к задним воротам.

— Стоит ли тебе снова идти туда, к канаве, — усталым голосом проговорила бабушка. — Никто же не знает, может, она пропала в другом месте.

— Все-таки схожу, — сказала Марке. — Не могу сидеть на одном месте.

Люди, стоявшие ближе всех к гаражу, вздрогнули от шума, который подняла за стеной собака. Уж не взбесилась ли она?

Старший констебль глянул в направлении гаража и наморщил лоб. Затем он снова сунул голову в автомобиль и продолжал диктовать радиограмму.

Марке была единственной, кто не обратил внимания на собаку. Бледная, сгорбившаяся, как старуха, она прошла через двор к задним воротам. Люди расступались перед ней, безмолвные, не в силах сказать ей слово утешения.

— Ты хоть далеко-то не заходи! — крикнула бабушка невестке с крыльца.

— Ладно, — кивнула Марке. — Небось они скажут, если девочка найдется где-нибудь в другом месте.

В этот момент толпившиеся возле гаража люди испуганно вскрикнули и уставились на его единственное окошко.

Стекла зазвенели и посыпались на землю. Оконная рама была выбита из проема. Огромная, похожая на волка овчарка выпрыгнула наружу следом за упавшей рамой.

— Господи боже, она прется прямо сквозь стену! — истерически закричала женщина, стоявшая у угла гаража.

Вышколенные полицейские мигом выскочили из автомобиля. Они не знали, откуда грозит опасность, но были готовы отразить ее, в чем бы она ни состояла.

Однако собака и не подумала бросаться на кого-либо — в несколько прыжков она оказалась рядом с Марке.

Возможно, полицейские превратно истолковали бы рывок собаки к Марке, если бы молодая женщина сама не обняла ее за шею и, прильнув к ней, не разразилась бы слезами. И вдруг ошейник собаки чем-то привлек внимание Марке. Она подняла голову. Ее рука потянулась к желтой ленте.

— Господин старший констебль Юрьеля!