Надежда гардемарина - Дэвид Файнток

— Я согласен подчиняться вашим приказам, мистер Сифорт.

Я обалдел:

— И долго?

— Пока вы будете моим старшим офицером. — Он произнес это с нотками покорности в голосе.

— Не верю. Скоро ты забудешь о своем обещании. Давай все решим сейчас, раз и навсегда.

— Даю слово. — Вакс не мигая смотрел мне в глаза.

— Почему, Хольцер?

Он покачал головой:

— Не знаю. Возможно, после гибели командира не так уж и важно стать первым гардемарином. К тому же я иногда замечаю, как Алекс на тебя смотрит, когда ты не видишь. — Он с сомнением взглянул на меня, опасаясь насмешек. — Ну что, понял теперь? Не волнуйся, я сдержу слово.

Пришлось согласиться.

— Посмотрим, — сказал я. — Сто отжиманий.

— Есть, мистер Сифорт! — Он ослабил галстук, опустился на палубу и стал отжиматься.

Кажется, он всерьез решил подчиняться моим приказам.

Я не сдался. Заставил его работать целых два часа, пока он не взмок. Потом молча вышел из зала.

Я испытывал Вакса. Целый месяц. Ему приходилось начищать кубрик сверху донизу. Не проходило и часа, чтобы я не давал ему поручений. Он выполнял все беспрекословно, хотя дружеских чувств ко мне не выказывал. Но и не цеплялся. Остальные предпочитали не попадаться ему на глаза, до того он был злобным.

После гибели лейтенантов нам приходилось дежурить в два раза чаше, чем обычно. У меня не проходила усталость, впрочем как и у остальных. Свободное время после обеда я проводил с Амандой. В шахматы я больше не играл: мой главный партнер стал командиром, и об этом не могло быть и речи. А таких близких друзей, как он, у меня просто не было. И я чувствовал себя несчастным. Все мы были несчастны.

И командир Мальстрем тоже, хотя виду не подавал. Мне снились страшные сны. Алекс, чтобы отвлечься, включал свою бьющую по мозгам музыку. Сэнди миловался со своей новой подружкой.

В кубрике я срывал свое настроение на Ваксе. Я издевался над ним так, как он раньше издевался над другими, даже больше. Заставлял его вставать ночью и регулировать температуру в кубрике, ставил по стойке «смирно», когда ему хотелось отдохнуть. По вечерам посылал его под ледяной душ, иногда на целых полчаса. Потом слышал, как он стучит зубами и никак не может согреться.

Вакс все сносил молча. Ни разу не нарушил приказа. Постепенно я понял, что он из тех, кто держит данное слово. И почувствовал к нему уважение. Однако относился по-прежнему и не собирался менять тактику.

Жизнь на корабле во время синтеза была невыносимо однообразной. Аманда помогала пассажирам устраивать спектакли и соревнования. Пилот и главный инженер занимались нашим обучением. Командир приказал перенести бочку в машинное отделение, и никто теперь ею не пользовался. Все свободное время я посвящал Ваксу. Ограничил его жизненное пространство кубриком, за исключением того времени, когда он бывал на вахте или занимался упражнениями.

Однажды вечером, когда Сэнди и Алекс ушли, я поставил Вакса по стойке «смирно», а сам принялся читать головид. А через час спокойно спросил:

— Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, Вакс?

Он не сразу ответил:

— Да, мистер Сифорт.

Я разрешил ему лечь. Он лег, подложив руку под голову.

— Я хочу, чтобы вы стали офицером и джентльменом. Главное — джентльменом. Чтобы действовали в интересах моих и команды. Чтобы с вами приятно было общаться. Чтобы вы не издевались над остальными вопреки моей воле, занимались своим делом и не лезли в чужие. Чтобы помогали мне в работе. Лишь тогда я вас оставлю в покое, мистер Хольцер. Не раньше. — Я углубился в свой головид и дал ему время подумать.

Через полчаса он заговорил:

— Я согласен, мистер Сифорт.

— Что? — Я не был готов к капитуляции.

— Я готов выполнить все, о чем вы говорили. — У меня не возникло сомнений в том, что он сдержит слово. Я кивнул:

— Вот и отлично.

Когда вернулись Сэнди и Алекс, я построил всех у стенки.

— Теперь в кубрике все будет по-другому, — объявил я. — Забудьте о прошлом. С этого момента все мы друзья. Никаких издевательств, никаких строгостей без моего приказа. Давайте же пожмем друг другу руки в знак нашей дружбы. Это все. — Мы пожали друг другу руки.

Теперь я стал в кубрике настоящим хозяином.

7

Наконец-то мы с Амандой занялись любовью. У меня и до нее были женщины, но фактически она стала первой. В искусстве любви важна не только нежность, но и опыт, и я старался перенять его у Аманды.

