И быть подлецом (сборник) - Рекс Стаут

Естественно, требовалось снова всех собрать, но я осознал, насколько это срочно, только вернувшись в кабинет. Там, на своем столе, я обнаружил записку на листке, вырванном из блокнота Вульфа и придавленном пресс-папье. Вульф, как всегда, согласно расписанию был в оранжерее. В записке говорилось:

А. Г.

Собери всех семерых здесь в шесть часов.

Как будто это так просто сделать. Я сердито покосился на записку. Почему нельзя было назначить встречу после ужина, выгадав больше времени на сборы и работу с этой публикой? И это в тот самый день, когда я уже продемонстрировал чудеса расторопности, доставив мамашу с дочкой к одиннадцати. Мои часы показывали без десяти пять. Я подавил желание подняться в оранжерею и затеять спор и взялся за телефонную трубку.

Мне пришлось столкнуться с различными трудностями, включая недовольство из-за внезапного, заранее не оговоренного вызова – в чем я был с ними солидарен.

Билл Медоуз заартачился, заявив, что выложил Вульфу все, что знал, начиная с того невинного времени, когда разбил окно мячом. Мне пришлось на него надавить с помощью грозных намеков.

Маделин Фрейзер и Дебора Коппел не пришли в восторг, но, припертые к стене, согласились, что должны либо уволить Вульфа, либо оказывать ему посильную помощь. Они вызвались прихватить с собой Элинор Вэнс.

Натан Трауб, которому я позвонил первому в его офис, единственный не высказал возражений, правда ввернул, что ему придется отменить важную встречу.

Не повезло мне только с Саварезе и Стронгом. Профессор уехал из города на уик-энд (поохотиться на формулы, я полагаю), а Талли Стронга просто не удалось найти, хотя я искал повсюду, включая спонсоров.

Незадолго до шести я позвонил Вульфу и доложил. В ответ услышал лишь хмыканье. Я заметил, что пять из семи, да еще в такое время в пятницу, это вам не кот начхал. Он ответил, что семь было бы лучше.

– Да, – согласился я. – Саварезе и Стронгу высланы телеграммы за подписью «Эл», но вдруг они не получат их вовремя?

Итак, ожидались пятеро. Вульф не любит, чтобы кто-нибудь, кроме Фрица или меня, наблюдал его сидящим в ожидании посетителей. Наверно, считает это ниже своего достоинства. По сей причине он не спускался в кабинет, пока я не сообщил ему, что все в сборе. Тогда он удостоил нас своим появлением. Он вошел, поклонился собравшимся, прошел к своему креслу и удобно в нем расположился. На этот раз, в отсутствие незваных гостей, все чувствовали себя гораздо уютнее, обстановка была более интимной.

Завязался разговор. Трауб отпустил язвительные замечания по поводу того, что Вульф отказал репортерам в интервью. Обычно в таких случаях Вульф дает критикам резкий отпор, но сейчас он не стал тратить силы, а только отмахнулся.

– Я собрал вас здесь, – начал он очень дружелюбно, – ради единственной цели. И если вы не хотите опоздать к ужину, нам бы лучше приступить. Во вторник вечером я сказал вам, что все вы мне лжете, но не знал тогда, насколько бесстыдно. Какого черта вы не сказали о куске скотча на бутылке мисс Фрейзер?

Все они утратили дар речи, включая саму эту даму. Единственным исключением был Трауб, который просто не понимал, о чем идет речь.

– Скотч? – переспросил он. – Какой скотч?

Остальным четырем потребовалось в среднем по три секунды, чтобы прийти в себя.

– Кто собирается рассказать мне об этом? – спросил Вульф. – Только не все сразу. Так кто же?

– Но, – запинаясь, пролепетал Билл Медоуз, – мы не знаем, о чем вы говорите.

– Чушь. – Тон Вульфа сделался менее дружелюбным. – Не тратьте зря времени. Мисс Шепард провела здесь почти весь день, и я знаю все. – Его взгляд остановился на мисс Фрейзер: – Она ничего не могла поделать, мэм. Эта малышка очень хорошо держалась и сдалась, только когда испугалась, что вам грозит опасность.

– О чем идет речь? – заволновался Трауб.

– Пустяки, Нат, – заверила его мисс Фрейзер. – Ничего важного. Просто что-то вроде… вроде шутки… между нами… о которой ты не знаешь…

– Да, пустяки! – слишком громко произнес Билл Медоуз. – Не о чем говорить…

– Погоди, Билл. – В спокойном голосе Деборы Коппел зазвучали властные нотки. Она посмотрела на Вульфа: – Вы скажете нам, что именно говорила Нэнсили?

– Конечно, – согласился Вульф. – На бутылку, которую подавали мисс Фрейзер во время передачи, всегда наклеивали кусок скотча, чтобы ее можно было отличить. Это продолжалось несколько месяцев – почти год. Скотч был либо коричневый, под цвет бутылки, либо прозрачный, шириной с полдюйма, и охватывал горлышко.

