Крестовый поход детей - Туллио Аволедо

Любой другой ребенок на его месте застыл бы в замешательстве.

Но вместо этого Вагант нанес орку боковой удар, пришедшийся ему прямо в лицо и отшвырнувший его к стене. А потом бил его снова и снова, пока тот не перестал шевелиться.

Он мог бы убить его, но не сделал этого.

На него у Ваганта были другие планы.

Не имея не только ни малейшего представления о том, как правильно вязать узлы, но и ни метра веревки, он сделал кое-что поумнее: бейсбольной битой он перебил орку руки, а потом и ноги — на уровне колен. Если бы каннибал в какой-то момент и очнулся, то только для того, чтобы снова потерять сознание.

Покончив с этим, ребенок, который впоследствии получит имя Вагант, наклонился к воспитательнице. При виде ее состояния он расплакался. Расплакался и покраснел, потому что воспитательница была голой, а между ног у нее было грязно и запачкано кровью. Он расплакался, и его слезы, упавшие на замаранную слюной щеку девушки, разбудили ее.

Франческа Витали раскрыла, насколько это было возможно, один опухший глаз. Увидев склонившегося над ней ребенка, она сделала вещь, от которой его сердце растаяло.

Она улыбнулась.

Она ничего не сказала. Она была слишком слаба, чтобы говорить. Затем она повернула голову и увидела, что сделал ребенок с главарем этих монстров. Кивнула. Ее разбитые и опухшие губы произнесли чуть слышно: «Убей остальных».

— Я уже убил их, — ответил Вагант.

— Еще кто-нибудь из детей жив?

— Да.

— Хорошо, — ответила девушка и потеряла сознание.

Когда она снова пришла в себя, она лежала на кровати, составленной из трех раскладушек, на которых воспитанники детского сада обычно спали после обеда. Вагант сидел у ее изголовья.

— Сколько времени я проспала? — спросила воспитательница.

— Двое суток.

— Двое суток… — повторила еще не до конца пришедшая в себя Франческа. — Что случилось?

— Я освободил остальных детей.

— Как они?

— Нормально. Мы даже поели, — добавил он.

Он поднял стоявшую у его ног тарелку. На ней лежало несколько костей, обглоданных до белоснежной чистоты.

Франческа поднесла руку к лицу. Ее запястья были до мяса стерты веревками, которыми она была связана все эти дни. Щека перевязана. На разбитом носу приклеены пластыри.

— Я тебя продезинфицировал, — сказал ребенок, — я хотел вымыть тебя, но у нас нет воды. Зато было дезинфицирующее средство.

«Так вот что это за запах», — подумала Франческа. А потом ее как громом поразила одна мысль.

— А как Клаудиа? А Джакомо?

За эти два дня ребенок, который однажды получит имя Вагант, выучил имена всех детей.

Он покачал головой.

— Их больше нет.

— Что значит «их больше нет»?

— Орки взяли их первыми.

Франческа все поняла. Насилуя ее, свиньи хвастали съеденным. Было логично, что Клаудиа и Джакомо, самые слабые, были убиты первыми. Они были так беззащитны.

Как агнцы.

— Помоги мне подняться, — сказала она Ваганту.

— Ты еще слишком слаба. Тебе нужно поесть.

— Позже.

Завернувшись в одеяло с картинками из «Винни-Пуха», опираясь на спасшего ее ребенка, Франческа с трудом встала на ноги и прошла, хромая, по темному коридору до комнаты, в которой дети держали своего пленника.

Там было холодно. Холодно, как в холодильнике. Через разбитые окна в помещение проникал ледяной воздух.

На полу лежало пять голых трупов. Кожа на них была свинцового, местами почти ярко-синего цвета. Внезапно лежавший посередине захрипел. Это был самый изуродованный из пяти мужчин, лежавших в комнате.

Ему оказали первую помощь, но вовсе не для того, чтобы вылечить. Лишь для того, чтобы продлить его мучения.

— Прими это приношение, Мама, — пробормотал Вагант, не зная что этими словами он только что создал разом и религию, и систему управления Города. В его руке перочинный ножик казался настоящим оружием.

Франческа взяла нож. Он показался ей тяжелым, как из свинца. Она подошла к главарю орков. Наклонилась над ним.

Перочинный ножик выпал из ее руки.

У мужчины не было глаз. На их месте находились два кратера глазниц, покрытые коркой запекшейся крови. Раны, прижженные огнем.