Только сейчас я понял, как необходима была мне ее близость. А я-то думал, что великолепно обойдусь без женской ласки. По крайней мере на корабле. В первую ночь я буквально не мог оторваться от Аманды, впитывая в себя тепло ее тела. Упивался близостью с ней, как вином. Утром, оба смущенные, мы поцеловались, прежде чем расстаться.

Теперь, выполняя свои обязанности, я только и думал, как бы скорее освободиться. Это не ускользнуло от пилота, и он сделал мне замечание. Устыдившись, я сосредоточился на работе. Путешествие длинное. Времени хватит на все, утешал я себя.

Несколько дней спустя, когда я вернулся в кубрик после приятного вечера, проведенного в каюте Аманды, и стал снимать китель, из динамика раздался голос командира Мальстрема:

— Мистер Сифорт, мистер Хольцер, на мостик! Быстро! — Мы с Ваксом удивленно переглянулись и побежали к лестнице.

Командир уже ждал нас у открытого люка.

— Быстрее! — Он подтолкнул нас и нажал на кнопку. Люк захлопнулся. — В третьем кубрике экипажа драка. Старшине разбили голову. Не знаю, сколько их там бунтует и по какому поводу.

Я рот разинул от удивления, но командир даже не заметил.

— Мистер Хольцер, отправляйтесь в кубрики один и два и задрайте люки. Прикажите матросам оставаться на местах. А вы, Ник, идите к корабельному арсеналу. Там вас ждет главный старшина корабельной полиции. Используйте оглушающие станнеры и газ. Прежде чем открыть арсенал, убедитесь в надежности сопровождающих старшину матросов. Разведите дерущихся и отведите на гауптвахту зачинщиков. Вот, возьмите! — Он достал из сейфа лазерный пистолет и ключи от арсенала и протянул мне. — Я останусь на мостике. Действуйте! — Он открыл люк.

— Есть, сэр! — Мы бросились выполнять приказ. Вакс побежал вниз, к кубрикам один и два, я — к корабельному арсеналу.

Там стоял старшина корабельной полиции Вышинский с дубинкой в руках. Рядом с ним — два перепуганных матроса.

— На этих двоих можно положиться, — мрачно произнес старшина.

— Имена?

Первый матрос сделал шаг вперед:

— Помощник артиллериста Эдварде, сэр. — Он отдал честь.

— Помощник машиниста Тцай Тинг, сэр, — отрапортовал второй. Оба встали по стойке «смирно».

— Вольно. — Я открыл дверь. Вышинский заслуживал доверия. Я готов был поручиться за него головой. У него была одна цель: восстановить порядок и наказать негодяев.

Я отдал четыре станнера старшине и матросам, Эдвардсу сунул связку газовых гранат, запер на замок арсенал и помчался к лестнице. Остальные за мной. Соскочив вниз, на второй уровень, я добежал до лестничного пролета, нырнул на нижний уровень и побежал по коридору, к кубрикам экипажа. За поворотом столпились матросы, стараясь протиснуться поближе.

— Смирно! — Голос мой прозвучал нотой выше, чем мне хотелось бы, — смирно!

Некоторые матросы, поняв, что перед ними офицер, замерли. Подошел Вышинский с дубинкой в правой руке и станнером в левой. Он мгновенно разделил толпу, выстроив всех вдоль стен.

Я скомандовал:

— Матросам стоять смирно! Тинг, Эдвардс, стреляйте в каждого, кто пошевелится! — Осознав, что ситуация в коридоре контролируется, я немного успокоился.

Из кубрика доносились шум и крики.

— Пошли! — Я ринулся к входному люку.

Вышинский рванул меня назад, едва не свалив на палубу.

— Спокойнее, сэр. — На секунду наши взгляды встретились. Он осторожно сунул голову в люк, держа наготове станнер, и, осмотревшись, вошел внутрь.

Смущенный, я последовал за ним. В кубрике было около дюжины матросов. Драка подходила к концу. Старшина Терил лежал на койке, с разбитой в кровь головой. Некоторые матросы, обессилев, валялись на полу между опрокинутыми стульями, койками, разбросанной одеждой. Пахло потом и хлевом.

Вышинский набрал в легкие воздуха.

— Тихо! Всем стоять смирно! — Его громоподобный голос заполнил комнату. Мгновенно воцарилась тишина. — Опустить руки, подзаборный сброд! Стоять смирно! — Это впечатляло. Но мне хотелось заткнуть уши.

Дерущиеся один за другим с обалделым видом становились к стенке, вытянувшись в струнку. Я направил на них оружие. Но четверо еще дрались, не обращая внимания на старшину корабельной полиции.

Вышинский спокойно подошел и направил ствол станнера в спину одного из них. Палец его шевельнулся. Матрос упал как подкошенный. Тот, что с ним дрался, замахнулся было на старшину, пытаясь нанести удар сбоку, но Вышинский снова выстрелил, и второй матрос опрокинулся на койку, а потом свалился на палубу.