Смеющийся Христос - Анхель де Куатьэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эффект зеркала… – напряженно думал Данила. – Мы видим в зеркале только то, что в нем отражается. Мы видим только то, что отражается. Мы не видим зеркала! Так?!
– Мы не видим зеркала, – слабым эхом ответил голос и пропал.
– Но как это связано с параллельными сновидениями?! – закричал Данила.
Ответа не последовало. Данила оглянулся. За спиной у него стоял Марк.
– Вы нарушаете все наши договоренности, – жестко сказал Марк. – Вы напугали Марию! Какого черта, я вас спрашиваю?! Вам не совестно?! Она – несчастный человек! Самый несчастный из всех, что живут на этой грешной земле! Откуда в вас столько жестокости, чтобы так поступать с ней?!
– Во мне?.. – раздраженно протянул Данила, впервые думая о Марке как о части своего сновидения, а не как о реальном человеке. – Во мне столько жестокости? Марк, но я ли сделал ее несчастной?! Или, может быть, все-таки вы?!
– А может быть, ее сделал несчастным Господь Бог? – Марк жег Данилу черными угольками глаз.
– Тот Господь, которого вы увидели в своем зеркале? – вырвалось у Данилы.
Мысли закрутились у него в голове бешеным водоворотом. Действительно, зеркало – психика человека и, главное, Бог – это существующие, но одновременно отсутствующие реальности! «Нейтральные, неразличимые, отсутствующие»! Они проявляют себя только через другую реальность. Что мы знаем о них? Ничего. Да! Мы ничего не знаем о Боге!
«Меня дурачат! Дурачат! – мысленно закричал Данила. – Марк пытается уверить меня в том, что Бог наказывает избранного человека за грехи всего человечества, что одна улыбка Марии способна вызвать войну и кровопролитие. А ученики Иосии и фарисеи из параллельного сна убеждают меня в том, что Бог и вовсе не Бог, а просто иудейский царь! Каждый видит в Нем то, что хочет или может видеть! Бог – это зеркало! Зеркало!»
Данила, потрясенный собственной догадкой, почувствовал вдруг прилив необыкновенной радости. Ему захотелось улыбнуться во весь рот от переполнявшего его счастья – это только сон!
Он улыбался… но у него не получалось! Данила приложил усилие, напряг мышцы лица, стал выдавливать из себя улыбку, но его лицо оставалось каменно-недвижимым! Он схватился руками за щеки и потянул их в разные стороны…
На глазах выступили слезы. Все.
– Вы это о чем?.. – Марк дрогнул, глядя на усилия Данилы и, видимо, все еще прокручивал в голове его вопрос. – О каком зеркале вы говорите, Данила?! Об этом?!
Тут Марк резко подошел к стене, повернул но часовой стрелке какую-то малозаметную деталь декора, украшающего залу. Стеновая панель ушла вглубь, а на ее месте появилось зеркало.
– Про это?! – Марк ткнул в него пальцем.
Данила автоматически повернул голову и столкнулся лицом к лицу со своим отражением. Из зеркала на него смотрел настоящий старик! Мертвые печальные глаза, страдальческое выражение лица, множество кожных складок на лбу и мешки под глазами, втянувшиеся как у мертвеца щеки, заострившийся нос, утончившиеся и провалившиеся внутрь губы…
– Это?! – зловеще прошептал Марк.
– Нет… Это не мое лицо…
– Нет, ваше! Ваше, Данила! Ваше! – выпалил Марк, и по его лицу побежала слабая судорога. – Вы так ничего и не поняли! Вы уже не принадлежите себе. Нет! Вы узнали истину о Боге! Вам открылась тайна завета между Богом и избранным родом! Вы – будущий отец ребенка Марии. Вы – хранитель!
– Я… я… – Данила не мог прийти в себя, глядя на то чудовище, которое смотрело на него из зеркала. – Я не буду отцом ее ребенка. Я не допущу! Это все ложь. Вы лжете или сами обманываетесь! Я не буду в этом участвовать! Я не буду множить страдание! То, что вы рассказываете Марии о Боге, – это неправда. Он был не такой…
– «Он был не такой»?.. – расхохотался Марк.
Но поскольку губы его оставались неподвижными, смех Марка звучал как пугающий, вводящий в оцепенение рык.
– Что значит «был»? – продолжал рычать Марк, хватаясь руками за живот и откидываясь назад всем корпусом. – Что значит «был»?! Его что, убили?! Может быть, Его распяли?! Да, Данила, распяли?! – Марк «веселился» все сильнее и сильнее. – А потом Он воскрес, да?! Фокусник такой! Надо было напугать всех своей кончиной, чтобы потом вернуться живым и здоровым, как ни в чем не бывало! Прекрасный план! Цирковое выступление!
– Прекратите, – тихо, сквозь зубы прошептал Данила. – Прекратите это! Да, Он приходил. Он был среди людей. И Он не плакал, Он смеялся, Марк. Он смеялся!
