Три цвета крови - Чингиз Абдуллаев

По меркам турецких водителей это была очень большая сумма.

Дронго пообещал водителю двадцать долларов, если тот быстро отвезет его в «Хилтон». И веселый черноусый таксист выжимал из своего желтого «Пежо» все возможное.

Отели «Хилтон» славились комфортом и строгим рациональным американским стилем. Построенные обычно в самых красивых местах, они олицетворяли американские стандарты, американский образ жизни и американское качество жизни.

Они предлагали одинаковый набор стандартных услуг на очень высоком уровне по всему миру. Дронго любил эту компанию. Он жил в «Хилтоне», построенном на развалинах старого замка в Будапеште, в «Хилтоне», расположенном рядом с Эйфелевой башней в Париже. Лондонский «Хилтон Парк Лейн» был одним из самых великолепных отелей этой компании, а отель в Буффало восхищал искусственным садом внутри здания. Известная на весь мир нью-йоркская «Уолдорф-Астория» также относилась к этой компании.

Отели «Хилтон» в Турции были построены в Измире и Стамбуле, причем первый — уже в начале девяностых, и являл собой образец удачного решения архитектурных и строительных проектов. Направляясь сейчас к отелю, он вспоминал, как однажды приезжал сюда со своей матерью. Это было много лет назад. Мать была поражена роскошью и комфортом этого знаменитого отеля, выходящего окнами номеров на Босфор.

В отеле он поспешил к портье.

— Мне нужен номер с видом на пролив, — попросил Дронго, — и желательно на шестом этаже. Я неплохо знаю ваши номера. Покажите мне, какие номера свободны, и я сам выберу.

Портье протянул ему список. Дронго скользнул взглядом. Совсем неплохо.

Шестьсот тридцать седьмой свободен. Это рядом с тем самым, шестьсот тридцать девятым.

— Если можно, вот этот, — сказал Дронго. В эти майские дни в отеле было не так много народа.

— Конечно, можно. — Портье начал оформлять документы.

Дронго огляделся. Отель почти не изменился. Напротив стойки регистрации — небольшой японский садик, в миниатюрных прудах которого плавали небольшие рыбки. Портье протянул магнитную карточку.

— Спасибо, — поблагодарил Дронго, направляясь к лифту.

На шестом этаже он вышел. Его номер был рядом с лифтом и с номером шестьсот тридцать девять. Посмотрев на дверь, находившуюся справа, он вошел в свой номер. Достав из сумки небольшой магнитный дешифратор, служивший своеобразной отмычкой, подошел к телефону, набрал цифру семь и три цифры соседнего номера. Никто не ответил. Очевидно, хозяин предпочитал еще где-то гулять.

Он вышел в коридор. Вставил чистую пластиковую карточку в прорезь двери номера, затем пропустил через дешифратор, который считывал информацию с магнитной ленты и создавал нужную комбинацию на пластиковой карточке для открытия двери. Дверь открылась.

Дронго вошел в номер. Сомнений не было. Здесь еще жили. Он не опоздал.

Открыв гардероб, он осторожно осмотрел карманы костюмов. Его внимание привлек небольшой чемоданчик, стоявший на полу. Применив свой универсальный дешифратор, он через минуту узнал комбинацию цифр и открыл чемоданчик.

Пара белья, носки, свежие рубашки, на дне чемоданчика — бельгийский «браунинг». Дронго достал пистолет и, подумав немного, положил в карман, аккуратно поставив чемоданчик на место. Огляделся. Кажется, все в порядке. Он вышел из чужого номера. Теперь оставалось ждать.

Вечерний Стамбул был не менее красив, чем дневной. Захватывающая воображение картина, открывающаяся с балкона номеров, восхищала туристов, прибывавших в этот отель. Внизу был пролив, десятки кораблей проходили по темной воде, салютуя своими огнями. Дронго сидел на балконе и, попивая кока-колу) вспоминал те дни, когда приезжал сюда с матерью.

Было уже два часа ночи, когда в соседнем номера наконец загорелся свет.

Дронго поднялся, тихо вышел из номера, прошел к дверям другого и громко посту чал.

— Кто там? — спросил голос за дверью. «Опять тот же голос», — поморщился Дронго.

— Свои, — сказал он по-русски, и дверь открылась. Теперь самое важное — темп. Он сильно толкнул дверь, и хозяин номера отлетел в комнату.

— Вы с ума сошли? — закричал он по-английски.

— Не орите, Галинский, — тихо, но с угрозой сказал Дронго, закрывая дверь, — вот мы наконец и встретились. Через столько лет.

Аркадий Галинский был последним резидентом советской разведки в Австрии.