Вся поверхность его кожи была разодрана, покрыта порезами. Лицо и череп покрывал орнамент, составленный из канцелярских кнопок с разноцветными шляпками. Дети использовали его голову для жестокой игры в мозаику.

У орка не было ни ног, ни рук.

Из бедер и плеч вырезаны длинные тонкие полоски плоти.

Франческа опустила взгляд на красневший лобок мужчины. От увиденного она лишилась чувств.

— Никогда больше так не делай, — сказала она Ваганту, когда они снова остались одни.

— Это делал не только я. И мы сделали это для тебя.

— Больше не делай этого. Ты ребенок.

— Уже нет, — возразил он с гордостью.

Франческа посмотрела ему в глаза.

Они были холодны, как сталь. Как алмаз — драгоценный камень, на котором ничто не способно оставить ни царапины.

— Я сама разберусь с ним, — сказала она.

Ребенок покачал головой.

— Все уже сделано.

Эти пятеро стали первым Приношением.

Дети никогда не задавали вопросов о том, откуда бралось мясо, которое они ели. Они привыкли есть гамбургеры. Мысль о том, что эти сочные котлетки были мясом какого-то животного, никогда не приходила им в голову.

Когда Франческа набралась сил, она начала организовывать экспедиции в соседние дома, постепенно расширяя радиус поисков. Они ни разу не столкнулись с другими выжившими. В этом районе города шла реконструкция в связи с приближающейся Выставкой, и поблизости было больше строек, чем жилых домов.

Скверик по соседству выжгло. От деревьев остались только почерневшие огарки, напоминавшие использованные зубочистки. Игрушки на детской площадке сломаны. Под когда-то разноцветным домиком лежал труп собаки, слишком тухлый, чтобы быть полезным. Все покрывал слой жирного пепла.

Франческа была отнюдь не глупа. Она сразу же поняла, что произошло. Из клеенок, служивших скатертями в столовой, она сделала комбинезоны для улицы. Пластиковые пакеты, надевавшиеся на обувь, оставлялись у входа в убежище после каждой экспедиции.

Важнее всего была вода.

Они обнаружили ее в доме неподалеку. Дверь в нем уже вышибли, но вода не показалась мародерам ценной. Там было три упаковки по шесть бутылок. Франческа, Вагант и еще двое детей, вышедших с ними в эту экспедицию, разделили груз между собой. При разумном использовании воды должно было хватить на два дня.

Хрупкая раненая девушка, которую все теперь называли Мамой, поняла, что вода была первой проблемой, требовавшей разрешения.

Только первой.

Но в новом мире, в котором они внезапно очутились, проблемы следовало решать именно так.

По одной.

Это Вагант нашел дом, который впоследствии стал их Городом. К тому времени от запасов уже почти ничего не осталось.

Дом находился в нескольких кварталах от школы. Это было впечатляющее здание, игла из зеркального стекла, средняя в группе из трех небоскребов. Новехонькая. Здесь никто никогда не жил. Открытие должно было произойти спустя двое суток после конца света, который им пришлось пережить.

Входная дверь была заперта, но им удалось пробраться внутрь через подвал.

Гараж поразил их. Гигантский, в три этажа. В нем стояло несколько машин. Они принадлежали сторожам и рабочим, которые заканчивали последние работы перед открытием: электрикам, малярам. В остальном это было огромное пустое пространство, в котором малейший шум сопровождало гулкое эхо. А самое главное — здесь было электричество.

Эту башню, как и две другие по бокам, строили с соблюдением экологических стандартов. Тепловые насосы, соединенные с подземными водозаборными сооружениями, обеспечивали отопление и кондиционирование помещений. Теплоизоляция была практически идеальной. Имелись и запасы минеральной воды, хотя и не достаточные на долгий период. По счастью, у этого прекрасного сооружения было и несколько дефектов. Просачивание подземных вод, которое в нормальных условиях было бы устранено застройщиком, оказалось большим плюсом. Как и мыши, которые появились позже.

И грибы.

Джон Дэниэлс бесконечно жалел сидевшего перед ним мужчину, который на самом деле был ребенком, выросшим посреди насилия и вынужденным брать на себя слишком много взрослых обязанностей.

В глазах Ваганта стояли слезы.

Несмотря на темноту, Джон видел их как две полосы расплавленного серебра. Вагант шмыгнул носом.

— Это было нелегко. Особенно поначалу.

— Я знаю, — пробормотал Джон.

— Не всегда есть возможность выбирать между добром и злом. Иногда нам приходилось выбирать между злом и еще большим злом.

Некоторое время они сидели молча.