– Да что вы говорите! – с наигранным изумлением воскликнул Марк. – Он смеялся?.. Как интересно! Это вы увидели в своем зеркале, да?!
И Марк снова ткнул пальцем в зеркало. И Данила снова увидел себя – изуродованного гримасой страдания и муки, с образом смерти на своем лице.
– А я разве не предупреждал вас? – шептал Марк, подойдя близко-близко к замершему у зеркала Даниле. – Разве не говорил вам, что всякого, кто принимает на себя обет горести и страдания, искушает Дьявол? Разве не говорил я вам, что Дьявол будет искушать вас видениями смеющегося Христа?! Говорил! И что же?! Что?!
– Я запутался… Я совершенно запутался… – шептал Данила, теряя всякую способность думать и сопротивляться этому страшному напору Марка. – Я не знаю… Отстаньте от меня, Марк. Я не могу… Отстаньте… Блаженны щедрые душой, – забормотал себе под нос Данила, – ибо в них есть сила великой радости. Блаженны смеющиеся, ибо они освещают землю и питают сердца. Блаженны кроткие, ибо их улыбки смягчают ожесточение…
– Вы должны выполнить свою миссию! – продолжал Марк, тяжело дыша Даниле в ухо. – Прекратите юродствовать! Вы вступили на дорогу, с которой уже не сможете сойти. Вы будете оберегать мир. Мария ждет от вас ребенка…
– Что?! – Даниле показалось, что он ослышался. – Как?!
В ужасе он поднял глаза. В зеркале, прямо рядом с собой, на том месте, где только что стоял приблизившийся к нему вплотную Марк, Данила увидел черта. Точь-в-точь такого, какими украшены в этом замке все стены, колонны и потолки.
Данила повернул голову вбок и увидел Марка. Его наружность ничуть не изменилась. Показалось? Привиделось? Галлюцинация?
– Зеркала не существует, – сказал Марк, глядя Даниле в глаза. – Ты видишь там только то, что сам проецируешь на свое зеркало…
– А то, что я услышал?.. – одними губами прошептал Данила.
– Все правильно услышал. Мария беременна. Она носит твоего ребенка…
Данила непонимающе смотрел на Марка. Он смотрел в его странные, особенные глаза. Такие, как у Марии… Такие, какими они будут у его дочери… Глаза Иосии…
Данила смотрел и смотрел в эти странные, особенные глаза Марка – сухие, пустые, тлеющие. И ему казалось, что ничего вокруг больше нет. Только эти глаза – большие, с особенным разрезом. Глаза представителей великого рода. Избранных. Не в силах больше держать этот тяжелый, мертвецкий взгляд. Данила моргнул, зажмурился и, выждав секунду-другую, снова посмотрел перед собой. Это были все те же глаза…
Только совершенно другой взгляд. Совсем другой! В ужасе от такой странной, такой разительной перемены Данила даже чуть подался назад, отпрянул. И увидел…
Просторная зала. Высокие колонны. Мозаика. Фрески. Много света, который буквально лился внутрь помещения, будто бы солнца на улице было столько, что от избытка ему обязательно нужно было куда-нибудь проникнуть. Льющееся через край…
Много солнца. Данила огляделся. Тут рядом был только один человек. И только эти глаза… Иосия.
– Иосия… – прошептал, Данила.
Иосия в ответ только улыбнулся – тихой завораживающей улыбкой, полной внутреннего света и какой-то особенной, одаряющей силы.
– Я сам с ним поговорю! – раздалось со стороны террасы. – Это просто безумие какое-то! Я сам во всем разберусь! Оставьте нас одних!
И тут же на пороге залы, где на скамьях сидели Иосия и Данила, появился высокий статный мужчина средних лет. Красная туника подпоясана золотой цепью, золотая брошь сверкает на его правом плече.
«Понтий Пилат!» – пронеслось в голове Данилы.
– Царь Иудейский! – досадливо крикнул мужчина, завидев Иосию. – Собрался меня свергать?! А где твоя армия?!
Иосия рассмеялся – весело, заразительно, особенным, присущим лишь ему одному, располагающим – смехом.
– Видимо, вот моя армия! – сказал Иосия и показал на Данилу.
– Хороший воин! – усмехнулся Пилат, бросив безразличный взгляд на Данилу и тут же внимательно уставившись на Иосию. – Это все?..
– Все! – уверенно и весело ответил Иосия.
– А мне докладывали, что за тобой толпами люди ходят… – Пилат слегка склонил голову набок и снова смерил Иосию недоверчивым привычно-хозяйским взглядом.
– Я учу людей радости, – улыбнулся Иосия. – Может быть, поэтому они и ходят за мной толпами.
– А мне докладывали, что они видят в тебе Царя Иудейского, сокрушителя моей власти… – Пилат прошелся по зале и сел на мраморную скамью с большими цветастыми подушками.