– Это все, что она вам рассказала?

– В основном. Ваше объяснение, пожалуйста. Для чего понадобился скотч?

– Разве Нэнсили вам не объяснила?

– Она уверяла, что не знает.

Дебора нахмурилась:

– Но она же должна знать! Это совсем просто. Как мы вам сказали, приходя в студию в день передачи, мисс Вэнс достает бутылки из шкафа и ставит их в холодильник. Но они охлаждаются там всего полчаса или чуть дольше, а мисс Фрейзер любит, чтобы напиток был очень холодным. Вот почему бутылку для нее помещают в холодильник раньше, помечая скотчем, чтобы отличить от других.

– Кто ставит ее туда и когда?

– Ну, это зависит от обстоятельств. Иногда один из нас убирает ее туда за день до эфира… Иногда она остается в холодильнике после предыдущей передачи…

– О господи, – пробормотал Вульф. – Я не знал, что вы слабоумная, мисс Коппел!

– Я не слабоумная, мистер Вульф.

– Мне мало одного вашего слова. Полагаю, объяснение, которое вы мне дали, было состряпано, чтобы удовлетворить праздное любопытство того, кто заметит клейкую ленту на бутылке. И меня бы не удивило, если бы именно такой ответ дали мисс Шепард, которая по здравом размышлении его отвергла. Это единственное, чего она мне не сказала. Для подобной цели объяснение сошло бы – но только не для мисс Шепард. Но предложить его мне! Беру назад вырвавшееся у меня слово «слабоумная», но я действительно считаю, что вы могли бы придумать что-нибудь более правдоподобное.

– Возможно, оно неправдоподобное, – пошел в атаку Билл Медоуз, – но это правда.

– Мой дорогой, и вы туда же? – Вульф выговорил эти слова с отвращением. – Тогда почему это объяснение не удовлетворило мисс Шепард и почему с нее взяли клятву держать все в секрете? Что мешало вам заранее поставить в холодильник все бутылки, чтобы они охладились, а не одну только бутылку для мисс Шепард? Существуют…

– Потому что кто-нибудь… – Билл осекся на полуслове.

– Вот именно, – подхватил его мысль Вульф. – Да потому, что сотни людей пользуются этой студией между передачами мисс Фрейзер и кто-нибудь мог взять бутылки из холодильника, который не запирается. Вот что вы собирались сказать, но не сказали, поскольку поняли, что одной бутылке грозила бы такая же опасность, как и восьми. – Вульф покачал головой: – Нет, так не пойдет. Я устал от вашей лжи. Мне нужна правда, и я ее получу, потому что ничто другое меня не устроит. Зачем на бутылку наклеивали скотч?

Они переглянулись.

– Нет, – произнесла Дебора, обращаясь к ним всем.

– В чем же все-таки дело? – раздраженно встрял Трауб, но никто не обратил на него внимания.

– Почему бы вам, – осведомился Вульф, – не попытаться дать мне такой же ответ, какой вы дали полиции?

Молчание.

Элинор Вэнс заговорила, но свои слова адресовала не Вульфу:

– Вам решать, мисс Фрейзер. Думаю, мы должны ему сказать.

– Нет, – настаивала на своем мисс Коппел.

– Я не вижу другого выхода, Дебби, – заявила Маделин Фрейзер. – Тебе не следовало так глупо ему лгать. С ним это не пройдет, и ты это знаешь. – Теперь ее зеленовато-серые глаза смотрели на Вульфа: – Мне конец, да что там мне – всем нам, если это выйдет наружу. Не думаю, что вы дадите слово держать это в секрете…

– Как я могу, мадам? – Вульф развел руками. – При данных обстоятельствах. Но я оглашу эти сведения только в самом крайнем случае и ровно в той мере, в какой позволят обстоятельства.

– Хорошо. Черт бы побрал Сирила Орчарда, из-за которого возникла такая необходимость! Скотч на бутылке означает, что она предназначена для меня. В моей бутылке не было «Хай-Спота». Я не могу пить «Хай-Спот».

– Почему?

– У меня от него несварение.

– Боже мой! – воскликнул Натан Трауб, и его спокойный низкий голос истончился до писка.

– Очень сожалею, Нат, – твердо сказала мисс Фрейзер, – но это так. Тут уж ничего не поделаешь.

– Это и есть, – спросил Вульф, – ваш роковой секрет?

Она кивнула.

– О господи, что же может быть хуже? А если это станет известно? Например, если узнает Леонард Лайонс? Первые несколько раз я пыталась пить, но так и не смогла. Я хотела убрать из программы то место, когда подают напиток, но к тому времени люди из компании «Хай-Спот» просто помешались на этом, особенно Андерсон и Оуэн. И я, конечно, не могла сказать им правду. Я притворялась, что пью, или отпивала чуть-чуть, но даже от нескольких глотков мне становилось плохо. Наверно, это аллергия.