Именно из-за его бездарного руководства тогда, в девяносто первом году, погибла Натали. И именно он дал указание ликвидировать напарника Дронго Марка Ленарта, с которым они работали в Вене. Пришедший из комсомола, Галинский являл собой тот невероятный гибрид, который мог возникнуть и развиваться только в советское время. Он был комсомольско-партийным деятелем, не проработавшим нигде ни одного дня и рекомендованным в органы КГБ партийной организацией института, где был парторгом.

— Кто вы такой? — Галинский явно не узнавал своего «старого знакомого».

— А я думал, вы более внимательны, — сказал Дронго. — Не помните меня?

Австрия. Вена. Девяносто первый год.

Галинский побледнел и бросился к своему чемоданчику. Щелкнул замком и стал лихорадочно шарить в нем.

— Вы ищете это? — Дронго достал пистолет. Галинский тяжело сел на кровать.

— Что вам нужно? — тихо спросил он, с ужасом глядя на человека, казалось, возникшего из небытия. Он был убежден, что Дронго давно погиб.

— Ответ только на один вопрос, — холодно сказал Дронго, — где и когда состоится ваша акция?

— Какая акция? — Лицо у Галинского дернулось.

— Ваша группа попросила мафию помочь в устройстве двух людей на работу. В Тбилиси и в Баку. Вы заплатили за это по сто тысяч долларов. Я должен знать почему? Что должно случиться?

Бывший офицер ПГУ, опустив голову, молчал. Он понимал, что встретил бесстрастного судью, уйти от которого нет никаких шансов.

— Говорите, Галинский, — с трудом сдерживаясь прохрипел Дронго, — вы должны понимать, как мне хочется вас застрелить.

— Если скажу, вы даете слово, что оставите мне жизнь? — спросил Галинский.

— А вы верите в мое слово?

— В ваше верю, — откровенно признался Галинский.

— Говорите, — потребовал Дронго, глядя в глаза негодяя.

— Наша группа готовит покушение, — выдавил наконец Галинский.

— Это я давно понял. На кого? Имена и время?

— На президентов Азербайджана и Грузии. Во время их встречи в Баку.

— Кто заказчик? — уточнил Дронго.

— Я не знаю, — честно признался Галинский, — не забывайте, вы дали слово.

— Когда это должно произойти?

— Одиннадцатого или двенадцатого июня. Во время визита президента Грузии и подписания договора между двумя странами.

Дронго замер. Неужели Галинский говорит правду? Впрочем, врать ему нет никакого резона. С фактами, которые у них уже были, это сообщение вполне сходилось. Он даже на секунду забыл, что перед ним сидит тот самый Аркадий Галинский, которого он искал столько лет.

— Сколько человек в группе Груодиса?

— Пять, — ответил удивленный Галинский.

— А женщины в вашей группе есть? — Нет. А почему вы спрашиваете?

— Вы уверены в этом?

— Да, конечно. Нас всего пятеро.

— Уже четверо. Пискунов погиб, — мрачно сообщил Дронго.

— Вы его убили?

— Нет. Это сделал кто-то другой. И я до сих пор не знаю кто.

— Вы дали слово, — снова напомнил Галинский.

— Да, — подтвердил Дронго, открывая мини-бар и доставая несколько бутылочек виски, джина и коньяка. — Пейте, — приказал он, — откройте бутылочки и пейте.

— Вы с ума сошли? — Галинский испуганно смотрел на Дронго.

— Пейте, или я буду стрелять, — потребовал тот. Галинский открыл бутылочку виски и выпил целиком.

— Пейте остальные, — последовал приказ. — Пейте все, иначе я отсюда не уйду. Если хотите, я закажу вам яблоки или ужин, чтобы их принесли в номер. Я вас ненавижу, Галинский, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не пристрелить вас.

— Идите к черту. — Галинский открыл следующую бутылочку виски.

Через двадцать минут все восемь бутылочек были пусты.

— Теперь все? — спросил заплетающимся языком Галинский.

— Все, — кивнул Дронго и вдруг, размахнувшись, ударил Галинского по лицу.

Тот отлетел к столику и упал, больно ударившись головой. Из разбитого носа потекла кровь.

— Вы обещали меня не убивать, — всхлипнул пьяный.

— Да, — Дронго с омерзением глядел на него, — тогда ты был неистовым ревнителем чистоты наших рядов. Из-за тебя погиб мой друг. Такие, как ты, развалили мою страну. Это вы — бывшие партийные чиновники и комсомольские подхалимы, циники и проходимцы — предавали все. Идею, верность, идеалы, страну. Это для вас не существовало ничего, кроме выгоды. Будь ты проклят, Галинский! — Он больно пнул его ногой и грозно сказал: